Я похвастался, что заметил испуг в глазах Валентины Прохоровны, когда он представился следователем.
Евгений остался довольным мною.
- Что ж, значит, я недаром взял тебя в практиканты! Кстати, я тоже заметил страх в ее глазах, и ты, наверное, обратил внимание - по-другому объяснил, зачем нам нужно ее свидетельство. Пусть она не знает правды об Ирине Гай.
Меня заинтересовало, зачем он так сделал.
- Извини, но это пока что мое предположение, и я не могу о нем говорить, - ответил Евгений.
- Хорошо, - согласился я и тут же спросил: - Как же мы установим фамилию той, настоящей матери, откуда она, где теперь?
Евгений пояснил, что это для нас не проблема. Пойдем в областной архив, и нам найдут дело о близнецах из Дома ребенка на Канатной. А в деле должны быть все данные о матери. И адрес тоже, на то время, конечно. Если же адреса нет, то есть запись, в какой больнице города она родила детей. Там адрес должен быть наверняка.
Через несколько минут мы сели в троллейбус и поехали в областной архив.
7
Вечером мы пили на веранде чай и подводили итоги своей работы за день.
В областном архиве нам сравнительно быстро нашли дело детей-близнецов, принятых в июле 1961 года в Дом ребенка на Канатной от матери-одиночки, фамилия которой и правда, как сказала Гай, была молдавской - Георгице, но не Мария, а София, по отчеству Яновна. В деле оказалось два ее заявления: одно с просьбой принять детей в Дом ребенка, а другое - вернуть. На втором заявлении стояла резолюция бывшей заведующей: "Разрешаю" и подпись "Домрина". Еще была в деле запись о том, что Георгице С.Я. родила близнецов в родильном отделении третьей городской больницы в 1961 году, шестого июня.
Мы попросили работников архива найти документы третьей больницы за тот год. Нашли книгу регистрации родильного отделения, в которой были данные Георгице. Разнорабочая железнодорожного вокзала, проживала в общежитии по улице Ковальской, двадцать, комната пять. Родила впервые. Выписалась здоровой, дети - тоже.
Дальше нам нужно было найти личное дело Георгице по месту работы, в котором обязательно отмечено, где она родилась. Ведь если она и осталась жить в Одессе, наверное, поменяла фамилию, выйдя замуж, и поиски усложнятся. Зная же адрес ее родителей, найти Софию Георгице не представлялось сложным.
В областном архиве нам сказали, что управление железной дороги имеет свой архив, и личное дело Георгице должно храниться в нем.
Сняв копию заявлений Георгице в Доме ребенка и выписав все ее данные, мы отправились в архив при управлении железной дороги.
Но оказалось, он в этот день не работал, и нам пришлось перенести посещение архива на завтра. Мы поехали на дачу.
- Ничего, - успокаивал не столько себя, сколько меня, Евгений. - Хорошо и то, что мы добыли. Начало, можно сказать, сделано, хоть закрадывается у меня сомнение, что и в этом, третьем признании Гай что-то нечисто.
- Почему ты так думаешь? - поинтересовался я.
- Давай поразмышляем, - предложил Евгений. - Запомнив адрес Дома ребенка, другие мелкие подробности, она забыла фамилию заведующей, самой матери детей, имя. Разве ей не интересно было знать, кто она, эта мать, откуда?
Тут я ему возразил.
- Молодая была, неопытная. Да и делалось это тайком, поспешно.
- А как же с врачом? - поднял на меня глаза Евгений. - Сам же слышал, что сказала: такого она в своей работе допустить не могла, то есть не пособничала Гай в незаконном присвоении детей.
- Может, просто боится или не хочет впутываться в это дело, - высказал я предположение.
- Почему? - спросил Евгений. - Ведь Гай утверждает, что деньги она от нее за услуги не взяла. Бояться ей нечего.
Правда, выходит так. Чего ей бояться? Но и зачем Гай надо было все выдумывать?
Нет, дальше я был бессилен мыслить логически, сказал, что, по-моему, обманывает врач Домрина.
- Докажи! - потребовал Евгений.
- Просто подсказывает интуиция, - ответил.
Евгений допил чай, поставил пустую чашку на стол.
- Интуицию, брат, к делу не подошьешь. Нужны факты, документально подтвержденные. Мне тоже эта Валентина Прохоровна не понравилась, но...
Я поинтересовался, какая у нее семья.
- Никакой, - ответил Евгений. - Незамужем. Живет, как видел, одна. Квартира кооперативная, модница, ежегодно ездит на курорт, несколько раз была в туристических поездках за границей.
- Откуда у тебя такая информация? - удивился я.
- Профессиональная привычка, - подморгнул мне Евгений. Выясняя в Доме ребенка адрес Домриной, одновременно поинтересовался и ее семейным положением, спросил у нынешней заведующей, не ревнивый ли у Валентины Прохоровны муж, чтоб не иметь, мол, неприятностей. Она и выложила все, что знает о своей предшественнице. Женщины, брат, всегда любят, когда их о чем-то необыденном расспрашивают мужчины.
В этом, конечно, нельзя было возразить Евгению, и я спросил, чем же ему не понравилась Домрина.
- Нечестностью, - сразу ответил он. - Еще взглянув на нее с порога, я понял: будет врать. А ведь наверняка помнит Гай. И ту же Георгице. И наверняка она их свела. Чувствую - нам с нею еще придется встретиться.
- Ты же интуицию отметаешь, - подколол я Евгения.
Но он не обиделся.
- Потому и молчу об этом, пока не подтвержу все фактами.
Я был рад случайной встрече с Евгением, интересный он человек. И работа у него интересная. Познавать человеческие характеры, раскрывать их, бороться со злом и отстаивать справедливость, как вот в данном случае с Ириной Гай. Мне хотелось хоть немного перенять от него этого умения, узнать кое-что из техники ведения следствия, может, когда-нибудь пригодится...
Раз уж речь зашла об интуиции, заодно поинтересовался у Евгения, как часто она подтверждается в его следственной практике.
- Трудно сказать, - после паузы ответил Евгений. - Случалось, что я ошибался, подводила она меня. Это зависит от многих факторов, порождающих интуитивное чувство. Иногда от какой-то мелочи: движения, слова, взгляда человека, с которым ты разговариваешь. Иногда при логическом анализе событий и фактов, собранных тобой. Да ты, я вижу, серьезно увлекся следовательской работой! Если так, скажи мне, что мы должны делать завтра после посещения архива железной дороги?
- Шутишь? - рассмеялся я. - Ты же об этом сам говорил. Как только выясним, откуда родом эта Георгице, сразу едем туда и от родителей узнаем, где она сейчас.
Евгений согласился.
- Хорошо. Приехали в такое-то село такого-то района, а родителей Георгице там нет. Выехали жить на целину или куда-то в другое место переселились. Да и живы ли они? Что тогда?
Я не ожидал такого поворота дела и вначале растерялся, а потом стукнул по лбу.
- Нет, не так, - возразил себе. - Выяснив, откуда родом Георгице, через милицию сделаем запрос - живут или не живут там ее родители, и тогда уже...
- Почти правильно, - похвалил Евгений. - Если родители ее на месте, нам скажут, где живет их дочь, и завтра же мы будем иметь адрес Софии Георгице. Не так ли? Нам туда не надо ехать, тревожить пожилых людей. А вот к ней самой поедем. Если же она в Одессе - еще лучше, хотя я в этом сомневаюсь.
- Почему?