— Значит, это был просто каприз. Вы меня взяли, чтобы сразу выбросить на улицу?
Он пожал плечами.
— Вы можете возвратиться туда же, если хотите.
— Как я вернусь? С каким лицом? Что все скажут? Вы еще их не знаете! — Она всхлипнула.
Он вспомнил о воронах: отставшую от стаи обратно не пустят. Заклюют.
— Не плачьте, — сказал он. — Хуже того дома нет места на свете. Вы всегда сможете… — Он резко повернулся. Кто-то шел за ними. Они услышали злобный выкрик Шафи.
— Ты хотел побаловаться с нею? Возьми ее! Получай!
Деби не успел прийти в себя от неожиданности, как в темноте блеснула какая-то стеклянная штука, с размаху брошенная ярдов с десяти прямо в лицо Мумтаз.
Инстинктивно Деби вытянул руку, чтобы предотвратить удар. Стеклянный сосуд лопнул, Деби ощутил сильную боль и понял, что горячая серная кислота заливает ему кисть и предплечье.
— Полакомься, ты, красотка! — заорал Шафи. — Еще прекраснее станешь! — И он швырнул в девушку, белое от страха лицо которой казалось пятном в ночной тьме, еще одну электрическую лампочку, наполненную серной кислотой, — излюбленное оружие в междоусобных распрях.
На этот раз Деби-даял перехватил снаряд на лету и мгновенно бросил его туда, где, по его предположению, стоял Шафи.
Стеклянная колба упала в нескольких шагах от Шафи и разорвалась с оглушительным грохотом, не причинив никому вреда.
Только после этого Деби-даял почувствовал боль в руке. Боль сначала грызла, впившись в него тысячью муравьев, потом рука вся запылала, будто он опустил ее в пылающий костер. Тогда он крикнул в ночную тьму:
— Ты еще вспомнишь об этом, Шафи! Сам виноват.
Вероятно, это была игра воображения, странная галлюцинация, вызванная адской болью, но Деби показалось, что кто-то смеется в ночи мерзким злобным смехом. Впрочем, скорее всего это были обычные шорохи ворочавшегося во сне города.
— Смотрите, что вы сделали! Ради меня… — говорила девушка. — О, это мне следовало умереть, чтобы спасти вас, господин мои.
— Да замолчите вы! — резко оборвал ее Деби. — Уйдемте скорей отсюда.
— Только взгляните на вашу благородную, красивую руку! — простонала она.
Деби был смущен. Он не спасал ее, он действовал почти инстинктивно. Но на руку было в самом деле страшно смотреть. Рубцы уже покраснели, кисть вздулась. Его лихорадило.
Они поспешили на базарную площадь.
— Купите кокосового масла, — посоветовала Мумтаз, когда они поравнялись с дверью еще открытой лавчонки. — Скажите, мне для волос нужно.
Оторвав кусок шерсти от своей шали, она осторожно смазала раненую руку. После этого они молча двинулись дальше и через четверть часа оказались в комнате, выходившей на Анаркали. Босу уже ждал.
— Чертовщина! Вот подонок! — возмутился Босу, когда Деби рассказал ему, как все было. — Должно быть, он проскользнул через черный ход.
Рука распухла до невероятных размеров.
— Он свое получит, — сказал Деби. — Но пока что сделай что-нибудь для этой девушки.
— Сначала надо что-то сделать с рукой, — возразил Босу, стараясь не глядеть на Мумтаз.
— Господин спас меня, — сказала девушка, — эта штука непременно попала бы мне в лицо!
Они снова смазали руку маслом, и Мумтаз осторожно перевязала ее шалью.
— Надо бы достать какую-нибудь мазь от ожогов. Я схожу поищу, ладно? — обратилась Мумтаз к Босу.
— Нет, я сам, — решительно сказал Босу. — В Анаркали есть аптекарь, он работает круглые сутки.
Деби отпустил его. Боль стала утихать, хотя, может быть, он просто привык к ней. Он прислонился к стене, закрыл глаза и на несколько минут задремал. Открыв глаза, он увидел, что Мумтаз стоит рядом и обмахивает его газетным листом, свернутым в форме веера. Глаза ее были влажны.
— Вам некуда идти?
Она покачала головой.
— Некуда.
— А в деревню?
— Там только дядя. Я ведь сирота. Он меня продал, когда мне было одиннадцать. А сейчас девятнадцать. Куда мне идти? Такие, как я… Куда нам деваться? Только к тому, кто нас купит.
— Но ведь и мне некуда вас взять, — заметил он. — У меня нет дома.
— Я буду жить там, где вы живете. Если придется — на улице. Я не стану вас обременять, — взмолилась девушка.
«Спас тигренка, — подумал Деби. — Теперь его надо защищать и кормить. Иначе получится, что зверек брошен в джунглях на произвол судьбы».
— Вы так много заплатили, — продолжала она. — Значит, я вам понравилась. Почему же теперь вы меня прогоняете?
— Я вовсе не собирался оставлять вас у себя, — объяснил Деби. — Я сделал это, чтобы досадить Шафи.
Она печально опустила голову и долго не говорила ни слова. Потом сказала:
— Понимаю, я для вас ничего не значу; придется мне уйти, куда вы прикажете.
— Я хочу спать, — сказал Деби. — Я должен поспать. Все это подождет до утра.
— Только чем я вам помешала? — кротко уговаривала Мумтаз. — Я ведь не прошу вас на мне жениться. Вы можете меня не любить, даже не спать со мной, если вам противно. Я буду для вас петь, готовить кушанья, танцевать. Я вам сделаю массаж, когда вы устанете, развлеку вас рассказами. Буду служанкой у вас в доме.
— У меня нет дома и нет слуг.
— Я сделаю все, как вы захотите. Даже уйду, если прогоните. Только куда мне идти, господи боже мой?
Но Деби уже не слышал ее. Он проспал целый час или больше, пока наконец не возвратился Босу с мазью от ожогов, корпией и бинтами.
Утром первым автобусом они уехали из Лахора. К вечеру добрались до Карнала, ночь провели в городской гостинице.