Конечно, она, Владька, знает, как зовут скандальную бабу. «Тощая Баська» все ее кличут. Если честно, она не совсем Владькина товарка, Владька не такая, у нее в тех сферах нет знакомых. Откуда имя знает? Да кто-то при ней отозвался об этой Баське, а кой толк с нее? Кожа да кости, пугало рыжее.
И точно, уж страшнее быть не может. И еще передние зубки в разные стороны торчат. Я так поняла, что этой рыжей уродине Доминик кое-что лишнее сболтнул, так уж Ярослав из-за этого из себя выходил – вспомнить страшно! «Трепло собачье», – орал. Когда это было?
Да уж года два… Да, почитай, два года прошло.
И тут Януша словно кольнуло что. Меня всегда приводила в изумление его профессиональная память. У некоторых бриджистов бывает такая, только куда им до Януша! Именно эти слова – худая, рыжая и зубки торчат – слышал он еще в бытность свою полицейским, года полтора назад. Дело так и осталось нераскрытым, Тиран потерпел тогда сокрушительное поражение. В малонаселенной местности недалеко от озера Черняковского был обнаружен труп женщины. Причина смерти – удар твердым предметом по голове. Предмета не нашли, преступника установить не удалось. Первым подозреваемым считался, естественно, хахаль женщины, но у хахаля оказалось железное алиби: в момент убийства он находился на крестинах в городе Млаве. Это обстоятельство следственная группа проверила особенно тщательно. Сомнений никаких. Хахаль был крестным отцом новорожденного, держал этого новорожденного на руках во время обряда. Данное обстоятельство подтвердили ксендз, крестная мать, другие свидетели, а самое главное, среди этих других оказался сержант млавской полиции, родной брат матери младенца.
И на крестинах сержант сидел за пиршественным столом рядом с крестным отцом. Нет, алиби железное! А раз не хахаль – дело гиблое, больше подозреваемых не оказалось. Вернее, не так – подозревать можно было все местное жулье и многочисленных клиентов из более отдаленных мест. Януш сам этим делом не занимался, но помнил, что коллеги говорили – тощая и рыжая, и зубки в разные стороны торчат. Звали убитую женщину Барбара Дорна, рыжей она была от природы…
– Связь между треплом собачьим и устранением свидетеля напрашивается сама собой, – сказала я твердо. – И по-моему, дело было так: Доминик с Райчиком договорились, специально подгадали, чтобы совпало с крестинами, один поехал крестить, а другой бабой занялся. В подозреваемые Райчик не попал, оно и понятно, ведь Баськи он не знал. Та же Владька на Библии поклянется, что их знакомство ограничилось тем одним-единственным разом, когда Райчик пинками выгнал Баську из дому.
– Ты права, – подтвердил Януш мое заключение. – Насколько я помню, тогда Ярослав Райчик вообще не фигурировал в документах следствия.
Погоди, никак не вспомню фамилию этого Доминика. Вроде, какая-то птичья…
– Пегжа, – услужливо подсказала я.
– Спасибо. Как же его фамилия? Вертится в голове… Срока… Срочка… Кажется, Срочек.
– Да не ломай голову, наверняка найдутся материалы дела. И самого Доминика не так уж трудно будет разыскать.
– Я тоже думаю – нетрудно. Но это еще не все.
От разговорчивой Владьки я узнал, что тот самый вредный дядюшка умер, но осталась его вдова, а, по словам Владьки, она ничего в квартире не трогала, ничего не выбрасывала, в том числе и бумаги, которыми Ярослав Райчик уж так интересовался! Из кожи лез, чтобы их заполучить, и в некотором смысле заполучил-таки. Видимо, среди бумаг были старые счета за выполненные когда-то строительные работы, а на счетах наверняка фигурировали фамилии заказчиков и, очень возможно, их адреса. Улавливаешь? Следующим шагом стала ипотека…
– Да, немалую работку провернул ты для Болека, – заметила я. – Вряд ли Болеку удалось бы вытянуть из Владьки столько сведений, ведь она знает, что Болек – глина. И вообще, полицейский на пенсии на порядок выше обычного полицейского, это я уже по личному опыту знаю. Во-первых, никакой ответственности, во-вторых, никто его не будит среди ночи, в-третьих, имеет право поделиться тайнами следствия со своей любимой. Представляешь, что бы со мной было, если бы ты сейчас ничего мне не рассказал?!
– Может, и сейчас я бы тебе словечка не пикнул, если бы ты была как-то связана с Домиником, – нахально отозвался мой личный полицейский. – А поскольку ты с ним не связана… Или я ошибаюсь?
– Нет, не ошибаешься.
– А поскольку ты не связана, имею право все рассказать тебе. Тем более что знаю – ты не из болтливых. Что это так чудесно пахнет? Очередная приманка для Болека? Может, приступим к ужину, не обязательно же каждый раз его дожидаться.
– Хорошо, подождем еще последние десять минут, и, если не явится, приступим.
Нет, я всегда говорила – у полицейских есть какое-то особое чутье! Болек заявился ровно через десять минут, в тот момент, когда я вытаскивала утку из духовки. Уже на пороге он потянул носом, бросил испытующий взгляд на деликатес, и дотоле нахмуренное его озабоченное лицо просияло.
Без приглашения садясь за стол, он заметил с трогательной простотой:
– Моя бывшая жена, которая выдержала со мной только два года, совсем не умела готовить. Если бы не вы, я бы наверняка помер с голоду, совсем нет времени поесть. Хорошо, по крайней мере, мне хоть ужин обеспечен…
– Закуски пойдут на второе, потому что утку следует есть горячей, – распорядилась я, поставив посередине стола утку в огромной утятнице. Она заняла весь стол, но никто не был в обиде, уж очень приятно было смотреть на отлично запеченную птицу с пылу, с жару.
Мы с Янушем не изверги, дали Болеку возможность спокойно заморить червячка, так что утку он ел в свое удовольствие, не отвлекаясь на разговоры.
Да и служебный обмен мнениями начали не с расспросов. Болек еще дожевывал последний кусок утки, когда Януш принялся информировать его о своем частном расследовании. Правильно, гуманно мы поступили, ибо Януш не закончил еще говорить о Владькиных откровениях, как Болек, не дожевав утку, уже кинулся к телефону.
– Порядок! – сообщил он, садясь на свое место за столом. – Я распорядился, Доминика поищут в наших архивах и, отыскав, примутся за поиски в натуре. Ну и что скажешь? Опять чертов щенок оказался прав со своим ясновидением, хоть и не очень членораздельно предсказывал…
С подачи кошмарного Яся анализ микроследов в ветеринарной клинике был на сей раз сделан с особой тщательностью. И, ко всеобщему отчаянию, подтвердились предвидения проклятого ясновидца. Конечно же кровь, обнаруженная на штукатурке и обломках кирпичей рядом с покойным библиотекарем, принадлежала не библиотекарю, а кому-то другому. Вот четвертый и обнаружился. Выяснилось, что таинственный четвертый какое-то время топтался у стены на выдранных из пола паркетинах, истекая кровью. Не слишком сильно истекая, не смертельно. Проклятый Ясь уверяет, что он там полежал себе немного, а потом удалился на собственных ножках, живой и почти здоровый, никто его не волок. Принимал ли он участие в разгроме помещения? По словам Яся, чтоб ему пусто было, кое-какое принимал. Опять же лабораторный анализ подтвердил наличие под собранным паркетом чего-то кожаного, вероятнее всего старой охотничьей сумки.
Ягдташ, наверное? Кожа довоенная, высший сорт.
У меня тоже было что порассказать. Свои откровения я приберегла на десерт. Начала с вопроса: звонила ли Кася Болеку?
– А кто ее там знает, – рассеянно отозвался Болек, всецело поглощенный салатом из цикория с дарами моря. – Ведь меня целый день не было в кабинете. А, и в самом деле! Мне сказали, обзвонилась какая-то женщина, даже фамилию сообщила. Пясковская, ну конечно же, это Кася. А что?
– Она изъявила желание кое-что дополнить в своих показаниях. Могу сказать, в чем дело, не стану вас томить…
Оба полицейских в молчании выслушали мой рассказ. Им я поведала всю правду и предупредила, что Тирану поведаю не всю, поскольку, как мне кажется, этот тип не в состоянии понять самых элементарных человеческих чувств. Вот почему предпочитаю скорее предстать перед ним идиоткой, страдающей провалами в памяти, чем чистосердечно рассказать обо всем, что знаю. Не скажу, что поручик Болек полностью согласился со мной.
– Ну, раз уж вы так решили, пани Иоанна, – с некоторым сомнением произнес он. – Дело ваше, но тогда хорошенько продумайте, что именно станете ему врать, он на такие вещи знаете какой чувствительный? Малейший нюансик почует, не хуже радара. Как, например, вы объясните свой визит к Касе?
– Да очень просто. Я вся измучилась, думая о той встрече с ней, вот и помчалась выяснять.
– Что ж, это на вас похоже…
– А что еще известно о четвертом? – перебил наш разговор Януш. – Он до сих пор не всплывал в материалах расследования?
– В том-то и дело, никогда! Да и библиотекарь тоже. Непонятно, откуда он взялся, почему его убили.
– Есть у вас какая-то версия?
– Одни предположения. Логично предположить, что, если после смерти Райчика поисками кладов занялся Доминик и это он там копался, мог подключить к делу помощника. А почему этот помощник, истекая кровью, лежал у стеночки, холера знает…
– Притомился и отдыхал, – язвительно заметил Януш. – Стену долбать – работка не из легких.
– Пьяный, – выдвинула я свою версию. – Хватил немножко для бодрости…
– Бутылок из-под водки мы там не обнаружили, – серьезно ответил Болек. – Скорее покалечился, взламывая стену. Мы нашли кирпич, которым прикончили библиотекаря, с прекрасными отпечатками. Если это сделал Доминик, считайте, преступление раскрыто. Спасибо электронике, действительно, способна совершать чудеса.
– А библиотекаря почему убили? – спросила я.
Вот уж глупее не придумала вопроса, ведь только что Болек признался, что следствие не располагает никакими убедительными версиями, но мне хотелось знать и о неубедительных.
– Ничего конкретного, одни предположения, – раздраженно ответил Болек.
Раздражение вызвал не мой глупый вопрос, а отсутствие у следствия достоверных мотивов убийства.
Поэтому я не рассердилась на поручика, а с пониманием отнеслась к их трудностям.
– Самый очевидный мотив: нежелание делиться с ним трофеями, – продолжал Болек. – Но тогда, на их месте, я бы и труп припрятал, и кирпич. И собака не выла бы, а так, глядите, как все осложнилось. Так что, возможно, эта версия отпадает. Хотя не совсем.
Не исключено, все так и было, только помощник, что у стеночки кровью истекал, не мог помочь Доминику, а у него самого не хватило сил унести труп. Ведь еще и сокровища несли, ягдташ-то был. Впрочем, еще не установлено, был ли Доминик…
– В архивных документах наверняка имеется его фотография, – заметил Януш. – Сравните с фотороботом, а еще лучше, покажите фотографию Иоле.