В начале декабря 1971 года мировое общественное мнение было крайне встревожено появлением в Бенгальском заливе отряда кораблей 7-го флота США, пиратствующего у берегов Демократической Республики Вьетнам. На борту ядерного авианосца «Энтерпрайз» находился отряд морской пехоты. Задачей 7-го флота было оказать давление на Индию, чтобы вынудить ее отказаться от поддержки борьбы народа Бангладеш за свободу и независимость. Как в те дни писала индийская газета «Пэтриот», люди, посылавшие 7-й флот в индийские воды, осознавали, «что это может зажечь мировой пожар».
Героическая борьба бенгальцев, населявших Восточный Пакистан против тирании милитаристского режима, против национального угнетения, за демократические права, за свободу и независимость увенчалась успехом. Отношение к этой борьбе, расстановка сил в мировой политике как нельзя более ярко продемонстрировали ненависть империалистических сил ко всяким проявлениям свободолюбия и демократии. Посылка военно-морских кораблей США к берегам Индии есть не просто еще одно проявление «дипломатии канонерок», а прямое продолжение человеконенавистнической политики подавления национально-освободительного движения, которую осуществляли английские колонизаторы в Индии, потерпевшие сокрушительный провал. Уходя в 1947 году из Индии, британский империализм оставил после себя такое вредоносное наследие, ликвидации которого до сих пор еще не завершена и одним из проявлений Которого была трагедия народа Бангладеш.
Необходимость полного уничтожения наследства колониальной поры и решительной борьбы со всякими неоколониалистскими происками понимается индийскими писателями как насущная задача, и именно этим объясняется то, что современный индийский литератор, На каком бы языке он ни писал, все снова и снова обращается к истории национально-освободительного движения, стремясь выяснить и для себя, и для читателя корни явлений, осложняющих процесс нормального демократического развития в странах Индо-Пакистанского субконтинента.
Хотя в индийских литературах пока еще нет произведения, всесторонне и глубоко отразившего национально-освободительное движение, нет эпопеи, подобной «Войне и миру», но уже создан целый ряд романов и повестей, раскрывающих отдельные его аспекты и помогающие понять общую картину.
Среди книг этой тематики, написанных на разных языках, роман «Излучина Ганга» М. Малгонкара является одним из значительных и ярких произведений. Многие страницы этой книги, посвященные событиям 47-го года, написаны с документальной достоверностью.
Роман «Излучина Ганга» — произведение индийской англо-язычной литературы. Индийская литература на английском языке — явление многообразное. Советский читатель хорошо знаком с творчеством таких ее представителей, как X. А. Аббас, М Р. Ананд, Р. К. Нараян, Б. Бхаттачария. В семье индийских литератур она довольно молода — ей нет и двухсот лет. Произведения писателей этой литературы синтезируют в себе традиции литератур народов Индии — каждый из таких писателей неизбежно несет заряд культурных и литературных традиций народа, к которому он принадлежит, связанных с традициями англоязычных литератур, а через них и с традициями мировой литературы. До завоевания Индией независимости английский язык был почти единственным каналом для познания других литератур мира, в том числе классической русской литературы в лице Л. И. Толстого, И. С. Тургенева, Ф. М. Достоевского, А. П. Чехова, А. М. Горького, В. В. Маяковского и др. Английские переводы творений В. И. Ленина оказались началом ознакомления деятелей индийского национально-освободительного движения с его великим учением.
Автор романа «Излучина Ганга» Манохар Малгонкар пришел в литературу сложным путем. Окончив Бомбейский университет, он был профессиональным охотником, затем работал в государственных заповедниках, во время второй мировой войны служил в англо-индийской армии, из которой уволился в звании подполковника, завел свое дело и… пришел к необходимости заняться творческим трудом. Отдав некоторую дань журналистике, он целиком посвятил себя литературному труду. Помимо нескольких работ по истории маратхов, народа, к которому он сам принадлежит, им создано несколько романов. Его первый роман «Барабанный бой вдалеке» (1960) посвящен судьбе двух друзей, офицеров — мусульманина и индуса, поставленных ходом событий по разные стороны индо-пакистанской границы, но пытавшихся все же сохранить хотя бы видимость дружбы. «Схватка теней» (1962) демонстрирует моральный распад английских колонизаторов, противопоставляя им тягостную, беспросветную жизнь плантационных кули в Ассаме, оказывающихся жертвами прихотей своих английских хозяев, погруженных в мелкие ссоры и дрязги. В 1963 году был опубликован роман «Князья», в котором Малгонкар убедительно показал историческую обреченность этих носителей феодальных пережитков, беспощадных душителей борьбы за свободу и, как это отмечалось в титулах многих из них, «верных союзников британской короны». Автору удалось показать, как неотвратимо мощный поток национально-освободительного движения увлекал за собой и население многочисленных индийских княжеств.
Роман «Излучина Ганга» (1964) сразу же приобрел значительную популярность и вызвал довольно бурную дискуссию в критике, суть которой сводилась к тому, что автора упрекали в излишней тенденциозности, в том, что он избрал «не совсем правильных» националистов; вместе с тем отмечались художественные достоинства романа, актуальность проблематики, прямота автора в постановке некоторых острых вопросов — все, что обеспечило роману огромную популярность в стране и за рубежом. В чем же дело?
В январе 1965 года, когда споры вокруг языковой проблемы в штате Мадрас (ныне Тамилнад) оказались использованными реакционными политическими силами, мне пришлось случайно встретиться с секретарем мадрасской организации религиознообщинной партии «Джан Сангх» неким Рао. Встреча эта произошла в почтовом отделения на Маунт-род в Мадрасе, куда я пришел по своим корреспондентским делам. Главная улица трехмиллионного города оказалась на редкость пустынной — было объявлено чрезвычайное положение, повсюду виднелись полицейские патрули, проносились грузовики, переполненные полицейскими.
Рао не без удовольствия сказал: «Ну, им сегодня всыплют!» Им — это студентам. Я спросил его, почему это вызывает у него удовлетворение. И не без удивления услышал: «Для того чтобы народ стал здоровым, ему нужно пустить кровь!»
Вот эти-то слова вспомнились при чтении романа Малгонкара, когда я натолкнулся на один из самых любопытных образов романа — террориста Сингха-Шафи, который без особых затруднении переходит из веры в веру, меняет политические убеждения, если можно говорить о таковых применительно к этому персонажу, — из мусульманина он становится сикхом, из террориста в конце концов получается религиозный фанатик. Но в каких бы ипостасях ни представал перед нами этот персонаж, суть его сводится к цинизму, безудержной алчности и жестокости. И хотя Сингх, он же Шафи, выкупает как мусульманин, а Рао — по своей религии индус, это два ростка одного и того же ядовитого растения, вскормленного на индийской почве британским колониализмом, — индо-мусульманской розни, являвшейся одним из самых эффективных средств подрыва сил национально-освободительного движения. В настоящее время это оружие оказалось в руках крайне правых сил как в Индии, так и в Пакистане. Это одно из тех последствий колониальной эры, преодоление которого требует длительных и настойчивых усилий как в той, так и в другой стране. В романе Малгонкара мы знакомимся с тем, как обретала плоть и кровь эта враждебная всякой человечности слепая, фанатическая сила.
Национально-освободительное движение народов Индии вплоть до самого момента провозглашения независимости имело единую цель — освобождение от колониального ига. Но при единстве цели движение это не было однородным, оно состояло из различных потоков, в нем участвовали разные политические силы, отражавшие позиции разных слоев индийского общества. Задачей громадной важности было объединить все эти потоки вокруг единой цели, и ее с успехом выполнило национальное руководство, возглавленное Махатмой Ганди, Джавахарлалом Неру и их соратниками.
Были представлены в национально-освободительном движении и такие течения, как анархизм и терроризм, довольно распространенные в 20-е годы, но уже в 30-х пошедшие на убыль. Они давали известный выход настроениям патриотической молодежи, особенно из буржуазных и интеллигентских кругов. Основными центрами деятельности террористических организаций были Пенджаб и Бенгалия. Участники террористических организаций убеждались в бесплодности усилий одиночек, и лучшие из них, как, например, Бхагат Сингх, приходили к выводу: «…Мы ничего не добьемся бомбами и пистолетами… Нашей главной задачей должна быть организация рабочих и крестьян» («Новейшая история Индии». М., 1959, стр. 234). Однако увлечение терроризмом продолжалось и в известной мере тянуло революционный процесс вспять, оттягивало в сторону от массового антиимпериалистического движения, охватившего всю страну.
Террористическая группа, показанная в романе, представляет, пожалуй, средоточие недостатков, присущих подобным группам. Нельзя не обратить внимание на крайний индивидуализм ее участников, на их самоизоляцию, расчет на стихийность. Ее, конечно, нельзя рассматривать иначе, чем нарочито заостренное обобщение; имевшее целью более выпукло оттенить характеры тех из ее участников, которые интересовали автора в первую очередь. Группа «Борцов Свободы», в которую входит один из главных героев, Деби-даял, была, как пишет автор, «самой опасной группой террористов, если не считать действующих в Бенгалии». Ее участники жаждали действовать, действовать немедленно. Любые террористические акты для них были оправданы великой целью борьбы за независимость.
Поначалу группа, объединяющая и индусов и мусульман, стоит выше религиозных различий и демонстративно нарушает религиозные запреты. Молодые люди здороваются друг с другом: «Джай-Рам» и «Джай-Рахим», объединяя в этом приветствии индуизм и ислам, и считают, что они — «островок единства».
Но очень скоро среди руководителей террористического движения — мусульман возникает идея размежевания с индусами, «иначе они нас поработят… сегодня наши враги вовсе не англичане, а индусы!».
В результате, когда группе грозит провал, арестованными оказываются одни индусы, ибо руководитель группы Шафи Хан, узнавший об опасности, предупредил только своих единоверцев-мусульман.
Так Деби-даял попадает на каторгу, где встречается с другим героем романа, Гьяном, сторонником ненасилия, который попадает туда за убийство: идеалистические взгляды Гьяна не выдержали столкновения с колониальной действительностью; не найдя законной управы на убийцу своего брата, он творит правосудие сам.
Большое место в романе уделено событиям, происходящим на каторге. В сущности, здесь, на каторге, — продолжение тех же палаческих порядков, что и в самой стране. И здесь английские администраторы точно так же занимаются провокациями во имя укрепления своих позиций, только здесь все их действия обнаженней, конфликты во сто крат острее, и потому человек с нестойким характером оказывается растоптанным. Такая судьба постигает Гьяна, и даже самые его наилучшие намерения приобретают резко негативный смысл.
Деби-даял оказывается достаточно стоек, чтобы выдержать все испытания каторги и остаться верным своим убеждениям. Но, подобно многим, он возлагал наивные надежды на то, что в борьбе против английских поработителей можно рассчитывать на помощь от… фашистской Германии и милитаристской Японии. Однако достаточно рано в нем зарождаются сомнения, а затем наступает и прямое разочарование в подлинных целях этих империалистических хищников. Писатель со всей резкостью показывает подлинное лицо британского колониализма, и японского империализма, их жестокость и своекорыстие по отношению к Индии.
События второй мировой войны, разгром германского фашизма и японского милитаризма оказались решающей силой, предопределившей распад колониальной системы империализма, сделавшей неизбежным завоевание независимости народами колониальных стран Азии и Африки. Подъем национально-освободительного движения народов Индии в послевоенный период достигает такого накала, когда борьба становится долгом каждого человека. 1945–1946 годы полны героических страниц — это борьба крестьян против князей и помещиков, широкий размах стачечного движения, волнения в вооруженных силах и восстание в индийском военно-морском флоте, борьба демократических сил против раскола национально-освободи-тельного движения на религнознообщииной основе. Герои романа во всех этих событиях не участвуют — они заняты теперь, после бегства с каторги, устройством своих личных дел. Автор завершает эволюцию их характеров и мировоззрений с позиций подлинного реализма. Когда-то мечтавшие о независимости, о героической борьбе, герои романа оказываются всего лишь песчинками в бурном вихре событий, всего лишь жертвами своего прошлого, так чудовищно опустошившего их души.
Критики упрекали писателя за то, что ни Гьян, ни Деби-даял не являются подлинными представителями национально-освободительного движения. И это верно — они действительно не выдержали испытания временем. У писателя была иная цель. Он показал неизбежное следствие колониализма, растлевающего личность, опустошающего души. Герои романа — жертвы колоссального преступления, совершавшегося в течение многих десятилетий. Зверское, античеловеческое, скрытое под лицемерными словами о защите интересов религиозных общин, это преступление в полной мере раскрылось в событиях вокруг 15 августа 1947 года. Английские колониальные власти вели свою грязную игру так, чтобы уберечь экономические позиции британских монополий любой ценой, и эту цену должен был оплатить индийский народ. И он ее заплатил — сотнями тысяч жизней, потерянных в ходе спровоцированных англичанами индусско-мусульманских столкновений. То, что показано Малгонкаром, документально, хотя и является в данном случае предметом художественного, иногда натуралистического изображения.
В описании раздела Индии писатель показывает вполне закономерное взаимодействие таких сил, как английская колониальная машина и религиознообщинная реакция. Снова вылезает отвратительная фигура Шафи Хана, того самого, который когда-то, корча из себя террориста, демагогически болтал о единстве, не знающем религиозных различий. Теперь он предводитель шайки мусульманских фанатиков.
Единственные, кому удается спастись среди всех этих потрясений, — Гьян и Сундари, сестра Деби-даяла. Роман заканчивается тем, как Гьяну и Сундари удастся в конце концов присоединиться к каравану беженцев, покидающих Западный Пенджаб, оказавшийся в составе Пакистана. И как раз в этот момент перед Гьяном возникает мурло Патрика Маллигана, начальника тюрьмы на Андаманах, который узнает своего бывшего заключенного. В этой встрече заложен большой смысл — на всех описанных событиях, на всех судьбах человеческих, воплощенных в художественных образах романа, лежит печать британского колониализма.
Ганг не присутствует в романе, хотя роман и назван «Излучина Ганга» и эпиграфом к нему поставлена цитата из древнеиндийской эпической поэмы «Рамаяна» о том, как, уходя в изгнание, Рама и его жена Сита останавливаются на излучине Ганга, чтобы бросить последний взгляд на покидаемую ими родину. Дело здесь, однако, не просто в том, что Гьян и Сундари вынуждены покинуть свою родину. И название романа, и эпиграф несут в себе гораздо более значительный социальный, объективно-исторический смысл. Они понадобились автору для того, чтобы подчеркнуть неотвратимость происшедшего, сделать более выпуклой мысль о том, что после всего пережитого ни его героям, ни самой стране нет возврата к прошлому, с которым связано столь многое. Что ждет их и их страну в будущем, герои не знают. Да они никогда и не задумывались о том, каков должен быть социальный облик независимой Индии, никогда не шли дальше мечтаний о «своем деле», как об этом думал Гьян. Именно в этом трагедия людей, подобных героям романа, — их представления о национальном освобождении не были связаны с идеями о социальном освобождении, о преодолении связей, определяющихся отношениями, порождаемыми частной собственностью. Они не ставили своей целью разорвать эти связи или хотя бы преобразовать их. Отсюда, между прочим, следует и то, что национально-освободительное движение получило в романе несколько одностороннее изображение. Поэтому-то в романе и нет персонажа, который мог бы стать положительным героем, носителем какой-то позитивной социальной перспективы.
Книга «Излучина Ганга», являясь историческим романом, в высшей степени современна и будет еще долго сохранять это качество. Как известно, предоставление независимости индийскому народу было связано с расчленением страны с ее сложившейся экономической системой по религиозному признаку на собственно Индию с преимущественно индуистским населением и Пакистан с преимущественно мусульманским населением. Если социально-экономическое развитие Индии пошло по пути демократизации, хотя и осложненному многими трудностями, то процессы социально-экономического развития Пакистана оказались обременены и тем, что страна была вовлечена в империалистические военные блоки, и тем, что на долгое время в ней установился режим милитаристской диктатуры, и тем, что на всем протяжении существования обоих государств политика этого режима неоднократно вызывала обострение отношений между ними, доходившее до вооруженных конфликтов. Борьба за национальное самоопределение бенгальцев, населяющих Восточный Пакистан, жестоко подавлялась. Репрессии вызвали массовое бегство жителей Восточного Пакистана в Индию. Количество беженцев достигло почти десяти миллионов. Они спасались от расправ пакистанской военщины, напоминающих описанные в романе. Репрессии эти усугублялись и рядом других факторов, в частности воздействием маоистской пропаганды, провоцировавшей некоторую часть населения, особенно радикально настроенную молодежь, на индивидуальные террористические акты. Такие действия немедленно вызывали ответные репрессии милитаристского режима, официально поддерживавшегося Пекином. Борьба за свободу и демократию, однако, оказалась более сильным началом, чем репрессии, и привела к возникновению широкого партизанского движения, к формированию правительства Бангладеш. Прежнее руководство Пакистана, пытаясь компенсировать свою неспособность к политическому разрешению проблем населения Восточного Пакистана, прибегло к новым военным провокациям против Индии, приведшим к 14-дневной войне и фактическому отделению Восточного Пакистана, где возникла Народная Республика Бангладеш, провозгласившая программу серьезных социальных и экономических преобразований внутри страны, политику неприсоединения к военным блокам, мира и дружбы с другими народами.
Со времен, описанных в романе, прошло четверть века. Символизируя силы зла, породившие чудовищную братоубийственную резню, Малгонкар не случайно упомянул в последних строках романа Патрика Маллигана, палача и садиста. В конце 1971 года те же самые силы, силы империализма, обернулись американским авианосцем «Энтерпрайз», вторгшимся в Бенгальский залив. Он еще и еще раз напомнил о той угрозе мирному развитию освободившихся от колониализма стран, которую представляет собой империализм.
Только исторические события, описанные в этой книге, соответствуют истине. Яростная борьба, которая вспыхнула вслед за освобождением, стала принадлежностью истории Индии. То, что было достигнуто ненасилием, повлекло за собой один из самых кровавых переворотов в истории: семнадцать миллионов людей были изгнаны из своих домов, почти полмиллиона убиты, больше ста тысяч женщин — молодых и старых — похищены, изнасилованы, искалечены.
Больше ничего в этой книге не скопировано с действительности. Персонажи, даже те, которые занимают конкретные посты в конкретное время, выдуманы автором; Патрик Маллиган не изображает, конечно, действительного начальника тюрьмы, равно как и полковник Ямаки — вовсе не портрет японского командующего на Андаманских островах во время войны.
И они остановились у излучины Ганга,
Чтобы взглянуть на землю, покидаемую ими.
«Р а м а я и а»
Жгли английскую одежду. Костер на рыночной площади был лишь одним из сотен тысяч таких же костров, горевших по всей стране. На площади была сооружена платформа, на которой укрепили огромное полотнище трехцветного флага и установили прялку.
Десять-двенадцать угрюмых мужчин в белых шлемах окружали смуглого, болезненного вида человека — руководителя всего движения, сидевшего, скрестив ноги, на белоснежной материи, расстеленной на платформе,
Но собравшиеся в базарный день на площади люди в нерешительности теснились поодаль, не желая прослыть сторонниками Ганди — агитаторами и непокорными. Группы полицейских охраняли выходы, приготовив свои утыканные гвоздями бамбуковые дубинки.
Вокруг костра собралась главным образом молодежь из школ и колледжей. Девушек примерно столько же, сколько юношей. Они выкрикивали лозунги:
— Бойкот британским товарам![1] Махатма Ганди — ки джай! Победу Махатме Ганди!
Гьян Талвар наблюдал из толпы за огнем и людьми на помосте. Так вот какой он, Махатма Ганди! Это был великий час для Гьяна. Многие годы он слышал имя Ганди — человека, олицетворявшего подлинное величие в глазах индийцев, апостола истины и ненасилия.
И вот наконец он видит Ганди.
Махатма сучил нить на прялке. Правой рукой он крутил латунное такли — маленькое прядильное устройство, левой подавал небольшие мотки хлопка, плавно опуская и поднимая их, когда отделялась нитка. Без устали поворачивая голову, Ганди поглядывал то на свое такли, то на толпу. Сам он не выглядел так торжественно, как люди, окружавшие его на платформе. Казалось, в глазах его мерцает какой-то огонь, впрочем, может быть, такое впечатление создавали отблески костра.
К сожалению, это был понедельник — День молчания, иначе Ганди, несомненно, сказал бы несколько слов народу. Зато его помощник, стройный юноша с печальными глазами на тонком красивом лице, обратился к толпе с речью. Он говорил по-английски с тем характерным, подчеркнуто интеллигентным выговором, который отличает выпускников закрытых школ.
— Сестры и братья! Я хотел бы сейчас обратиться к вам как к солдатам, ибо все мы солдаты. Солдаты армии освобождения. Цель каждого из нас: освободить страну отцов — Индию от британцев, и мы не будем знать отдыха, пока не победим.
Но мы особенные солдаты. Мы вооружены истиной и ненасилием. Свою войну мы должны вести только мирными способами. Ганди указал нам дорогу. Но не заблуждайтесь, наше ненасилие — это ненасилие смелых, оно рождено не малодушием, а мужеством и требует больших жертв, чем обычная борьба. Мы сознаем, что не все в стране разделяют наши взгляды и методы, что многие. наши соотечественники надеются добиться свободы, прибегнув к насилию. Этим людям нет места в нашей армии, какими бы патриотами они ни были.
Нить, тянувшаяся из прялки, оборвалась. Махатма послюнявил палец и умело соединил концы, даже не взглянув на нитку. Прялка снова зажужжала.
— И вот сегодня мы собрались здесь, — пылко продолжал молодой человек, — главным образом для того, чтобы бросить упрек тем из наших собратьев, которые не борются с иностранным владычеством, а мирятся с ним, — пленникам, благословляющим оковы, соперничающим друг с другом в стремлении походить на своих хозяев. Они одеваются в костюмы из иностранной материи — хлопка, шерсти, шелка — и тем самым поддерживают экономику страны, которая нас угнетает. Только отвергнув все британские товары, только облачившись в платье из материи, сделанной у нас на родине, с гордостью и вызовом поощрим мы индийскую экономику, победим нашу нищету.
Это они — те, кто наряжается в британские костюмы, — помогают платить жалованье управителям, посылаемым в Индию, это на их деньги покупаются винтовки и штыки для солдат, которые стерегут нас, как пленников, для полицейских, которые и сейчас нас окружают. Но полицейским с дубинками нас не запугать. Давайте же убедим наших друзей и родных бойкотировать британские товары, сжигать на кострах одежду, которая олицетворяет наш позор. Пусть они принесут сюда свои шляпы и костюмы, рубашки и галстуки и подбавят жару в наш общий костер, который пылает во всех деревнях и городах. Этот огонь очистит нас, он сожжет и уничтожит в нас самих то, что противоречит истине и ненасилию. Но запомните: в этом благородном деле не должно быть ни запугивания, ни принуждения.
Бойкот английских товаров — вот наша задача!
Я прошу тех из вас, кто нерешительно держится сзади, выйти вперед. Отбросим всякую боязнь! Наш страх перед полицией сам по себе есть результат рабского положения нашего народа. Этот страх превращает нас во второсортную нацию. В свободной стране народ не боится полицейских, ибо там они всего лишь слуги народа, а не исполнители чужеземных законов. Выйдем же вперед и выскажем свою волю. Пусть не говорят про нас: в тот час, когда вся страна узнала путь к свободе, они стояли позади и тряслись от страха перед полицией. Путь ахимсы[2] — не для трусов. Истинное ненасилие несовместимо с робостью. Как сегодня мы швыряем в огонь иноземные костюмы, так должны мы покончить со всем тем в нас самих, что мешает нам посвятить себя истинному ненасилию — ахимсе.
Слава Махатме Ганди!