- Да, пожалуй.
- Уф-ф. Горячий кофе - это просто сказка. У меня сейчас такое чувство, будто я выспалась на много лет вперед.
- Кто мог послать вам эти конфеты?- спросил Мейсон. Она замолчала в нерешительности.
- Смелее,- ободрил ее Мейсон.
- Ну, я подумала, это... то есть я никого не обвиняю, о...
- Продолжайте.
- Ну, я повстречала одну молодую женщину, которая показалась мне такой серьезной и правильной, если вы понимаете, что я хочу сказать.
- Это была мисс Фолкнер?
- Да, это была мисс Фолкнер. Она владелица "Фолкнер Флауэр Шопс".
- Я знаю.
- Так вот, она сказала, что к моему платью очень пойдут орхидеи, и прислала мне несколько штук.
- И затем?
- Видите ли, к тому времени я решила, что мне уже порядком надоела вся эта чехарда и нужно уходить из заведения. Я работала в "Золотом роге". В мою обязанность входило помогать мужчинам приятно проводить время, но, как вы знаете, платили мне не за то, что я помогала им забыть о скаредности и показать широту души, на чем и зарабатывают владельцы клуба.
Мейсон кивнул.
- Я отправилась домой, и чуть не вслед за мной посыльный принес коробку конфет. Я открыла их. Внутри лежала точно такая же карточка, как и в посылке с орхидеями.
- И почерк был тот же?- поинтересовался Мейсон.
- Я особенно не разглядывала, но выглядела она точно так же: и инициалы и текст.
- Что вы сделали потом?
- Шоколадные конфеты я люблю больше всего на свете,- сказала она, улыбнувшись.- Настроение у меня было скверное, и я поехала в город.
- А потом?
- Потом я почувствовала, что у меня все плывет перед глазами. Поначалу я просто решила, что устала и хочу спать, но в час я должна была бы прийти к вам в контору, поэтому понимала, что спать мне нельзя. Если бы не договоренность о встрече, я, скорее всего, забралась бы в постель, ничего не подозревая, но так я изо всех сил пыталась бороться со сном. А потом вдруг я поняла, что это не усталость и не сон. Меня отравили. Жутко вспомнить, что я пережила, пытаясь не выключиться и успеть поговорить с вами по телефону. Вашего голоса я совсем не помню. Я пыталась сказать что-то, засыпала на полуслове, потоки ужасным усилием воли заставляла себя открыть глаза и закрывала их снова. Чувство было такое, что наш разговор длится века и никогда не кончится.
- А теперь послушайте: это очень важно. То, что вы сейчас скажете, может иметь огромное значение. Когда вы разговаривали со мной, я услышал звук падения. Словно вы упали с кресла на пол.
- Ничем не могу вам здесь помочь, мистер Мейсон. Я ничего не помню.
- Я это понимаю, но когда мы вошли в вашу квартиру, хотя телефон валялся на полу, трубка была положена на рычаг. Я не мог представить, как вам удалось бы это сделать.
- По-моему, никак не удалось бы.
- Значит, кто-то должен был побывать в вашей квартире после того, как вы потеряли сознание, и до того, как мы вас нашли.
- И этот человек видел, как я лежу на полу, и ушел, даже не попытавшись мне помочь?
- Да.
- Очень странно для нормального человека.- Ее глаза внезапно засветились гневом.
- Да. У кого еще есть ключ? Она глубоко вздохнула.
- Постарайтесь меня понять, мистер Мейсон. Я, конечно, не ангел с крылышками, но моя работа ограничивалась клубом. Когда я дома - со всем этим покончено. Только так девушка может играть в подобные игры и сохранять к себе хоть каплю уважения. Ни один человек в клубе не знает, где я живу. Ирма Радин - моя лучшая подруга, но даже она не знает. И владельцы клуба тоже не знают.
- Вы уверены?
- Абсолютно до конца, на сто процентов.
- А Роберт Лоули, например?
- Роберт Лоули,- произнесла она с презрительной гримасой,слабовольный, бесхарактерный умник. То, что называется "придурок". Он считает себя таким крутым дельцом, что смотреть тошно.
- Как вы с ним познакомились? Это Пивис попросил вас им заняться или...
- Синдлер Колл.
- Вы давно знаете Синдлера?
- Нет, не очень.
- Ну и?..
- Синдлер - совсем другое дело. Он мне нравился. Я ему наскучила, и он, когда понял, что тут можно неплохо заработать, постарался пропихнуть в дело другую киску. Это мне не понравилось.
- Я вас не осуждаю.
- Знаете, вы задаете очень много личных вопросов.
Она допила свой кофе, Мейсон принял у нее чашку и поставил ее вместе с блюдцем на столик.
- Что Синдлер говорил обо мне?- спросила она, помолчав с минуту.
- Ничего.
Она внимательно разглядывала ногти на руках.
- В самом деле ничего? Вы уверены?
- Конечно, уверен. А что он мог сказать?