— Нельзя завтра! Даже через десять минут нельзя! — Он снова взглянул на часы.
— Дело в том, что она сейчас занята с вашим другом. На один вечер, конечно.
— Тогда отправляйтесь и заберите ее. Скажите что хотите. Это ваше дело. — Деби вытащил толстую пачку денег.
Старуха жадно загляделась на деньги, но заставила себя отвести глаза.
— Как я могу ее вызвать, — сказала она в замешательстве. — Это будет невежливо.
— Что ж, очень жаль! — Деби спрятал деньги. — Я слышал, вы готовы дать ей свободу за восемь тысяч рупий. Я собирался предложить вам десять. — Он встал.
— Прошу вас, обождите. Я же не говорю, что это невозможно устроить. Десять тысяч, вы сказали?
— Да. Но я не могу больше ждать.
— Пожалуйста, посидите минуточку. — Она с усилием встала с ковра и поспешно вышла из комнаты.
Из гостиной, которая была отделена от Деби лишь легкой занавеской с круглыми отверстиями для глаз, доносились теперь не только звуки ситара, но и барабанная дробь и перезвон маленьких колокольчиков, прикрепленных к ногам танцующих девушек. Десять минут, о которых Деби условился с Босу, прошли.
Аккаджи возвратилась, ведя за руку Мумтаз.
— Поклонись этому джентльмену, он теперь твой господин, — приказала старуха.
Мумтаз низко склонилась до земли, как полагалось при Моголах, и дотронулась правой рукой до своего лба. Только после этого она осмелилась поднять глаза и взглянуть на своего нового хозяина. «Поразительно, как сохраняется здесь этикет давно ушедших времен», — подумал Деби. Девушка плакала.
Аккаджи еще пересчитывала бумажки, когда дверь в комнату распахнулась. На пороге стоял разъяренный Шафи.
— Это что такое творится! — закричал он на хозяйку. Потом увидел Деби-даяла и отпрянул. — Ты!.. — Кровь отхлынула от его лица, кулаки сжались.
— Джай-Рам! — приветствовал его Деби-даял. — Ты удивлен?
— Очень удивлен.
Деби усмехнулся.
— Набрось что-нибудь на эту дурацкую одежду, — обратился он к Мумтаз. — Мы уходим.
— Ты что задумал? — резко спросил Шафи. — Сегодня она со мной. Никто не имеет права ее забирать.
— А я забираю.
— Смотри, как бы я тебе не… — Шафи подошел к Деби вплотную. Глаза его налились кровью.
— Ни в коем случае! — завизжала хозяйка. — Только не в моем доме! Я привратника позову, полицию…
Шафи схватил Мумтаз за руку и потащил к двери.
— Не трогай девушку, — сказал Деби-даял совершенно спокойным тоном. Потом краем ладони ударил Шафи по локтю.
Рука Шафи безжизненно повисла. Лицо его стало изжелта-бледным, как брюхо змеи.
— Так-то лучше, — заметил Деби-даял. — Привратника звать не стоит, — обратился он к Аккаджи. — И полицию тоже. Принесите-ка лучше шаль для девушки.
Старуха смотрела на него чуть ли не с ужасом. Ее беззубый рот трясся, подбородок был весь в слюне. Она медленно побрела из комнаты, прижимая руки к коленям, чтобы унять дрожь.
Шафи издал какой-то странный дикий крик и попытался снова схватить девушку.
— Не советую, — сказал Деби. — Я ведь применил один из самых невинных приемов, совсем простенький. А если как следует, так можно и кость сломать.
— Я тебе шею сломаю! За все поплатишься.
Деби-даял хмыкнул презрительно:
— Ну, ты сам не станешь, наймешь кого-нибудь.
Старуха появилась снова с шерстяной кашмирской шалью, которую накинула на плечи Мумтаз. Девушка склонилась в низком поклоне и прикоснулась к ногам хозяйки. На этом ритуал прощания закончился.
— По-моему, он очень приличный человек, деточка, — сказала Аккаджи, гладя Мумтаз по плечу. — Он обещал о тебе заботиться. Прими мое благословение!
Они прошли мимо Шафи. На пороге Деби-даял остановился.
— Босу и еще двое следят за домом, — сообщил он Шафи. — Старые друзья. Так что не вылезай из дома. У них приказ — стрелять в тебя без предупреждения. И они выполнят его с удовольствием. Учти: если тебя найдут мертвым на улице, полиция — и та обрадуется. За тебя ведь назначена награда… Даже за мертвого.
Они шли в молчании. На углу Дабби-базара они остановились.
— У вас есть кто-нибудь знакомый в городе? — спросил Деби.
Она безучастно уставилась на него и покачала головой.
— Где ваши родные?
— В Бахавалпуре… Я оттуда родом.
— Кто-нибудь позаботится о вас, если вы туда возвратитесь?
Она снова покачала головой, готовая вот-вот разрыдаться.
— Что ж, с этого дня вам придется научиться самой о себе заботиться. Только не впутывайтесь больше в такие дела. Вам нужно найти мужа — какого-нибудь крестьянина, честного человека. Живите нормальной жизнью.
— Но разве вы… разве вы не для себя меня брали?
— Нет, — ответил Деби.
— Тогда зачем же? Зачем вы меня освободили, если я вам не нужна?
В ее голосе он услышал недоверие и боль. «Господи, уж не собирается ли она повторить всю эту чушь о тиграх, тигрятах и охотниках?»