- Михалыч, выручай! затараторил Птичкин.- Мы все уже здесь просто закоченели... Ну чего тебе стоит? Сыграешь маленькую роль, в ней и слов-то почти нет. Подойдет киллер, стрельнет в тебя - и ты упадешь. Ничего сложного. Вот и плащ тебе несут, так что даже куртку свою не запачкаешь. Опять же, жена по телевизору тебя увидит. Да и гонорар заплатят.
- Да идите вы со своим гонораром, знаете куда!- рявкнул я, но было уже поздно.
Заботливые, но настойчивые женские руки меня сначала раздели, затем приодели, а потом бог весть откуда подскочившая старуха принялась пудрить мне нос и расчесывать металлическим гребешком.
Рядом стояла вездесущая Олечка со сценарной папкой и бубнила:
- Значит так. Выходите из подъезда. Неторопливо. К вам подходит человек, спрашивает: "Узнал?" Вы вздрагиваете. Испуганно спрашиваете в ответ: "Кто вы?" Человек отвечает: "Я - смерть твоя" и достает пистолет. Камера отъезжает. Крупный план. Вы что-то говорите ему, он отвечает (что говорить - не важно, план идет со спины). Затем вы поворачиваетесь и бежите. В вас стреляют. Вы падаете. Всё. Запомнили, или еще раз повторить?
- Запомнил,- проскрипел я, и старуха умудрилась сыпануть пудры мне на язык. Видимо, чтобы не говорил лишнего.
Между тем проблемы киношников одним покойником явно не ограничивались.
- Где киллер?- носился по площадке разъяренный Худокормов.- Где этот чертов Хозиков? Опять в пивной? Уволю, уволю к едрене-фене! Ну что вы все стоите? Ищите его!
Актеры, ассистенты, статисты и прочие разом пришли в движение, изображая активный поиск. Однако желанные сумерки сгущались, а неведомый мне актер Хозиков не находился.
- Все, хватит!- раздался властный голос Худокормова.- Ждать больше нельзя. Киллером будет... киллером будет...- он обвел глазами толпу заворожено следящих за происходящими на съемке событиями зевак,- киллером будете... вот вы,- и он ткнул пальцем в стоящего несколько позади остальных блондина в темной куртке. В отличие от меня, не испытывавшего ни малейшего желания участвовать во всей этой лабуде, приглянувшийся режиссеру мужик весьма охотно стал пробираться сквозь толпу на съемочную площадку. К нему тотчас же подбежали Ирочка со старухой и потащили под прожектора.
- Гримировать и переодевать не будем, так сойдет!- прокричал им вдогонку Ян Геннадьевич.- И не забудьте дать ему револьвер... Так, всем готовность - пять минут...
...Мотор, хлопушка - начали!
Выждав пару секунд (как учили), я вышел из родного агентского подъезда и побрел (опять же как учили) в сторону арки. Откуда-то из-за спины вынырнул блондин-киллер.
- Узнал?
Я обернулся. Нагло ухмыляясь, на меня смотрел... человек из "Тройки" тот самый Сева, который сидел за столиком с Винтом и Шахом. Человек с обложки книги "Кости для Запада". Человек, убитый в 1997 году во время разборок на Южном кладбище. Сам Кулыгин - собственной персоной...
- Как же, узнал, Алексей Владимирович,- ответил я.
- Я - смерть твоя,- ерничая и явно входя в образ киллера, произнес Кулыгин.
- Да, вижу,- в тон ему ответил я, скосив взгляд на оружие, которое он держал в руке. Однако это был не бутафорский револьвер. Чего-чего, а боевого оружия я в своей жизни перевидал немало. Это был настоящий ТТ.
- Объясни мне, Алексей, зачем ты все это делал? На тебе два трупа и две искалеченные жизни? Не слишком ли много для банальной мести?
- Три.
- Что три?- не понял я.
- Три трупа,- нагло ухмыляясь, пояснил Кулыгин.
- Я так понимаю, третий - это Винт. Господи, его-то за что? Допустим, Умнова ты убрал как нежелательного свидетеля, чтобы зачистить следы. Твердохлебова ты ненавидел уже давно, и тому были причины. С Румянцевыми тоже вроде бы понятно. Но Винт? Это ведь он помог тебе тогда выкарабкаться и остаться в живых?
- Вот за это я его и убил,- ответил Алексей, бешено сверкнув глазами.Лучше бы я умер тогда, чем такая жизнь, как сейчас. Ты знаешь, сколько мне пришлось перенести, пока эти тут развлекались, сорили бабками, жрали водку и трахались?.. Я хотел убежать от себя. Я провел год в клиниках - сменил внешность. На мне нет ничего своего - все, что ты видишь, пересажено с чужих задниц...
"Да он просто спятил,- догадался я.- Он же самый натуральный псих... Сейчас он застрелит меня, а потом продолжит выслеживать профессора и его жену. И уж на этот раз он не станет выдумывать изощренные хитроумные комбинации. Просто подкараулит и прихлопнет обоих".
- Ты болен, Алексей. Тебе надо в больницу.
- Это вы все тут больные, понял?- Ствол пистолета уткнулся мне в живот.- А теперь давай. Поворачивайся и беги. Тебе же прочли сценарий классный получится кадр. Ну, быстро...
- Олечка, ну где вы набрали таких дилетантов!- это к нам подлетал разъяренный Худокормов.- Вам же все русским языком объяснили: встретились, две-три фразы, повернулся, стрельнул, упал. Все. Неужели так трудно запомнить? Что вы мне тут устраиваете диалог Чацкого с Фамусовым?.. И позвольте,- обратился он к Кулыгину,- где вы взяли эту игрушку? Где нормальный револьвер, который вам выдали?
- Пошел на хер отсюда,- коротко бросил Кулыгин и на мгновение повернулся к режиссеру.
Этого самого мгновения мне было достаточно, чтобы рубануть его по руке, в которой он держал ствол. Вторым ударом, в который я вложил всю свою ненависть к маньяку, я отправил его в глубокий нокдаун. Кулыгин медленно завалился на асфальт.
- Объясните мне, что здесь, в конце концов, происходит?- вскипел Худокормов.- Это не съемки, это какой-то цирковой балаган. Черт меня дернул связаться с этой "Пулей", здесь же все сумасшедшие.
"Ну все не все, а один-то точно",- про себя отметил я и попросил подбежавшего к нам Юру Птичкина:
- Вызови, пожалуйста, милицию.
И тут раздался выстрел. "Ствол! Какой же я идиот, я же не подобрал ствол!",- сверкнула в мозгу догадка, и я понял, что сейчас умру.
Однако прошла секунда, другая... Я обернулся и увидел, как вокруг головы Кулыгина расплывается темно-красное, отвратительного вида, пятно.
- Юра, и "скорую", пожалуйста, тоже,- произнес я и устало опустился на холодную землю.
***
После нескольких часов переговоров, заслушиваний и собеседований моя кандидатура получила благословение высшего руководства Главка.
Я ехал в "Пулю" со смешанным чувством радости и отчаяния. Я все-таки сделал шаг, о котором так долго и тайно мечтал. Но теперь мне предстоит расстаться с людьми, с которыми я без малого четыре года проработал бок о бок и спина к спине. Зураб, Каширин, Безумный Макс, Спозаранник с его штабной культурой, даже Шах, будь он неладен... А еще... Еще я очень боялся разговора с Обнорским. Я не представлял, как смогу сейчас подойти к нему и, глядя в глаза, сказать: "Извини, Андрей, я наконец решился". Я боялся даже не самой этой фразы, а того, что он может вдруг расценить этот мой поступок как предательство. Ну в самом деле, не буду же я, оправдываясь, объяснять, что все эти годы тосковал по ментовке?
Андрей протянул мне руку и по выражению лица я понял, что ему уже все известно.
- Ну что ж, Михалыч, поздравляю. Как говорится, большому кораблю...
- Знаю - большая торпеда,- попытался сострить я. Получилось плоско, отчего на душе стало еще гаже.
- Надеюсь, теперь у Агентства будет прямой устойчивый выход на ИЦ ГУВД и гаишную базу, а также ежеквартальные распечатки с паролями в ЦАБ?
- Насчет этого, Андрей, обещать не могу. Но бессрочная аккредитация в пресс-службе УУР всем репортерам "Пули" будет обеспечена. Это я гарантирую.
- Ну и на том спасибо,- устало сказал Обнорский, достал из стола початую бутылку коньяка и две рюмки. После этого он выглянул за дверь: Ксюш, если будут спрашивать - сегодня меня уже не будет.
- Андрей, уже два раза звонил Худокормов, он хотел с тобой срочно встретиться, что-то обсудить по поводу сценария,- донеслось в ответ из приемной.
- А ты пошли его, пожалуйста, от моего имени в жопу... Хотя нет, переключи его на меня. Я сделаю это лично.
И тут я расхохотался. Обнорский обернулся и удивленно посмотрел на меня:
- Ты чего, Михалыч?