А свидетельнице так было только легче.
— Нет, — ответила она твёрдо. — Не приносил.
Стася не стерпела. Карчевская на неё не смотрела, она же, напротив, не сводила с конкурентки глаз. И не смолчала:
— Ещё как приносил, — вывела она злыдню на чистую воду.
Карчевская тоже не выдержала, обернулась к Стасе и повысила голос:
— Нет, не приносил!
Стася вскочила со своего места:
— Нечего кричать! Приносил!
Карчевская развернулась к сопернице, откровенно выказывая своё отношение к Высокому Суду вместе с его столом и заседателями. Она так и дышала ненавистью:
— Последний раз говорю для особо понятливых, что не приносил, и я не стану тут ни перед кем отчитываться!
Стася уже стояла посреди зала, практически нос к носу с Карчевской. В долгу она не осталась: её ненависть была ничем не хуже:
— Ещё как станешь! Перед судом!
— Да уж не перед тобой!
Ещё секунда, и обе дамы вцепились бы друг дружке в патлы. Патриция не сдержалась — наконец-то настоящая сцена ревности, в искренности которой можно не сомневаться!
— Папаша Климчак, что, совсем не пьёт? Даже за ужином ни капли? — яростно прошипела она, чуть не оглушив Кайтуся.
Тот только сердито зыркнул в её сторону.
Судья от души наслаждался скандалом, но, вспомнив про свои обязанности, с видимой неохотой привычно грохнул молотком по столу:
— Попрошу тишины! Свидетель Руцкая, вернитесь на своё место!
Стася нехотя уселась на лавку. Разбушевавшаяся Карчевская, вспомнив, где находится, повернулась лицом к судье. Прикольный старикан не замедлил похвастаться своей тактичностью:
— Когда вы узнали, что он её изнасиловал?
Карчевской удалось перевести дух, и она с трудом выдавила:
— В прокуратуре, после ареста.
— Вы верите, что изнасилование имело место?
— Нет, не верю!
— Почему?
— Он совсем не такой, я по себе знаю… Он невиновен!
— Так ведь он сам признался.
— Нет!
Господи, до чего же отчаянно это прозвучало. Перед судом разворачивалась настоящая трагедия. Просто горе горькое.
Судья чихать хотел на горе и трагедию.
— Подсудимый, как было дело?
На этот раз Климчак отвечать не рвался, встал медленно.
— Я её не насиловал.
— Но половой контакт был?
— Был.
— Вот видишь, — упрекнул свидетельницу бесчувственный старый пень.
Отчаявшаяся Карчевская лихорадочно искала, что ответить.
— Если сама набивается, а потом жалуется, как такую назвать?
Патриция могла бы ей подсказать. Коварной злодейкой, змеёй подколодной. Вот только коварства у Стаси не было ни на грош, равно как и необходимых знаний. Слишком уж она уверовала в свою драгоценную добродетель, а о собственной физиологии понятия не имела. Нет чтобы нужную книжку почитать, небось даже о существовании такой полезной литературы не догадывалась. Патриции вспомнилась подружка времён ранней молодости, чей жених, впоследствии муж, имел подобные претензии. Сколько слёз пришлось тогда вытирать у оскорблённой незаслуженными подозрениями…
Что Стася положила глаз на Климчака, Патриция теперь была абсолютно уверена. Пожалуй, и добилась бы своего, не стань ей поперёк дороги её проклятущая невинность.
Судья тем временем решил переключиться на другую тему:
— Вы знакомы с шофёром из прокуратуры?
Карчевской с неимоверным трудом удавалось подавить своё возмущение:
— Я разговаривала с ним пару раз, когда там бывала.
— О чём?
— Он спрашивал, зачем я пришла, а я отвечала, что к жениху.
Судья нырнул в бумаги и так надолго там закопался, что Карчевская успела охолонуть и вернуть себе потерянное душевное равновесие. Она настороженно ждала продолжения допроса, и, надо признать, что это продолжение поставило бы в тупик любого.
— А о документах ничего не говорил, что является девицей?
— Кто? — изумилась огорошенная Карчевская.