- Может быть, прошло сорок восемь часов?
- Нет, не сорок восемь часов.
- В таком случае, возможно, двадцать четыре часа?
- Вероятно. Но думаю, что много меньше.
- Кто положил револьвер на стол, где он лежал раньше?
- Я.
- Откуда вам было известно точное положение?
- Я запомнил его.
- Вы как-нибудь отметили это положение?
- Нет.
- Скажите, когда вы вошли в комнату и увидели этот револьвер, его дуло было обращено к двери или наоборот?
- Он лежал точно так, как показано на фотографии. Держа фотографию так, чтобы свидетель не мог ее видеть, Мейсон повторил свой вопрос:
- Дуло револьвера было обращено к двери или нет?
- Сейчас я не могу припомнить. На фотографии изображено точное положение револьвера. Я положил его на место через пять минут точно так, как он лежал.
- Благодарю. У меня нет больше вопросов к свидетелю.
- Обвинение просит приобщить фотографию к делу, - сказал Хендри.
- Нет возражений, - согласился Мейсон. Хендри повернулся к свидетелю:
- Говорила ли обвиняемая вам, какое она имеет отношение к этому оружию?
- Да. Я спросил ее об этом, и она ответила, что револьвер ей дал мистер Гомер Гарвин.
- Вы о чем-нибудь еще с ней говорили?
- Да. Я спросил, знает ли она, что из револьвера был произведен один выстрел, и она ответила, что ничего не знает об этом.
- Обвинение просит приобщить этот револьвер к делу.
- Принято, - постановил судья. - Он будет вещественным доказательством номер 30, а фотография получает номер 29.
- Можете допрашивать свидетеля, - сказал Хендри адвокату.
- Обвиняемая не говорила вам, от кого она получила этот револьвер: от Гарвина-старшего или Гарвина-младшего?
- Она просто сказала, что получила его от Гомера Гарвина.
- Она не говорила, когда именно получила револьвер?
- Нет, сэр, не говорила. Гамильтон Бюргер произнес:
- С разрешения суда, обвинение еще вернется к вопросу о времени. А сейчас я хочу задать сержанту Голкомбу еще один вопрос. В котором часу вы прибыли в квартиру обвиняемой, сержант?
- В одиннадцать сорок пять.
- У меня нет больше вопросов, - сказал Мейсон.
- Вызовите Александра Рэдфилда, - попросил Хендри.
Рэдфилд, эксперт по баллистике, которого Мейсон неоднократно подвергал перекрестному допросу и который очень хорошо знал, как искусен Мейсон в этой области, принес присягу и занял свое место.
Судя по отношению Хендри к Рэдфилду, бросалось в глаза, что обвинение успело помучиться с ним и что Рэдфилд со своей стороны, зная о блестящей способности Мейсона вести перекрестный допрос, твердо решил давать только такие показания, которые являются совершенно неоспоримыми.
- Я предъявляю вам вещественное доказательство номер 30 - оружие, только что приобщенное к делу. Вам оно знакомо?
Рэдфилд взял револьвер в руки, внимательно осмотрел его, взглянул на номер и ответил:
- Да, знакомо.
- Я предъявляю вам пулю, которая значится в деле как вещественное доказательство номер 14, - фатальную пулю. Вам знакома эта пуля?
Свидетель вынул из кармана увеличительное стекло, тщательно исследовал основание пули, потом ответил:
- Да, сэр. Мне знакома эта пуля, на ней имеется моя отметка.
- Эта пуля уже была идентифицирована в качестве фатальной, - продолжал Хендри. - Суд просит вас сказать, была ли эта пуля выпущена из револьвера, который только что был зарегистрирован как вещественное доказательство под номером 30?
- Да, сэр. Эта пуля была выпущена из этого оружия.
- Не могла ли она быть выпущена из другого оружия?
- Нет, сэр. Только из данного револьвера.
- Можете приступать к перекрестному допросу, адвокат, - сказал Хендри.
- Вопросов не имею, - заявил Мейсон.
- Вызовите Пола Клинтона, - попросил Хендри. Пол Клинтон вышел вперед и представился как научный сотрудник полицейского управления, - указав, в частности, что занимается дактилоскопией и химическим анализом.
- Вам была предоставлена возможность осмотреть квартиру, занимаемую обвиняемой?
- Да, сэр. - Когда?