Не теряя времени, я позвонил, но было всего десять часов вечера, и трубку никто не поднял. Я заказал телефонный звонок на семь часов утра и провел беспокойную ночь. Когда и утром никто не взял трубку, я стал беспокоиться не на шутку.
Я все ещё продолжал ломать голову по поводу того, что произошло, когда после полудня мне позвонила Дуся.
Владимир попал в автомобильную катастрофу, сообщила она, но серьезных повреждений не получил. Сегодня вечером он позвонит вам в Сидней.
Сообщение вызвало у меня облегчение. Тот факт, что первыми позвонили ко мне из Службы безопасности, стал причиной разрастания в моем сознании различных опасений. Теперь мне стало ясно, что они узнали об автопроисшествии с Петровым и захотели, чтобы я позвонил и перепроверил его.
Когда Петров вечером позвонил мне, мы договорились вместе пообедать. Автокатастрофа произошла в результате того, что его автомашину марки Шкода сбил с дороги грузовик, после чего она перелетела через обочину и загорелась. Грузовик, не остановившись, уехал, а Петрову, оставшемуся одному, сильно повезло, и он смог выбраться из машины, прежде чем пламя достало до него. Он все ещё ощущал последствия шока и непрерывно говорил о смертельной опасности, которой едва избежал. Он никак не мог решить, было ли это случайным происшествием, или покушением на его жизнь.
Для такого рода подозрений у него были определенные основания., хотя вполне вероятно, что водитель грузовика даже не почувствовал, что столкнул с дороги такую небольшую легковую автомашину.
Я постарался успокоить его словами о том, что это было, скорее всего, просто случайное происшествие. Естественно, я не хотел, чтобы он считал, что в данном случае на его жизнь совершено покушение, в особенности, когда я понял, что дорожное происшествие дало Петрову дополнительный толчок к уходу на Запад.
Как потом выяснилось, автомобиль после аварии не подлежал восстановлению, и это обстоятельство привело Петрова в очень подавленное состояние, причину которого я никак не мог понять, пока он не объяснил мне все сам. Он показал мне несколько бумаг и сказал:
Взгляните-ка на это. Страховка на автомашину закончилась в 1952 году. Я должен был проследить за этим. Мне следовало возобновить страховку. Как я полагаю, теперь этот сукин сын Генералов заставит меня платить за разбитую автомашину. А где я возьму деньги? У меня их нет, и я не знаю, что буду делать.
Не переживайте. Какое теперь имеет значение, что он станет делать? В любом случае мы скоро займемся птицефермой.
Такая моя реакция немного воодушевила его, а я продолжал:
Кстати, Владимир, как дела насчет решения в отношении фермы ?
? Давайте перенесем этот вопрос на следующую неделю. Тогда мы и примемся за планы в отношении фермы.
3/4 Ладно. А теперь давайте забудем о ваших неприятностях, сказал я. Сегодня канун Нового года., а в это время полагается веселиться.
Петров согласился и мы отправились на вечеринку, которая начиналась в Русском общественном клубе. Затем мы наносили визиты друзьям и знакомым и закончили тем, что вернулись ко мне домой только к шести утра на следующий день.
Когда в первый день Нового года мы расстались, оба страдали синдромом похмелья и испытывали чувство сожаления и раскаяния.
Петров вновь приехал в Сидней 7 января 1954 года встретить двух дипкурьеров, которые возвращались обратно в Москву. К тому времени, когда они сели на самолет, он выглядел совершенно уставшим от этих забот.
Мне пришлось изрядно помотаться с этими ребятами, сказал он, когда я привез его к себе из аэропорта Маскот.
С ними приходится заниматься, как с малыми детьми. Они не говорят по-английски, и мне пришлось везде их возить, следить за оформлением их документов и даже за тем, чтобы их накормили. Сюда посылают людей, которые не способны позаботиться о самих себе.
Скоро все это кончится, сказал я. И вы займетесь фермой.
С каким удовольствием я предвкушаю все это!
Я сказал Петрову, что назначил встречу с супругами Макмоу для окончательного решения вопроса о сделке. Петров немного подумал.
? Да, нелегкое решение предстоит мне принять, сказал он.
Он снова погрузился в раздумья.
Если бы все зависело только от меня, было бы легче. Я бы даже не стал продумывать это во второй раз. А с Дусей совсем другое дело. Дело не в том, что она в принципе не хочет оставаться здесь. Ей тоже крайне надоели люди из посольства и царящий там произвол. Но в Советском Союзе находятся все члены её семьи, и ей приходится учитывать это. Она знает, что произойдет с ними, если она останется здесь.
При этих словах Петров провел себе пальцем поперек горла.
Затем он добавил: Именно по этой причине я не могу сейчас принять быстрого решения. Однако, если Дуся решит не оставаться здесь а, судя по всему, это наиболее вероятно, я думаю, что, скорее всего, мне придется остаться здесь одному.
Я понял, что он, по всей видимости, говорит правду. Про себя я быстро прикинул всю ситуацию отношения между супругами Петровыми, как мне пришлось наблюдать их, и всю их предыдущую историю или, по крайней мере то, что мне было об этом известно.
Их брак не был безоблачным. Миссис Петрова была значительно более способна к адаптации к условиям жизни, чем её муж, и в ряде ситуаций он действовал ей на нервы. В семейных отношениях он также раздражал её своими манерами. Склонность Петрова преувеличивать эти особенности их отношений с целью досадить своей жене не способствовала сглаживанию противоречий. Подобно многим другим женам миссис Петрова хотела бы смягчить шероховатости в характере своего мужа.
Их добрачные отношения никак нельзя было назвать любовным романом юноши и девушки, так как когда они поженились, Владимир уже входил в средний возраст, а Дуся была зрелой женщиной с опытом предыдущего замужества. Они работали в одном месте, что способствовало их сближению и браку. Фактически это была ситуация, когда начальник женится на своей секретарше.
Как это часто бывает в России, их союз оказался браком по расчету. Советский гражданин, особенно сотрудник МВД, имеет ограниченный круг знакомых и связей, партийные организации не приветствует личные чувства, как главный фактор при выборе супруга.
Петров очень любил детей, и они могли бы сблизить его с женой, но детей у них не было.
Быстро прокрутив все это в сознании, я уже с большой вероятностью мог сказать, что Петров говорил правду, когда сказал, что при необходимости готов остаться в Австралии один.
Однако, вне зависимости от вероятности такого результата, самым разумным на этой стадии было бы оставить этот разговор на время после поездки на ферму. Вечером этого же дня у меня была встреча с представителем Службы безопасности, и он передал мне портативный магнитофон для записи на металлическую проволоку, а также сотню долларов на закрепление сделки по приобретению фермы.
Этот магнитофон был очень интересной штукой, которую можно было скрытно носить и легко использовать. Главным его недостатком было то, что при работе он издавал довольно громкое жужжанье, которое, находясь рядом, можно было легко уловить, если не заглушить его другим звуком. По этой причине я намеревался использовать магнитофон в автомашине, где шум двигателя должен был обеспечить необходимое звуковое прикрытие. Цель состояла в том, чтобы попытаться записать разговор Петрова по поводу его намерения остаться в Австралии.
Глава Двадцать четвертая
День нашего визита на Касл хилл начался не слишком многообещающе. Рано утром я услыхал, как Петров ходит по квартире и мне показалось, что он принимает спиртное. Вскоре я вновь заснул. Наконец, около десяти часов я проснулся и обнаружил, что Петров действительно немного выпил. Очевидно, таким образом он поддерживал свой моральный дух перед поездкой.
Поскольку мне предстояло взять с собой портативный магнитофон, я не стал начинать разговора на интересовавшую Службу безопасности тему, которая явно была на уме у нас обоих то есть о ферме, о том, как пойдет с ней дело и всех связанных с этим последствиях. Мне хотелось, чтобы этот разговор начался тогда, когда я включу магнитофон.
Примерно в одиннадцать часов я оставил Петрова в квартире одного, так как у меня ещё были кое-какие дела. Во-первых, мне нужен был предлог для того, чтобы потом по ходу дня снова оставить его на некоторое время для того, чтобы встретиться с Ричардсом и передать ему магнитофонные записи. Я так и сделал под предлогом того, что позднее мне нужно будет взять костюм в химчистке.
Я вернулся домой с холодным цыпленком для ленча, на которого Петров набросился с аппетитом, с который не принято есть в приличной компании. Наверное он добавил ещё несколько рюмок спиртного к тем, которые выпил ранним утром.
Мне все ещё предстояло встретиться с Ричардсом для того, чтобы взять у него магнитофон. Поэтому я сказал Петрову, что мне надо встретиться с пациентом, а сам заскочил к приятелям для того, чтобы иметь впоследствии легенду прикрытия на случай, если за мной ведут наблюдение. В половине второго я встретился с Ричардсом. Проверка уровня шума магнитофона в машине при работающем двигателе дала удовлетворительный результат.
Ричардс также передал мне сотню долларов и сказал, что намерен провести наблюдение за моей автомашиной. Он ничего не оставлял на самотек и хотел убедиться, что на этой стадии операции не возникнет никаких неожиданных хитростей и ловушек. Когда мы проезжали стадион, я заметил Ричардса, который поехал за нами.
Когда разговор перешел на сделку с фермой я включил магнитофон. Это было довольно просто, но Петров нарушил задуманный план, попросив остановиться на дороге к местечку Параматта, чтобы купить пива. Я заметил, как Ричардс проехал мимо нас с вытянувшимся лицом.
В баре, включив магнитофон, я предложил тост за счастливую жизнь на ферме, при этом звук от работающего магнитофона перекрывался моим голосом и общим шумом у стойки.
Когда мы вернулись в автомашину, разговор пошел урывками и я несколько раз выключал магнитофон, чтобы сберечь заряд батареек.
Для того, чтобы дать сотрудникам Службы безопасности, которые впоследствии будут прослушивать магнитофон, некий знак в магнитофонной записи о том, что перерыв в записи сделан намеренно, я всякий раз перед выключением магнитофона начинал напевать отрывок какой-то мелодии. Эффект этого моего приема был несколько смазан Петровым, который расценил мое пение как признак хорошего настроения и сам стал мне подпевать. Мой голос оказался заглушен, зато голос Петрова звучал как рык льва.
Через несколько миль я заметил, как Ричардс вновь пристроился нам в хвост.
Перед нашим приездом на ферму в Касл Хилл я передал Петрову сотню долларов, пояснив, что это жест доброй воли и что нужно будет вручить её супругам Макмоу для того, чтобы закрепить сделку. Теперь мне требовалось от Петрова что-либо для магнитофонной записи, что служило бы четким подтверждением его намерения остаться в Австралии. Я заметил Петрову, что в подобного рода делах принято назначать какую-то дату, на которую покупатель планирует оформить покупку.
Вначале Петров повел себя уклончиво, но я настаивал на этом.