- Я узнал вполне достаточно из ваших собственных признаний.
- Может быть, вы все же позволите мне закончить?
- В вашем распоряжении две минуты, - довольно резко ответил Мейсон, взглянув на часы. - Я очень занят, и ваши дела интересуют меня не больше, чем вы сами.
Даттон покраснел, но тем не менее продолжал:
- Темплтон Эллис, отец Дезире Эллис, был одним из моих постоянных клиентов. Он умер четыре года назад. В то время Дезире было всего двадцать три года, она вращалась в кругу людей, которые не нравились ее отцу. Поэтому в своем завещании он доверил мне управлять всем своим состоянием с тем условием, чтобы я обеспечивал дочь необходимыми средствами по моему усмотрению. Он даже дал мне право, если я сочту это разумным, расходовать основной капитал. Я мог свободно покупать и продавать любые акции и другие ценные бумаги, входившие в наследство.
- То есть Эллис-отец поручил вам распоряжаться состоянием дочери?
- Да. Он сделал это, чтобы защитить ее состояние от нее самой.
- Но принял ли он какие-нибудь меры для защиты интересов дочери от вас?
- Никаких!
Молчание Мейсона было достаточно красноречивым.
- Общая сумма наследства составляла немногим более ста тысяч долларов. За четыре года, прошедшие после кончины отца, я передал Дезире примерно сто тысяч долларов.
Мейсон нахмурился:
- Мне послышалось, вы говорили о растрате четверти миллиона?
- Да... в некотором смысле.
- Не понимаю.
- Отец Дезире, как я уже сказал, вовсе не запрещал мне заниматься биржевыми спекуляциями, хотя сам всегда был весьма осторожен в таких делах. В частности, у него был пакет акций компании "Стир ридж ойл энд рефайнинг компани", которые я продал, никому об этом не сообщив, как и бумаги других неперспективных компаний, к которым Темплтон по каким-то личным причинам питал слабость. Сумма, полученная мною после продажи этих акций, оказалась значительной, и я разделил ее на три более-менее равные части. Одну часть я вложил в надежные ценные бумаги; на вторую приобрел акции, которые, по имевшимся у меня сведениям, имели серьезные шансы повыситься в цене. На последнюю треть я приобрел земельные участки в районах, которые, на мой взгляд, должны были быстро развиваться. Позднее я продал все это с большой выгодой, и таким образом возникла сумма в четверть миллиона.
- А как же налоги? - спросил Мейсон.
- Выплачивал из доходов, которые получал от собственности, записанной на мое имя.
- Но разве вы не были обязаны ежегодно отчитываться наследнице о своих действиях?
- Я этого никогда не делал, и мисс Эллис никогда не требовала у меня отчета.
- Она не интересовалась, что стало с ее деньгами?
- Ей казалось, что она в курсе дел. Сейчас она уверена, что у нее не осталось ни цента, поскольку я ежемесячно давал ей не менее двух тысяч долларов с самого дня смерти ее отца.
- Две тысячи долларов в месяц? Она, наверное, что-то откладывала?
- Наоборот, у нее были долги. Нет большей простофили в денежных делах, чем Дезире! Она занимала у кого ни попадя. Тогда я положил все деньги на свое имя.
- Понимаю.
- Надеюсь, что так. - Даттон смотрел на адвоката с тревогой и надеждой.
- Вы совершили множество преступлений: растрату, присвоение имущества, злоупотребление доверием... - Мейсон переглянулся с Деллой, сидевшей в углу комнаты.
- Все это так, - подтвердил Даттон, - но я продолжаю считать, что поступил правильно.
- Чего же вы хотите от меня? - спросил Мейсон.
- Срок, указанный в завещании Эллиса, истекает через три месяца. Тогда я должен буду предоставить отчет о своих действиях и передать Дезире все деньги, которые у меня остались.
- А вы не в состоянии этого сделать?
- В том-то все и дело! - сокрушенно воскликнул Даттон. - Хотя бы потому, что все деньги вложены в банк на мое имя.
Мейсон окинул Даттона задумчивым взглядом и настойчиво попросил:
- Объясните, что вы ждете от меня.
- Я сделал все, что мог, для защиты интересов Дезире. Сто тысяч долларов - не такая уж большая сумма, но с точки зрения небогатого человека - довольно значительная. Еще при жизни отца Дезире полюбила общество длинноволосых молодых людей, которые не чистят ногтей и называют себя идеалистами крайне левого направления. Они были не прочь поживиться за ее счет, но при этом не признавали девушку своей, относились к ней даже как-то свысока. Дезире - натура слабая, чувствительная, она страдает от одиночества, ее так и тянет в плохую компанию... Темплтон надеялся, что за четыре года она научится лучше разбираться в жизни и людях.
- Ее отец составил завещание с целью защитить дочь от подобных типов?
- Да! Он хотел, чтобы я контролировал ее расходы. Стесненное таким образом финансовое положение Дезире должно было отпугнуть ее дружков и вынудило бы девушку искать общества равных себе. Это я понял из нашего с ним последнего разговора.
- Почему же вы не выполнили его волю?
- Я считал, что поступить так было бы неправильно. Я предпочел действовать по своему усмотрению в надежде, что ее "друзья", поверив, что она растратила все наследство, первыми бросят ее. Ведь если, с другой стороны, я смог бы провернуть такие выгодные сделки, о возможности которых Дезире даже и не подозревает, мне удалось бы щедрой рукой снабжать ее деньгами, которые она, без сомнения, столь же щедро тратила. И в конце концов стала бы изгоем в своей компании битников.
- И вы нарушили закон, рискуя сесть в тюрьму?
- Прошу вас, помогите мне избежать этого! Когда у меня появилась возможность объединить наследство мисс Эллис с моими собственными сбережениями, я пошел на это, и все деньги теперь положены на мое имя, но моя подопечная в подробности операции не посвящена.
- А если бы вы умерли? - спросил Мейсон.
- На здоровье я не жалуюсь и умирать в ближайшее время не собираюсь.
Мейсон испытующе посмотрел на клиента.
- Каждую неделю несколько сотен человек погибают в автокатастрофах. Никто из них не собирался умирать.
Даттон усмехнулся.
- Я не тот человек, чтобы сводить счеты с жизнью по воскресеньям.
- Вы еще очень молоды.
- Это зависит от того, какой смысл вы вкладываете в это слово. Мне тридцать два.