- Ну? – обратился он ко мне.
Я вытащила пакет из кармана и вручила ему.
С обеих сторон гроба стояли гробовщики. Спиро вручил им пакетик с инструкцией вскрыть гроб и положить сей предмет внутрь.
Никто из мужчин даже глазом не моргнул. Полагаю, что когда ты проводишь всю жизнь, опуская освинцованные ящики в землю, нет необходимости выказывать излишнее любопытство.
- Итак, - произнес Спиро, поворачиваясь ко мне. – Как ты достала этот палец?
Я поведала ему краткую версию явления Кенни в обувном отделе, и как я нашла палец, придя домой.
- Как видишь, - подвел итог Спиро, - между мной и Кенни существует разница. Кенни всегда требовалось порисоваться. Любит что-нибудь натворить, а потом смотреть, как это сработает. Для него это все игра. Когда мы были детьми, я наступал на жуков и просто давил их, а Кенни втыкал в них булавки, чтобы посмотреть, как долго они будут окочуриваться. Полагаю, Кенни любил наблюдать агонию, а мне нравилась просто сделать работу. Если бы это был я, то поймал бы тебя на темной безлюдной парковке и просто засунул бы этот палец тебе в задницу.
Я почувствовала, как в голове что-то вспыхнуло.
- Только говоря гипотетически, разумеется, - добавил Спиро. - Я никогда не сделаю тебе такое, учитывая, какая ты симпатичная девушка. Если только ты не захочешь.
- Мне нужно идти.
- Может, увидимся позже. Пообедаем или что-нибудь еще. Только потому что ты - заноза в заднице, а я - мерзкий трус, не означает, что мы не можем быть вместе.
- Я скорее воткну иголку себе в глаз.
- Забегай как-нибудь, - предложил Спиро. – Я достал то, что ты хочешь.
Я боялась спрашивать.
– Очевидно, у тебя еще есть то, что хотел Кенни.
- Кенни - слизняк.
- Он же твой друг.
- Кое-что происходит.
- Например, что? – спросила я.
- Да ничего.
- У меня сложилось впечатление, что Кенни думает, будто мы партнеры и некоторым образом плетем против него заговор.
- Кенни - чокнутый. В следующий раз, когда увидишь его, пристрели. Ты можешь это сделать, не так ли? У тебя есть пистолет?
- Мне, в самом деле, нужно идти.
- Увидимся, - сказал Спиро, изображая пистолет и нажимая на воображаемый курок.
Я фактически рванула к «бьюику». Скользнула за руль, захлопнула дверь и позвонила Морелли.
- Может, ты и прав, мне пора отправляться в салон красоты мыть головы клиенткам.
- Тебе понравится, - пообещал Морелли. – Будешь рисовать брови толпе старых красоток.
- Спиро мне ничего не сообщил. По крайней мере, из того, что я хотела бы услышать.
- Я засек кое-что интересное по радио, пока ждал тебя. Прошлой ночью на Лоу Стрит был пожар. В одном из зданий, принадлежащих старому трубопрокатному заводу. Явный поджог. Завод давно заколочен досками, но кажется, кто-то использовал здание для хранения гробов.
- Ты хочешь сказать, что кто-то подпалил мои гробы?
- Спиро накладывал какие-нибудь обязательства на состояние гробов, или ты получаешь плату за живых или мертвых?
- Встретимся на месте.
Трубопрокатный завод занимал среднюю часть участка земли, зажатого между Лоу Стрит и железнодорожными путями. Его закрыли в семидесятые и оставили ветшать. Во все стороны от него тянулись пустыри, не представляющие собой никакой ценности. За пустырями находились действующие промышленные объекты: кладбище автомобилей, мастерская сантехнического оборудования, «Перевозки и Хранение Грузов Джексона».
Проржавевшие ворота, ведущие к заводу, были распахнуты, потрескавшееся асфальтовое покрытие было все в выбоинах, усыпано стеклом и мусором. В лужах темной воды отражалось свинцовое небо. На стоянке в бездействии торчала пожарная машина. Рядом с грузовиком была припаркована машина служебного вида. «Сине-белые» и машина пожарного маршала стояли под углом ближе к погрузочной платформе, где, очевидно, и произошел пожар.
Мы с Морелли припарковались бок о бок и проследовали к группе мужчин, которые беседовали и что-то писали в блокнотах.
Они подняли головы, когда мы подошли, и кивнули Морелли как знакомому.
- Что тут было? – поинтересовался Морелли.
Я узнала мужчину, который ответил. Джон Петруччи. Когда мой отец работал на почте, Петруччи был его контролером. Сейчас Петруччи был пожарным маршалом. Превратности судьбы.
- Поджог, - сообщил Петруччи. – Удачно, что пожар ограничился одним отсеком. Кто-то облил кучу гробов бензином и запалил. Причина пожара ясна.
- Есть версии? – спросил Морелли.
Они посмотрели на него, как на помешанного.
Морелли хмыкнул.
– И что только я спрашиваю? Не возражаете, если мы осмотримся?
- Располагайтесь. Мы закончили здесь. Страховой следователь уже обшарил все. Конструкции не сильно повреждены. Повсюду цемент. Кто-то пробрался через заколоченные доски.
Морелли и я протиснулись к грузовой платформе. Я вытащила фонарик из сумки и осветила кучу обуглившегося пропитанного водой хлама в середине отсека. Только далеко с краю влажного беспорядка осталось то, что можно было бы опознать, как гроб. Сверху деревянный ящик и внутри деревянный ящик. Ничего примечательного. И то, и другое пострадало от огня. Я потянулась и коснулась угла, и гроб с упаковкой обвалился сам по себе, оседая со вздохом.
- Если хочешь проявить усердие, то можешь сообщить, сколько здесь было гробов, сосчитав металлические части, - сказал Морелли. – Потом можешь забрать железки и предъявить ему для опознания.
- Сколько тут гробов, как думаешь?
- Куча.
- Мне сойдет. – Я выбрала застежку, завернула в бумажный носовой платок и сунула в карман куртки. – Зачем кому-то тырить гробы, а затем поджигать их.