Солнце заливало ярким светом улицы Сан-Франциско, но в зале суда с панелями из красного дерева было сумрачно. Публики собралось немного: слушалось дело об убийстве.
Перри Мейсон, с заострившимися чертами лица и красными после бессонной ночи глазами, сказал судье Ромли:
— Защита готова. Судья объявил:
— Начинается слушание дела «Граждане штата Калифорния против Энн Моор, также известной под именем Энн Ньюберри». Просим обвинителя вызвать своего первого свидетеля.
Дональдсон П. Скаддер, худощавый и бледный, с почти прозрачной кожей, посмотрел на адвоката и сказал:
— С позволения суда наш первый свидетель Фрэнк Ремингтон.
По тону Скаддера судья понял, что предстоит обычное дело, где достаточно выполнить все формальности и получить приговор. Поэтому он спокойно откинулся на спинку кресла и стал разглядывать подсудимую.
Миссис Моор сидела подняв голову. По ее виду было ясно, что она не ждала ничего хорошего от правосудия.
Ремингтон сообщил, что он является управляющим компании «Продаете Рифайнинг», в которой служил Карл Моор, пропавший два месяца назад.
Скаддер открыл портфель.
— Я покажу вам одну фотографию, мистер Ремингтон, и попрошу опознать изображенного на ней человека.
— Да, это Карл Моор, — подтвердил свидетель, взглянув на фотографию.
— И он служил в вашей компании?
— Да.
— В какой должности?
— Бухгалтера.
— Просим принять эту фотографию для опознания, — сказал Скаддер.
— Не возражаю, — ответил Мейсон.
— Перекрестный допрос свидетеля, — объявил Скаддер.
— Вопросов не имею, — сказал Мейсон.
— Наш следующий свидетель мисс Эйлин Фелл, — провозгласил обвинитель.
Эйлин Фелл, пытавшаяся замаскировать свою нервозность, была приведена к присяге и заняла место на свидетельском возвышении.
— Ваше имя? — спросил Скаддер.
— Эйлин Женора Фелл.
— Профессия?
— Школьная учительница.
— Где вы находились воскресным вечером шестого числа этого месяца?
— На борту парохода, направлявшегося из Гонолулу в Сан-Франциско.
— Посмотрите на подсудимую миссис Энн Моор и скажите, была ли она в числе пассажиров?
— Да, сэр, но она путешествовала под фамилией Ньюберри.
— Она была одна?
— Нет, с ней были ее муж Карл Ньюберри и дочь Бэлл.
— Бэлл Ньюберри — это та молодая женщина, что сидит в первом ряду?
— Да.
— Вы узнали бы Карла Ньюберри, увидев его снова?
— Да, конечно.
— А по фотографии вы смогли бы его опознать?
— Думаю, да.
— Тогда взгляните на этот снимок и скажите, знаете ли вы изображенного на нем человека?
Эйлин Фелл посмотрела на фотографию и с достоинством произнесла:
— Это фотография Карла Ньюберри, который жил в одной каюте с обвиняемой.
— Теперь скажите, какова была погода вечером шестого в той части океана, где находился ваш пароход?
— Был шторм.
— Можете вы описать погоду?
— Дул очень сильный ветер, кажется, с юго-запада. Дождь лил ручьем. С левой стороны было немного лучше: надстройки прикрывали от дождя, но при качке палубу заливала вода.
— Корабль сильно качало?
— Да, очень.
Помощник прокурора сказал:
— Более подробно о шторме нам расскажет капитан корабля. Потом он снова повернулся к свидетельнице.
— Итак, мисс Фелл, когда вы в последний раз видели Карла Моора?
— Вечером шестого числа.
— В какое время?
— Около девяти часов.
— Где вы находились в это время?
— Я стояла на нижней палубе около лестницы.
— И где был мистер Ньюберри?
— Он со своей женой…
— Под «женой» вы подразумеваете обвиняемую?
— Да. Мистер и миссис Моор вышли на палубу, постояли немного и направились к лестнице, которая вела на верхнюю палубу.
— Она прошла мимо вас?
— Да.
— Как близко?
— На расстоянии нескольких шагов.
— Как вы были одеты?
— Я была в темном плаще и темном берете и стояла в тени под лестницей, поэтому меня не заметили.
— Они о чем-нибудь говорили?
— Да, миссис Моор… обвиняемая что-то сказала мужу, а он сердито ответил ей. Я думаю, миссис Моор хотела…
— Суд не интересует, что вы думаете, — вмешался судья Ромли. — Рассказывайте только, что произошло и что вы помните!
— Ну, мистер Моор сказал: «Повторяю тебе, что я сам управлюсь с этим. Не суй нос не в свое дело!»
— Что произошло потом? — спросил Скаддер.
— Мистер Моор стал быстро подниматься на верхнюю палубу.
— Как он был одет?
— В смокинг.
— На нем был плащ или пальто?
— Нет.
— На лестнице лил дождь?
Мейсон небрежно вставил:
— Если уж обвинитель будет сопровождать наводящими вопросами весь допрос свидетельницы, то я предлагаю привести его к присяге.
— Прошу избегать наводящих вопросов, — сказал судья Скаддеру. Эйлин Фелл сказала:
— Лестница была совершенно открыта, и дождь стекал по ней ручьями. Когда мистер Моор поднимался, я видела, как ливень хлестал его по плечам.
— А что делала в это время обвиняемая?
— Она последовала за мужем, но он велел ей уйти в каюту.
— Как она поступила?
— Поднялась вслед за ним.
— Как она была одета?
— В темное вечернее платье.
— С накидкой?
— Без… Это было открытое платье, и я видела, как по голой спине миссис Моор стекали струйки дождя.
— Что произошло дальше?
— Они поднялись на верхнюю палубу, и через некоторое время я услышала звуки борьбы…
— Я возражаю против слов «звуки борьбы» как против домысла свидетельницы, — вмешался Мейсон.
— Возражение принято, — сказал судья.
— Так что же вы услышали? — спросил Скаддер Эйлин Фелл.
— То, что я уже сказала. Я не знаю, как описать это.
— Вы слышали шум шагов на палубе над вами?
— Да, и звук ударов…
— Продолжайте, — попросил Скаддер, — я думаю, суд понял, что именно вы слышали. Итак, как вы поступили?
— Я решила подняться на верхнюю палубу, — ответила Эйлин Фелл, — и посмотреть, что там происходит. Я начала подниматься по лестнице и услышала выстрел.
— Давайте уточним, — предложил Скаддер. — Вы поднимались по той же лестнице, по которой прошли на верхнюю палубу супруги Моор?
— Да, сэр.
— Она была освещена?
— Нет, но в помещении госпиталя горел свет.
— Где расположен госпиталь?
— За гимнастическим залом, который находится прямо перед лестницей. Потом идет теннисный корт и дальше госпиталь. В эту часть корабля ведут две лестницы — справа и слева. Я поднималась по левой.
— Значит, в госпитале горел свет. Он был виден через окно или дверь?
— И дверь, и окно были открыты и освещены.
— Вы стояли далеко от двери?
— Шагах в пятидесяти.
— Хорошо. Теперь расскажите суду, что вы видели.
— Я увидела миссис Моор, стоявшую над телом мужа, лежавшего без движения на палубе.
— И что делала обвиняемая?
— Она нагнулась и подняла труп…
— Под «трупом» вы подразумеваете тело мистера Моора, лежавшее на палубе? — перебил ее Скаддер.
— Да, сэр.
— Так что сделала обвиняемая?
— Она подняла труп и потащила его к перилам.
— Что произошло дальше?
— Когда корабль резко накренило влево, миссис Моор прислонила тело мужа к перилам, еще раз выстрелила в него и сбросила в океан.
— Что было потом?
— Она побежала по палубе, скрылась за госпиталем, и я потеряла ее из виду.
— Как поступили вы?
— Я закричала.
— Вы помните, когда все произошло? — спросил Скаддер.
— Да. Это было в девять часов с минутами. Незадолго до первого выстрела я слышала, как склянки на корабле пробили дважды. По корабельному времени означает девять часов.
— Перекрестный допрос, — объявил Скаддер. Мейсон медленно встал.
— Как была одета миссис Моор в тот вечер? — спросил он.
— Так, как я уже говорила, — повернулась к нему Эйлин Фелл, явно горя желанием вступить в словесную дуэль. — В темном вечернем платье с большим вырезом на спине.
— Дело происходило во время прощального обеда? — спросил Мейсон.
— Да.
— А как вы были одеты?
— Как я уже говорила, в темном плаще и берете и в тени…
— Я спрашиваю вас не о плаще, — сказал Мейсон. — Меня интересует, что было под ним…
— Не понимаю, какое значение это имеет.
— Меня интересует, были ли вы на обеде тоже в вечернем платье?
— Была.
— Из голубого шелка?
— Да.
— После обеда вы решили выйти на палубу, зашли в каюту и надели берет и плащ. Что-нибудь еще вы надели?
— Нет.
— Может быть, вы что-нибудь взяли в своей каюте?
— Нет.
— Теперь вернемся к тому, что вы видели на палубе, — сказал Мейсон. — Вы заявили, что мистер Моор поднялся наверх, а миссис Моор последовала за ним. Он выразил протест.
— Да.
Мейсон сухо добавил:
— Причем протест выражался с помощью движения правой ноги, не так ли?
— Ну… да.
В зале захихикали. Бейлиф постучал молотком по столу и призвал публику к порядку.
— Иными словами, он дал жене пинок, — пояснил Мейсон.
— Да.
— Почему же вы не сказали об этом при прямом допросе? — спросил адвокат. — Чтобы не вызвать сочувствия к миссис Моор?
— Я предубеждена против миссис Моор не больше, чем против любой другой женщины, убившей своего мужа, — отпарировала Эйлин Фелл, торжествующе подняв голову.
Мейсон остался совершенно невозмутимым.
— Итак, на миссис Моор было открытое вечернее платье, насколько я понимаю, облегающего фасона?
— Да, на мой взгляд, даже слишком облегающего, — съязвила свидетельница.
— Как многие вечерние платья.
— Это зависит от вкуса, — ответила Эйлин Фелл.
— Итак, миссис Моор поднялась за мужем на верхнюю палубу? — спросил Мейсон.
— Да.
— Вдоль лестницы, ведущей наверх, были железные перила. Она держалась за них обеими руками?
— Да… о, подождите, нет! — воскликнула мисс Фелл, как человек, увидевший расставленную ему ловушку. — Правой рукой она держалась за перила, а левой приподнимала складки вечернего платья.
— В таком случае не будете ли вы добры объяснить, — мягко попросил Мейсон, — где же женщина в облегающем вечернем платье с большим вырезом могла спрятать револьвер тридцать восьмого калибра, если одной рукой она схватилась за перила, а другой придерживала платье?
На секунду Эйлин Фелл замерла от неожиданности. Зрители в зале впились в нее взглядами, чтобы не пропустить ни слова. Потом она ответила:
— Миссис Моор держала револьвер в левой руке.
— Но ведь она придерживала ею платье.
— Да. Револьвер скрыла в складках платья.
— Значит, оно прозрачное, иначе вы не смогли бы увидеть револьвер?
— Я точно не помню.
— Иными словами, — сказал адвокат, — на самом деле вы не видели, было ли у миссис Моор оружие, когда она поднималась на верхнюю палубу.
— Но я знаю, у нее был револьвер, — воскликнула свидетельница. — Он должен был быть у нее!
— И именно поэтому вы думаете, что он у нее был. Только потому, что уверены, что он должен был быть.
— Да, если вы так ставите вопрос.
Мейсон улыбнулся.
— Я ставлю вопрос именно так, мисс Фелл. Свидетельница сжала губы в тонкую линию. Ее глаза негодующе засверкали.
— Итак, поднимаясь по лестнице на верхнюю палубу, вы услышали выстрел? — сказал Мейсон.
— Да.
— А поднявшись, вы увидели миссис Моор, стоявшую над телом мужа.
— Безжизненным телом, — уточнила мисс Фелл.
— Ах, значит, оно было безжизненным, — невинно сказал адвокат.
— Да.
— Вы в этом уверены?
— Совершенно.
— Иными словами, вы утверждаете, что в это время мистер Моор был мертв?
— Думаю, да.
— Подождите, вы предполагаете или утверждаете? Помощник прокурора вскочил с места.
— Ваша честь, я возражаю. Так не ведут перекрестный допрос. Свидетельница не может…
— Я возражаю против того, что обвинитель натаскивает свидетельницу, — запротестовал Мейсон. — Она образованная женщина и может сама позаботиться о себе при перекрестном допросе. Она сказала, что миссис Моор стояла над безжизненным телом мужа, причем словом «безжизненный» она воспользовалась, чтобы вселить в вашу честь предубеждение против миссис Моор, а я добиваюсь, чтобы она взяла это заявление назад. Я хочу, чтобы она признала, что на самом деле ей неизвестно, было это тело безжизненным или нет.
— Вам это никогда не удастся сделать, — огрызнулась Эйлин Фелл. — Я назвала тело безжизненным.
Скаддер сел.
— Значит, вы настаиваете, что мистер Моор был мертв к тому времени, когда вы поднялись на верхнюю палубу?
— Да.
— В таком случае вы хотите, чтобы суд поверил, что миссис Моор вторично стреляла уже в труп?
Эйлин Фелл пыталась что-то сказать и не могла, потом, взяв себя в руки, ответила:
— Думаю, она хотела быть уверенной, что он мертв. Это вполне в ее духе.
— Иными словами, — продолжал Мейсон, улыбаясь, — вы считаете, что миссис Моор, стоявшая рядом, не была уверена, что он мертв, а вы, удаленная от них на пятьдесят — шестьдесят шагов, уверены в этом. Верно?
— Он был мертв, — повторила свидетельница. Мейсон продолжал улыбаться.
— Итак, перед тем как миссис Моор прислонила мужа к перилам, корабль резко качнуло на левый борт, не правда ли?
— Да.
— Кстати, — сказал адвокат, — когда вы вернулись в каюту, не были ли порваны у вас чулки?
— Да, один.
— Отчего это произошло?
— Я упала и поцарапала колено. Тогда и чулок разорвался.
— О, вот как, вы упали, — посочувствовал адвокат.
— Да.
— Это произошло тогда, когда корабль накренило на левый борт?
— Да.
— Вы потеряли равновесие, упали и покатились по палубе?
— Да, я чуть не свалилась за борт.
— Как же вы удержались.
— Я цеплялась как могла и наконец остановилась у перил.
— Именно в это время, когда корабль дал крен на левый борт, миссис Моор прислонила тело мужа к перилам, выстрелила в него вторично и столкнула за борт. Верно?
— Да.
— Когда вы скользили по палубе, вы переворачивались?
— Да, раза два, а потом просто скользила к борту.
— Лицом вниз?
— На руках и коленях.
— И несмотря на это, вы не только продолжали смотреть на миссис Моор, но и видели, как она прислонила мужа к перилам, выстрелила в него и столкнула за борт?
— Ну да, — неуверенно сказала женщина.
— А сразу после происшествия вы разговаривали с соседкой по каюте и сказали ей, что в тот момент, когда миссис Моор потащила тело мужа к перилам, вы потеряли равновесие, упали и не видели, что произошло дальше, а только услышали второй выстрел и заметили, как миссис Моор одна пробежала по палубе?
— Ну, если не она застрелила мужа и столкнула его за борт, то кто же это тогда сделал? — спросила Эйлин Фелл.
— Вот это и призван решить суд, — ответил Мейсон. — Итак, вы не видели, что произошло у перил?
— Нет, видела.
— Но тут же, после случая, когда он еще был свеж в вашей памяти, вы заявили, что не видели.
— Возможно, заявила.
— Так когда же вы сказали правду? — спросил Мейсон. — Тогда или теперь?
— Ну…
— Отвечайте на вопрос, — сказал адвокат, видя нерешительность свидетельницы.
— Ну, по сути дела, я не видела, как миссис Моор столкнула мужа за борт, — сказала она. — Но я слышала второй выстрел.
— И вы не видели, стреляла ли она в него первый раз, потому что вы еще поднимались по лестнице.
— Да.
— Иными словами, вы вообще не знаете, стреляла ли она в него или нет?
— Ну, полагаю, когда женщина…
— Своими глазами вы этого не видели? — перебил мисс Фелл Мейсон.
— Пожалуй, нет.
— Теперь перейдем к другому вопросу и выясним, как вы были одеты, — сказал адвокат.
Он подошел к своему столу, вынул из портфеля фотографию, подал ее сначала Скаддеру, а потом свидетельнице.
— Это снимок группы людей в вечерних костюмах. Вы на нем вторая слева. В упомянутый вечер на корабле на вас было это платье? — спросил Мейсон.
Свидетельница была поражена.
— Да, но я не понимаю…
— Значит, за исключением берета и плаща вы именно в таком виде стояли на палубе, когда супруги Моор прошли мимо вас?
— Да.
— Значит, во время прощального обеда вы выглядели именно так?
— Да.
— Между прочим, мисс Фелл, можно мне взглянуть на ваши очки? — спросил Мейсон.
— Нет, — отрезала она. Судья Ромли спросил:
— С какой целью вам это нужно, мистер Мейсон? Адвокат объяснил:
— Ваша честь, свидетельница заявила, что на этой фотографии она снята точно в таком платье, в каком была на прощальном обеде. Также она сказала, что заходила в свою каюту, чтобы надеть берет и плащ. Она показала под присягой, что за исключением берета и плаща она была именно в таком виде, когда Мооры прошли мимо нее по палубе. Теперь прошу вас взглянуть на эту фотографию…
Мейсон передал снимок судье Ромли, который некоторое время разглядывал его, потом кивнул и сказал:
— Хорошо. Будьте добры, мисс Фелл, покажите мистеру Мейсону ваши очки.
С видом оскорбленного достоинства женщина сняла очки и протянула их адвокату.
— О да, теперь я вижу явное сходство, — заговорил он. — Сначала вы казались мне не очень похожей на фотографии. Теперь я понимаю, это из-за того, что вы сняты на ней без очков. Насколько я понимаю, надевая вечерний туалет, вы, как правило, снимаете очки?
— Да, — сказала Эйлин Фелл. — По-моему, очки не очень идут к вечернему платью.
— Вот именно, — сказал адвокат. — И выйдя на палубу после прощального обеда, вы не надели очков?
— Ну… — нерешительно протянула свидетельница.
— Потому что если бы вы их надели, — продолжил Мейсон, то дождь, ливший как из ведра, намочил бы стекла, и вы не могли бы ясно видеть через них.
— Да, я была без очков, — твердо сказала свидетельница.
— Я так и думал, — заметил Мейсон, продолжая держать очки в руке. — Скажите, мисс Фелл, когда вы поднялись на верхнюю палубу, на каком расстоянии от вас находилась миссис Моор?
— Когда она стояла над телом мужа?
— Да.
— Шагах в пятидесяти — шестидесяти. Я уже говорила. Мейсон отошел от свидетельницы и встал перед помощником прокурора.
— Примерно на таком?
— Конечно нет, — сказала она. — Здесь только двадцать шагов. Вам не удастся поймать меня в ловушку, мистер Мейсон.
— Значит, я стою примерно на трети того расстояния, на котором вы видели миссис Моор?
— Да.
— На палубе было так же светло, как здесь, в зале суда?
— Нет, конечно. Но свет, исходивший из двери госпиталя, позволял различать предметы.
— Скажем, на палубе было раза в три меньше света, чем здесь?
— Примерно так.
Мейсон кивнул.
— Итак, вы опознали на фотографии, предъявленной в суд в качестве доказательства, джентльмена, путешествовавшего вместе с вами на корабле под именем Ньюберри и являвшегося мужем подсудимой?
— Да.
— Теперь я покажу вам другую фотографию, — сказал Мейсон, — мистера э-э-э… все время забываю его фамилию… Пол, где фотография?
Дрейк подал ему скатанный в трубочку снимок. По-прежнему стоя перед Скаддером, Мейсон сказал:
— Снимок сделан в натуральную величину, мисс Фелл. Можете ли вы опознать изображенного на нем человека?
Он развернул фотографию. Эйлин Фелл посмотрела на нее и кивнула.
— Это тот самый человек, которого столкнули за борт? — спросил адвокат.
— Да.
— Это его бездыханное тело лежало на палубе?
— Да.
Судья Ромли нахмурился, пристально вгляделся в снимок, потом перевел взгляд с Мейсона на Скаддера. Уголки его губ тронула улыбка.
Заметив ее, Скаддер тут же вмешался:
— По правилам, прежде чем предъявить фотографию свидетелю, ее показывают адвокату.
— Прошу прощения, — извинился Мейсон, — я ошибся. Мне в руки случайно попала фотография Дональдсона П. Скаддера. — И он показал снимок и обвинителю, и всем присутствующим.
В зале поднялся хохот, и бейлиф напрасно стучал молотком по столу, призывая публику к порядку.
Даже судья не мог удержаться от улыбки, а негодующие протесты красного от возмущения Скаддера остались без ответа.
Наконец порядок был восстановлен, и Скаддер сказал:
— Ваша честь, я протестую. Поступок защитника неэтичен. Он намеренно запутал свидетельницу. Он сказал, что покажет ей фотографию Карла Моора.
— Я этого не говорил, — возразил Мейсон.
— Думаю, мистер Мейсон прав, — решил судья. — Я точно помню, он сказал: «…мистера э-э-э… всегда забываю его фамилию». Конечно, это была попытка поймать вашу свидетельницу в ловушку, но, как уже говорилось, мисс Фелл — интеллигентная женщина и сама может позаботиться о себе во время перекрестного допроса. Она опознала этот снимок довольно уверенно.
Мейсон повернулся к свидетельнице.
— Будьте добры объяснить, мисс Фелл, как случилось, что вы в мистере Скаддере опознали того человека, которого столкнули за борт?
— Вы забрали мои очки, — ядовито сказала свидетельница, — и солгали мне по поводу снимка. Я поверила вам на слово.
Все еще держа снимок в руках, Мейсон уточнил:
— Но ведь в упомянутый вечер вы тоже были без очков, мисс Фелл.
Эйлин Фелл молчала.
— Теперь будьте добры сказать, как получилось, что, когда я показал вам фотографию в натуральную величину, стоя на более близком расстоянии к вам, чем обвиняемая на корабле, и при гораздо лучшем освещении, вы не смогли отличить снимок мистера Скаддера от снимка Моора?
— Верните мне очки, мистер Мейсон, — попросила свидетельница.
Адвокат поинтересовался:
— Иными словами, мисс Фелл, без очков вы не в состоянии распознавать лица на таком расстоянии.
— Я могу различать фигуры.
— По тому, как они одеты? — спросил Мейсон.
— Да, отчасти.
— Другими словами, — продолжал он, — вы узнали мистера и миссис Моор, когда они прошли рядом с вами, но к тому времени, когда вы поднялись на верхнюю палубу, они были на таком расстоянии от вас, что вы не могли разглядеть их лица. Вы видели только их фигуры: мужчину в смокинге и женщину в темном вечернем платье. Верно?
— При сложившихся обстоятельствах этого вполне достаточно. Эта женщина была миссис Моор, кто же еще мог быть?
— Она была в темном вечернем платье? — спросил Мейсон.
— Да, я уже не раз это повторяла.
— Но ведь женщину в любом другом темном вечернем платье, например в темно-синем, при тех условиях вы могли принять за миссис Моор?
— Но на верхней палубе кроме этой пары никого не было.
— Туда ведет ведь и вторая лестница?
— Да.
— Кто-то должен был находиться в госпитале и зажечь там свет?
— Не знаю, кто мог его зажечь.
Судья Ромли прервал перекрестный допрос и посмотрел с неодобрением на свидетельницу.
— Мисс Фелл, — сказал он. — Вы находитесь перед лицом правосудия и даете под присягой показания в судебном процессе по делу об убийстве. Это не словесный поединок, в котором вы состязаетесь с защитником, а серьезное дело. Очевидно, без очков вы видите плохо. Прошу вас ответить на вопрос мистера Мейсона.
— На какой вопрос? — спросила она.
— Можете ли вы твердо опознать те две фигуры, которые вы видели на верхней палубе?
— Ну, я видела их, когда они проходили мимо меня по нижней палубе…
— Я говорю сейчас не о нижней палубе, а о верхней, — оборвал ее Ромли.
Свидетельница подумала.
— Нет, с уверенностью я не могу их опознать, — наконец признала она.
— Это все, что меня интересует, — заявил Мейсон, с поклоном возвращая ей очки. — Благодарю вас, мисс Фелл.
После некоторого колебания Скаддер сказал:
— Это все.
Надев очки, Эйлин Фелл негодующе посмотрела на Перри Мейсона и прошла на свое место.
— Можете вызвать своего следующего свидетеля, мистер Скаддер, — разрешил судья Ромли.
— Капитан Джо Хансон.
Свидетельское место занял капитан Хансон, крупный сероглазый мужчина.
— Для экономии времени, — предложил Мейсон, — мы согласны сразу признать, что это капитан того корабля, на котором Карл Моор плыл из Гонолулу, он знал его в лицо и опознал в нем по фотографии пассажира, занимавшего каюту триста двадцать один.
— Прекрасно, — согласился Скаддер. — Итак, прошу вас рассказать, капитан, о погоде в океане вечером шестого числа, приблизительно часов на девять вечера.
— Дул сильный ветер с зюйд-веста, — начал капитан Хансон. — Шел сильный ливень, видимость была очень слабой.
— Где находился корабль в девять часов вечера?
— На траверсе островов Фараллон, примерно в полутора милях от них.
— Каково было состояние моря?
— Оно было довольно бурным. Волны ударяли в правый борт. Судно сильно качало.
— Вы приняли какие-нибудь меры предосторожности, чтобы пассажиры не выходили на палубу?
— Да, мы закрыли двери на наветренной стороне, ведущие на палубу. Но корабль не настолько сильно качало, чтобы пассажиры вообще не могли гулять, поэтому двери с подветренной стороны были открыты, а опасные участки огорожены канатами.
— Вскоре после девяти часов вам пришлось зайти к обвиняемой в каюту?
— Да.
— Кто там присутствовал в это время?
— Казначей, обвиняемая миссис Моор, ее дочь Бэлл Ньюберри, мистер Перри Мейсон и мисс Делла Стрит.
— В это время сделала обвиняемая какое-нибудь заявление о том, когда она видела последний раз своего мужа? — спросил Скаддер.
— Да.
— Что именно она сказала?
— Минуту, ваша честь. — Мейсон поднялся с места. — Я возражаю против этого вопроса, как неуместного и не имеющего под собой достаточных оснований.
Судья Ромли посмотрел на Перри Мейсона поверх очков.
— Мне не совсем понятно ваше возражение, особенно в той части, где вы говорите о недостаточности оснований.
Мейсон объяснил:
— Прежде чем в суде будут заслушаны какие-либо показания, связывающие подсудимую с совершенным преступлением, обвинение должно доказать корпус деликти, то есть наличие состава преступления. Иными словами, обвинение должно доказать, во-первых, что Карл Ньюберри, он же Карл Моор, действительно мертв; во-вторых, что его смерть явилась результатом преступных действий. Только тогда обвинение может искать связь подсудимой с преступлением. Но пока это не сделано, никакие показания, связывающие подсудимую с преступлением не могут быть заслушаны. Пока же обвинение лишь способно доказать, что свидетельница слышала выстрел и видела на расстоянии шестидесяти шагов две фигуры, которые она не могла опознать.
Скаддер вмешался:
— Ваша честь, позвольте сказать одно слово. Судья кивнул.
— Это простая формальность, — сказал Скаддер.
— Давайте предположим, что никто не сможет доказать, что миссис Моор убила своего мужа, но допустим, кто-то подтащил человека к перилам и столкнул его за борт. Капитан Хансон докажет нам: в это время море было таким бурным, что даже лучший пловец не продержался бы на воде и десяти минут…
— Но никто не сможет доказать, что какого-то человека сбросили за борт, — прервал его Мейсон.
— Мисс Фелл видела…
Мейсон улыбнулся внезапно потерявшему дар речи помощнику прокурора.
Судья Ромли сказал:
— Это весьма необычная ситуация, мистер Мейсон.
— Вполне согласен с вами, ваша честь, — любезно согласился адвокат и сел.
— Я могу доказать это иным путем, — с отчаянием сказал Скаддер. — Позвольте мне задать капитану Хансону несколько вопросов.
— Это ваше право, — сказал судья.
— Что произошло на корабле вечером шестого числа вскоре после девяти часов? — спросил Скаддер. — Опишите все, что вам известно.
— На капитанский мостик позвонила телефонистка и сообщила: человек за бортом. Я предпринял меры, какие были в моих силах, чтобы найти потерпевшего и, если можно, спасти его. Я повернул корабль на обратный курс и приказал бросить за борт спасательные круги и факелы. Поиски продолжались часа полтора, а затем я снова повернул корабль в Сан-Франциско.
— Вы предприняли какие-то шаги, чтобы удостовериться в личности потерпевшего?
Капитан Хансон почесал в затылке.
— И да, и нет.
— Что вы хотите этим сказать?
— Ну, мы приказали всем пассажирам разойтись по каютам и стали проверять их по списку, — принялся объяснять капитан Хансон. — Но тут ко мне подошла мисс Фелл со словами…
— Не важно, кто что вам говорил, капитан, — перебил его судья Ромли. — Расскажите, что вы сделали.
— Ну, прежде чем зайти в другие каюты, мы решили осмотреть номер миссис Моор. Ее мужа там не было, и мы нашли доказательство…
— Это сейчас не важно, — опять перебил его судья. — Сейчас нам важно только одно: установить наличие состава преступления.
— Ну, что такое «состав преступления», мне неизвестно, — упрямо сказал капитан. — Я просто рассказываю вам, что я сделал.
— Значит, вы так и не проверили все каюты по списку пассажиров?
— Выходит, нет, — согласился капитан Хансон. В полном отчаянии Скаддер сказал:
— Ваша честь, дело еще не закончено. Я понимаю, в каком трудном положении оказалось обвинение. Ситуация в высшей степени необычна. Как обвинитель могу только сказать, что не имею сочувствия к преступнику, который ищет спасения во всякого рода формальных лазейках…
— Выбирайте выражения, мистер Скаддер, — предостерег судья. — Такие замечания неуместны.
— Прошу прощения у суда, — извинился Скаддер. — Я не хотел никого оскорбить. Я прошу разрешения сделать перерыв до трех часов. Надеюсь, к этому времени я смогу представить еще одного свидетеля.
Судья Ромли кивнул:
— Просьба необычна, но и ситуация сложная. Суд объявляет перерыв до трех часов дня.