- Гарвин, - Бюргер шумно вздохнул, - я хочу также показать вам отпечаток пальца, оставленный на дверной ручке. Я утверждаю, что кто-то специально протер эту ручку, уничтожая другие отпечатки, и потом умышленно оставил на ней четкий отпечаток своего большого пальца. Этот "кто-то", Гарвин, - вы. Поэтому я вынужден спросить вас: каким образом он оказался там?
- Извините, - опять вмешался Мейсон. - Если ваше предположение справедливо и если Гарвин именно тот человек, который протер эту ручку и затем оставил на ней отпечаток своего пальца, выходит, что он виновен в совершении преступления?
- Совершенно верно.
- В таком случае я советую ему не отвечать на ваш вопрос.
Гамильтон Бюргер повернулся к Мейсону.
- Вы сами причастны к подмене оружия с целью направить следствие по ложному пути, Мейсон. Но я даю вам возможность оправдаться. Для этого вы сообщите, каким образом орудие убийства попало к вам.
- Если я расскажу правду, мне не грозит привлечение к суду?
Гамильтон Бюргер задумался над предложением адвоката, потом взглянул на него с плохо скрываемым недовольством:
- Я постараюсь отнестись к этому без предубеждения. Постараюсь. Я не обещаю ничего определенного, но если вы ответите на этот вопрос, мы с большим пониманием отнесемся к вам.
- Я отправился к Гомеру-младшему и спросил, имеется ли у него оружие. Он показал мне револьвер, из которого я совершенно случайно выстрелил в стол. Потом я отвез Гарвина к Стефани Фолкнер на квартиру. Он передал ей этот револьвер. Ну вот, теперь вам известно все. Что вы намерены делать?
- Нам известно, что в конторе у Гарвина вы подменили револьвер. Таким образом, молодой Гарвин оказался игрушкой в ваших руках и сам отвез орудие убийства Стефани Фолкнер.
Мейсон обернулся к своему клиенту.
- Ты видишь, Гомер, чего стоят их обещания. Если говорят то, что не согласуется со сфабрикованной ими версией, значит, это не правда. Они верят только в то, что им очень хочется услышать.
Бюргер вскочил со своего кресла, кипя от негодования, постоял несколько секунд и молча сел.
Трэгг решил, что ему тоже пришла пора спросить.
- Можно мне задать вопрос, мистер окружной прокурор?
- Пожалуйста. Сколько угодно.
- Мейсон, скажите откровенно, как мужчина мужчине, вы не подменили оружие?
- Говорю откровенно - нет. Трэгг повернулся к прокурору.
- Мне думается, Бюргер, здесь все сложнее, чем кажется на первый взгляд. Я никак не могу сообразить, с какой стати Мейсон вдруг решил подменить револьверы. Лично я хочу продолжать расследование, основываясь на версии, что револьверы не были подменены и тот револьвер, который Гарвин-младший вынул из своего стола, и есть орудие убийства.
- Это невозможно! - отрезал Бюргер. Лейтенант Трэгг вспыхнул и огрызнулся:
- Не разыгрывайте из себя дурака, - но тут же спохватился, - в этом деле многое не увязывается. Мейсон не стал бы...
- Хватит, - прервал Бюргер. - Не забывайтесь, лейтенант Трэгг! Мы здесь для того, чтобы получить информацию, а не разглашать ее. Мы потом поговорим с вами наедине, там, где мистер Перри Мейсон не сможет услышать нас и извлечь из этого выгоду.
- В таком случае, - произнес Мейсон, вставая, - надо думать, допрос окончен. Мой клиент отказывается отвечать на ваши вопросы. Я со своей стороны сделал все, чтобы быть вам полезным. Я рассказал все, что мог, не нарушая моих профессиональных обязательств перед клиентом.
Гамильтон Бюргер презрительно ткнул пальцем в направлении двери.
- Выходите там.
- А что с Гарвином?
На этот раз указующий перст прокурора взметнулся вверх.
- О, вашему клиенту придется пожить... в спецотделе за счет налогоплательщиков.
- Джентльмены, - сказал Мейсон, - разрешите пожелать вам всего хорошего! Гарвин, рекомендую воздержаться от каких бы то ни было ответов.
Гамильтон Бюргер снял телефонную трубку и, улыбнувшись, произнес:
- Порядок! Присылайте репортеров.
Мейсон спустился на лифте вниз, вышел на улицу, взял такси и вскоре уже входил к себе в кабинет. Делла Стрит с опаской взглянула на адвоката.
- Ну как, все обошлось, шеф? Мейсон покачал головой.
- Что-то тут не так, а вот что, никак не могу понять.
- А что думает полиция?
- Им тем более непонятно.
- А что станет с Гарвином-старшим?
- Его, - ответил Мейсон, - собираются обвинить в соучастии, и, боюсь, ему не отвертеться.
- Что еще?
- Стефани Фолкнер обвинят в убийстве первой степени.
- А вас? Мейсон усмехнулся.
- Мы с Гарвином тоже сидим на крючке. Как только прокурор докажет факт убийства, нас тут же привлекут как соучастников.
- Но что вы противопоставите им? Нельзя уступать без боя.
- Придется положиться на веру в человека, на свои умственные способности и умение выпутываться из сложных ситуаций. Если я не ошибаюсь, завтра утром окружной прокурор перед Большим жюри обвинит Стефани Фолкнер в убийстве Джорджа Кассельмана. Затем он потребует ареста Гомера-старшего как соучастника и не станет особо возражать против освобождения его под залог. Он захочет, чтобы это обвинение висело над Гарвином как дамоклов меч, надеясь, что тот не выдержит и рано или поздно расколется.
- А тем временем?
- А тем временем мы, Делла, пойдем и съедим то, о чем так мечтали. Кто знает, когда мы сможем второй раз пообедать вместе.
- Вы хотите сказать, что вас могут арестовать?
- Сомневаюсь, - ответил Мейсон, - но у меня такое предчувствие, что не скоро нам выпадет такой случай. Ну что же ты стоишь? Пошли.