— Сколько их? — спросил Гьян.
— Трое вышли из «джипа», один за рулем… Боже, их четверо!!
Удары становились все громче. Мать Сундари молитвенно сложила руки и закрыла глаза.
— Джагадамба, мать всего живого! Спаси нас от беды!
— Не пытайтесь сопротивляться, — кричал снизу Шафи. — Мы вооружены! — Послышался щелчок затвора. — Поняли? Первый, кто попытается… будет убит!
— Запритесь все втроем в музее, — шепнул Гьян. — Им придется снова повозиться с замком. Выиграете еще несколько минут. И я тоже — надо спрятать этот проклятый велосипед.
Он бросился вниз и исчез в темной приемной. Едва успели остальные трое пройти в музей и запереться, как парадная дверь треснула. Один из нападавших просунул руку в щель, отодвинул задвижку, и Шафи с приятелями оказались в доме Текчанда.
Хозяева слышали, как они прошли холл, взбежали по лестнице и двинулись по длинному коридору мимо комнат второго этажа. Вход в музей находился в самом конце коридора. Спиндл тихонько скулила, свернувшись клубком у ног Сундари.
В дверь со звоном ударили каким-то металлическим предметом, и кто-то крикнул повелительным голосом:
— Откройте!
Сундари и ее родители молча смотрели на закрытую дверь, вздрагивающую при каждом ударе.
— Что вам нужно? — в отчаянии спросила Сундари.
На секунду все стихло.
— Мне нужно… тебя! — грубо ответил тот же голос. Остальные там, за дверью, сопроводили этот ответ гоготом.
— Мерзкая свинья! — воскликнул Текчанд. — Как ты смеешь! И не ломайте дверь! — крикнул он. Потом бросился к двери и распахнул ее. — Прекратите бесчинствовать!
За дверью стоял Шафи Усман и с ним еще двое. В руке Шафи поблескивал револьвер, через плечо на ремне была перекинута кобура. Двое других держали железные ломики, которыми они выломали парадную дверь.
— Я дам вам тысячу рупий, — начал Текчанд, — если вы уберетесь отсюда.
Шафи даже не удостоил его взглядом. Он отшвырнул Текчанда и шагнул в глубину зала, не сводя глаз с Сундари. — Хамид, зажги свет! — приказал он. — Юнус, сторожи дверь!
— Немедленно прекратите разбой! Немедленно! — сказал Текчанд с дрожью в голосе. — Какое право вы имеете вторгаться…
При этих славах Текчанда подручный Шафи подошел к старику и ударил его кулаком по лицу.
— Не трогайте его! — взмолилась мать Сундари. — Возьмите кольцо, ожерелье… Все возьмите, только…
Шафи расхохотался. Смех его напоминал кашель гориллы.
— Заткните ей глотку! — приказал он.
Хамид отыскал наконец выключатель. Две люстры ярко осветили бронзовые фигуры и всех, кто был в комнате. Шафи вплотную подступил к Сундари, пронзая ее похотливым взглядом.
— Я убью вас! — крикнула Сундари ему в лицо. — Не прикасайтесь… не прикасайтесь ко мне! Эй, вы там, не трогайте собаку! Стойте! Спиндл! О-о-о!
Спиндл набросилась на Хамида — того, что включил свет, и он, не раздумывая, раскроил ей череп железным ломом. Бедная собака несколько секунд корчилась у его ног, но скоро затихла.
— Негодяй! — Сундари с криком рванулась к Хамиду, но Шафи преградил ей дорогу. Он прижал ее к себе, но тут же с силой отшвырнул. Сундари пошатнулась, упала на резной диванчик, а потом на ковер. Но она тут же поднялась и теперь снова стояла, опираясь о спинку дивана. Она задыхалась, лицо ее пылало ненавистью.
— Ха-ха-ха! — гоготал бандит, охранявший дверь. — Вы только взгляните на этих индусских божков! Вот так парочка.
— Я тебя убью, — крикнула Сундари Хамиду. Тот шагнул вперед, намереваясь ударить ее, но Шафи перехватил его руку.
— Эту не трогай!.. Ты возьмешь вон ту!
— Бог покарает вас за это, ваш бог! — простонала мать Сундари.
Шафи обратился к Текчанду:
— Твой сын увел у меня девушку. Знаешь, как я отомстил? Швырнул ей в лицо банку с кислотой — на всю жизнь изуродовал! Но этого мне мало. Взамен той я получу другую. — Пистолетом он указал на Сундари. — Вот эту!
— Рано вы бахвалитесь! — отрезала Сундари. — Ее вам не удалось изуродовать. И меня не получите!
Шафи усмехнулся. Он подбросил револьвер вверх и снова поймал. Потом спрятал его в кобуру.
— Послушайте, я предлагаю вам сто тысяч рупий… — сказал Текчанд. Струйка крови текла по его подбородку. — Сто тысяч, если…
— Всего сто тысяч? — издевательски спросил Шафи. — Ты слышал, Хамид? Как высоко он ценит жену и дочь — сто тысяч!
— Не разговаривай с этим зверем, папа, — просила Сундари.
— Зверь! — скривился Шафи. — Скоро ты узнаешь, что я за зверь!
— Эй, Шафи, Хамид, посмотрите на этих похабных божков, — уговаривал Юнус
Шафи взглянул на статуи с таким видом, будто он их только что заметил. Он сделал несколько шагов, схватил одного бронзового бога и, размахнувшись, швырнул его в другого. Потом как безумный он заметался по комнате, осыпая статуи ударами, сваливая их с пьедесталов.
— Прекратите! Прекратите! — кричал Текчанд. — Это для нас святыня. — Кровь все еще текла из его разбитой губы. — Святыня! Неужели вы не понимаете? Ведь ваш бог для вас священен… А эти женщины — моя жена и дочь. Они должны быть для вас как сестры! Заклинаю вас всем, что для вас свято, самим пророком Магометом, не трогайте их — ваших сестер.
— Ах, сестрички! — Шафи со злобой повернулся к нему. — А как вы, индусы, с нашими женщинами обращаетесь?! Как с сестрами и матерями? Их насиловали на глазах наших мужчин. Так было в Набхе и Патиале, да и в Дели тоже. Насиловали, терзали — их не считали сестричками!
— О! — мать Сундари издала сдавленный стон. Она закрыла глаза руками, ноги у нее подкосились, и она упала на ковер. Текчанд бросился было к ней, но Хамид отпихнул его.
— Никому не двигаться! — завопил Шафи. — Бейте сразу, если кто-нибудь пошевелится! — приказал он.
— Ха-ха! Посмотрите на эти груди! — кричал Юнус, стоявший в дверях. — Прямо как манго! А это, ух ты… Что там такое?
Все повернулись в сторону двери. Юнус замер, сжимая в руках лом и прислушиваясь к какой-то возне. Снизу послышался то ли сдавленный крик, то ли стон, а потом падение чего-то тяжелого. Шафи выхватил из кобуры револьвер.
— Посмотрите, что там происходит, Юнус! — сказал он.
Юнус повернулся и побежал по галерее, потом раздались еще чьи-то шаги — кто-то поднимался по лестнице. Донесся крик Юнуса: