- Значит, это неверно?
- Все врачи так делают.
- И вы делаете?
- Да.
- Данный случай был сходен со всеми другими, где вы заявляли, что была смерть от цианистого калия?
- Этот случай сходен не в точности.
- Почему же он не сходен?
- Потому что возможно отравление цианидом.
- Почему возможно?
- Прежде всего из-за цвета кожи.
- Но вы же обратили внимание на цвет кожи в тот момент, когда подписали свидетельство о смерти от коронарного тромбоза, разве не так?
- Да.
- Хорошо, а что еще так было?
- Ну конечно,- выпалил доктор Грэнби,- есть же еще и признание обвиняемой, ее собственное заявление...
- Поскольку вам было сказано, что заявления, сделанные обвиняемой, указывали на смерть от отравления цианистым калием, вы и подтвердили, что смерть была вызвана цианистым калием.
- Это была одна из причин.
- Это единственная причина, которую вы можете назвать в настоящий момент, разве не так, доктор?
- Есть в наличии и тот факт, что не было никаких других видимых причин смерти.
- Но вы же только что заявили, что в определенном проценте смертей вы не смогли обнаружить причину смерти.
- Да, заявил.
- Но ваше свидетельство не подтверждает этого?
- Я назвал причину смерти.
- Несмотря на тот факт, что, не зная причины смерти, вы подписали свидетельство, устанавливающее, что смерть наступила вследствие определенной причины?
- Это повсеместная принятая медицинская практика.
- Это все,- сказал Мейсон.
Гамильтон Бюргер что-то шептал своему заместителю. Вероятно, их расстроило свидетельство доктора, но они не знали точно, как попытаться исправить этот минус.
- Есть еще какие-нибудь вопросы?- спросил судья Эшхерст.
Гамильтон Бюргер покачал головой и сказал:
- Вопросов нет.
Судя по его тону, он понял, что его совещание шепотом лишь еще больше ухудшило его позицию. Следующим свидетелем Гамильтона Бюргера была Мэрилин Бодфиш, которая дежурила у постели больного в субботу, когда умер Мошер Хигли. Она свидетельствовала, что обвиняемая, Надин Фарр, обычно подменяла ее в полдень, предоставляя свидетельнице время для отдыха, что в ту субботу был солнечный день и она уединилась в укромном месте между гаражом и изгородью, где стояла раскладная кровать, и там принимала солнечные ванны, когда услышала, что из ее спальни, находившейся наверху гаража, доносится звук электрического звонка для экстренных случаев. Она поспешно натянула на себя какую-то одежду и помчалась в дом, где застала Мошера Хигли задыхающимся и в конвульсиях. На полу были следы рвоты, валялась разбитая чашка и несколько капель шоколада попало на его ночную рубашку. Она заметила, что шоколад на полу был еще теплым.
- А вы не заметили что-нибудь еще?- спросил Гамильтон Бюргер.
- Я почувствовала какой-то запах.
- Какой запах?
- Запах горького миндаля.
- Во время вашего обучения как сиделки не изучали ли вы яды?
- Изучала.
- Вы знаете, что означает запах горького миндаля?
- Запах цианистого калия.
- И вы в тот раз обнаружили этот запах?
- Да.
- Перекрестный допрос,- торжествующе сказал Гамильтон Бюргер.
- Когда вы впервые поняли значение этого запаха?- спросил Мейсон.
- Я заметила его, как только склонилась над пациентом.
- Ответьте на мой вопрос,- перебил ее Мейсон.- Когда вы впервые поняли, что это за запах?
- Позднее, когда я услышала, что, возможно, было отравление цианидом.
- Вы были в комнате, когда приехал доктор Грэнби?
- Да, сэр.
- А не сообщили ли вы ему, что обнаружили запах горького миндаля?
- Нет, сэр.