- А это... так интересно? - пробурчал зэк.
- Хорошо. Это я и без вас узнаю. А вот... семья есть, дети? Кем работали, что делать дальше собираетесь, на воле?
Индюшкин молчал, видно было, что не думал об этом, Зона поглотила все его мысли-чувства.
- Хорошо, расскажите о том, что вы уже говорили много раз, до меня, о себе, - нашел выход Медведев.
Тот оглядел майора. Собравшись с духом, забубнил губами-пукалками:
- Ну... жену я убил... вот... из ружья... В горячке... Не хотел... Думал попугать...
"Индюк думал, да в суп попал", - пришло в голову Медведеву.
ЗОНА. ЗЭК ИНДЮШКИН
А дело было так.
Я сам был не прочь потискать девчонок в дороге - шоферил дальнобойщиком, родом с Алтая, из-под Барнаула. Но вдруг стал замечать: как возвращаюсь из рейсов - а дети голодные, заброшенные какие-то, грязные, будто не следит она за ними, Томка, жена моя. Она от меня двоих прижила: сыну Алешке шесть уже было, и дочке, сколь... ну да, три. Тося дочка. Ревновал я жену страшно, что говорить. Она ведь в нашем поселке уже известная была - от кассира родила дочь, матери сдала. С шоферюгами убегала от родителей с малолетства, все искали ее... Но заводная была, стерва такая. Прижилась у меня, а у меня-то свой дом, от отца достался, большой, ну и... Поначалу все честь по чести: дети там, пеленки. А подросли они чуть, смотрю... глазки-то у моей Тамареты воровато забегали. В поселке что - алкашня одна. А вот приезжает мужик новенький - она тут как тут, сторожит прям. Один раз я ее засек, так исхлестал вожжами, второй... Ну хоть с работы увольняйся - пасти бабу. Вот ведь дела какие... слаба на передок, прямо зуд у нее на мужиков постоянный...
Ну а тут приезжаю с рейса - елки-моталки... Дети грязные, не кормлены, не одеты... Плачут, папочка родной... А этой суки нет. Я прямо затрясся весь. Накормил их, помыл, уложил спать. Бутылку, конечно, со злобы-то хватанул. Ружьишко, от отца осталось, зарядил, жду. Ну, попугать хотел, не убивать же... Кто ж за детьми будет ухаживать, окромя нее?
Приходит в полночь. Платок на боку, чулки сползли, пьяная, хохочет. Спрашиваю - где ж ты, сука такая, была, дети вот лежат... Смеется, стервь немытая. А ведь беременна тогда уже была, третьим. Ты ж, говорю, ребеночка в себе носишь, как же ты так пьешь, таскаешься с этими кобелями? "Какое тебе дело?" - отвечает...
Ну, не выдержал я, понятно... Как это - какое дело? Моего если ребеночка в себе носишь, кричу да по морде ей. А она, назло, что ли: какой он твой, кричит. Не твой! Ну, я тут из двух стволов ее, наповал...
НЕБО. ИНДЮШКИН ВОЛОДЯ
Родители должны были назвать меня Володей: моего папу звали Володя, а маму - Тамара. Я должен был родиться 23 апреля 1981 года. Но я не родился, не знаю почему. Мне было сказано, что я буду третьим ребенком в семье. Теперь я жду, когда родиться, но не знаю, у этих родителей или у других. Больше ничего пока не знаю. Все.
ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ
Майор слушал, не перебивая, скорбный путаный рассказ Индюшкина.
- Каюсь, - закончил потухший зэк, - но не зверь же я, любил ее... Виноват, конечно... Детей вот без матери оставил, какая-никакая, а все...
- Дети-то где? - осторожно спросил Медведев.
- У ее родителей. Мне ж расстрел заменили, помиловали. Теперь надо срок коротать, потом детям хоть деньгами помочь - что они там, в поселке, у стариков-то на пенсии перебиваются. Не о себе теперь речь, знаете... погрустнел совсем.
Майор оглядел его, ссутулившегося, большого, но беззащитного сейчас перед детским горем своих полусирот.
- Ладно, работайте, и все наладится...
Индюшкин равнодушно кивнул.
- А первый раз за что отсиживали?
- Первый? Семь лет назад освободился по амнистии. С общего режима. Аварию сделал, человека сбил.
Значит, и там жертвы, подумал Медведев. Вот ведь как судьба распоряжается: незлой в общем-то человек сеет вокруг себя смерть, сам того не желая. Столько греха легло на одну душу...
- Пойдете сварщиком в двадцать шестую бригаду, - закончил разговор Медведев. - Если... если надумаете вступить в члены СПП, напишите заявление...
- Я уже решил для себя - написать, - тихо, но твердо пробасил Индюшкин, теребя в руках берет. - Нести мне этот грех до смерти, а прощенья нет, я вижу...
- Следующий! - крикнул майор.
В кабинет жеманно вошел двухметровый детина... Посмотрел в его мертвые глаза Медведев и содрогнулся. Неуютно стало и страшновато, сразу понял, что перед ним маньяк-насильник, повидал он таких на своем веку. Строго промолвил:
- Фамилия?
- Сипов, - торопливо промямлил тот и грузно осел на табурет.
Глаза его непрестанно шарили по сторонам, словно выискивая щель, куда можно спрятаться или вовсе ускользнуть. Длинные мощные пальцы тряслись.
- Рассказывайте, - майор полистал дело и брезгливо отодвинул, - значит, кличка Лифтер... пятерых школьниц изнасиловал... это доказано судом, а сколько еще было?
(А ну, колись! Все равно воры Зоны уже знают все твои грехи, они тебя расколят... Так были еще попытки? Ну?!)
- Б-были...
- Сколько?
- М-много... я не считал... Я больной, у меня с головой... я не помню.
- М-да... у вас у всех память отшибает, когда до расплаты доходит. - Майор жестко глядел на пидермота, и не было в душе ни капли жалости... Эта сволочь извращенными пытками губила детей, а самый гуманный в мире суд отменил расстрел и дал всего двенадцать лет строгача. Отсидит. Выйдет и опять затолкнет в лифт школьницу и сломает ей жизнь... - Вопросов больше нет, уходи!
Сипова увели в Зону, а Медведев набрал номер телефона Львова.
- Петр, это Волков, что ли, мне в отряд подсунул насильника по 117-й статье? У меня отрицаловка. Мне что, раскладушку рядом с этим кровососом ставить и караулить ночами?
- Ничего, ничего, Василий Иванович... Попинают маленько, и будет пахать на заводе, нам рабсила нужна.
- Да нет, это покойник... я обязан вас предупредить. Зэковский телеграф наверняка сработал, и Сипова давно ждут.
- Прекратите паниковать! - заорал Львов.
- Я не паникую, я сейчас пишу рапорт на ваше имя и требую поместить его в сучий барак.
- Ладно, не горячись с рапортом, пусть идет в сучий, но останется в твоем отряде... ты у нас человек опытный и сможешь его спасти...
- На кой хрен мне его спасать? Да я бы... будь моя воля... не дрогнув рукой!
Начальник колонии хохотнул и положил трубку. В последний миг майор уловил обрывок фразы, сказанной Львовым кому-то сидящему в его кабинете: "Чапаев развоевался". И понял, кому он это сказал. Волкову...
ЗОНА. НОЧЬ. СУЧИЙ БАРАК. УМЫВАЛЬНИК