Ничего путного в голову не приходило.
Аня сказала:
— Плюнь, Андрей… Пусть сами разбираются, кто тут у них такой шустрый. А нам еще денек отмучиться, да и домой.
Она все правильно сказала: ну что в самом деле голову ломать?… Парик… бинокль… Какое мне дело? Отбарабаним завтра лекции, попрощаемся с коллегами, а послезавтра утром господин Танненбаум отвезет нас в аэропорт.
— Пошли танцевать, — предложил я Ане.
— Нет, я еще не все сделала. Пойду к себе — поработаю, тут слишком шумно стало.
Я проводил Анну до ее коттеджа. Напоследок еще раз уточнил место нашей встречи. Сауна? Сауна!
Когда я вернулся, тусовка была в самом разгаре. Господа журналисты активно оттягивались. Коля Повзло пил с Юрием Львовичем. Как только Юрий Львович увидел меня — сразу вскочил. Сейчас будет пуговицу крутить, понял я и оказался прав. Он вцепился в пуговицу моего пиджака и сказал, тараща глаза:
— Нам нужно поговорить, Андрей Викторович.
— Может быть, завтра? — спросил я, пытаясь освободить пуговицу.
— Нет, немедля, — сказал Юрий Львович и решительно пуговицу дернул. Она оторвалась. Юрий Львович недоуменно на нее посмотрел и протянул мне:
— Возьмите. Это ваша.
— Спасибо, — сказал я.
Юрий Львович был уже изрядно нетрезв, глаза у него блестели, залысины сделались цвета кумача.
— Нам нужно поговорить тет-а-тет.
— Я слушаю вас, Юрий Львович.
Хроникер ухватил меня за локоть и потащил. Я грустно посмотрел на Аньку, она подмигнула.
— Я знаю, кто совершает кражи, — громким шепотом заявил Юрий Львович.
— Это интересно, — сказал я, а про себя подумал: «Дурдом…»
— Я подозреваю господина Танненбаума.
— Да? И почему же вы его подозреваете?
— Сволочь!
Дурдом. Нужно будет сказать Повзло, чтобы больше не пил с этим скандалистом-хроникером.
— Сволочь законченная и на руку нечист. Еще при коммуняках попадался на растрате. Да и сейчас, знаете ли…
— Что — сейчас?
— Барабанит. И в ментовку, и в ЧК.
О, я его знаю.
Я пожал плечами, а Юрий Львович взялся за вторую пуговицу… Нет, это слишком! Я резко отодвинулся, спас пуговицу.
— Скажите, Юрий Львович, — спросил я, — зачем вы мне все это рассказываете?
— Как — зачем? Нужно разоблачить Танненбаума.
— Разоблачайте на здоровье. В милицию, кстати, сообщили о кражах?
— В милицию?! Вы смеетесь?
— Нет, нисколько.
Хроникер снова нацелился на пуговицу, но я предусмотрительно накрыл ее ладонью, а ему протянул другую, уже оторванную.
— Что? — спросил он. — Что это?
— Пуговица, — ответил я. — Если уж вам непременно нужно что-то крутить — крутите эту. Я вам ее дарю.
— Спасибо… В милицию, говорите вы? Мафия, голубчик! Все повязаны. Круговая порука! Вы видели, на чем ездит эта проститутка Виктория? На джипе, Андрей Викторович!
— А при чем здесь Виктория?
— Ее папочка — начальник милиции N-ска. На какие шиши начальник милиции подарил доченьке «лэндкрузер»?
— Папа Виктории — начальник милиции? — изумился я. — Генерал-майор?
— Майор. Без генерала. Сволочь.
Дочь — проститутка. Мафия.
— Ладно, — сказал я. — Хорошо. Хорошо, я все понял. Но от меня-то вы чего хотите, Юрий Львович?
— Вы же криминалист, дела раскрывали. Пойдемте — разоблачим этого Танненбаума. Припрем его к стенке, заставим вернуть украденный бинокль!
«Ну, это уж слишком, — подумал я. — Это уже просто бред какой-то. Может, сплавить Юрия Львовича в надежные руки Коли Повзло?» Я оглянулся. Коли нигде не было.
— Вот что, Юрий Львович, я вам скажу. Как я понял, никаких фактов, свидетельствующих о возможной причастности господина Танненбаума к кражам, у вас нет. Так?
— Есть! воскликнул хроникер. — Еще и как есть!
— Какие же?
— Во время обеда я видел его возле своей двери. Что-то он вынюхивал.