Кваз!
Завтра сходняк. Как ты скажешь, так и сварганим. Пульни депешу. Зона в кипише. Надо давить режим беспредельников ментов и сучий парламент, мы правы. Завтра всей зоной не выйдем на пахоту. Пока сдерживаю, не даю бить сук. Но кое-кого из козлов надо проучить.
Хмурый.
- Что скажешь? - не выдержал капитан.
- Ты же оперативник, думай.
- А что тут думать... Нужен ответ Квазимоды.
- Ну, вот и иди к нему, попроси, - улыбнулся я.
- Он меня пошлет, - мрачно вздохнул Волков, - нужно идти тебе, Василий Иванович. Дело серьезное... он в твоем отряде, вы в приятельских отношениях...
- Только не груби, капитан... это ты в приятельских отношениях с некоторыми осужденными... продолжать?
- Не надо, - зло скривился Волков. - Дело очень серьезное, вам решать...
- А чего решать? Все уже решено... - Я достал из кармана клочок свернутой бумаги и бросил перед капитаном на стол.
Хмурый!
Дуру не гоните! Головой паплатишься если не погасишь бунт. За твою дурь мне расплачиваться и другим. На сходняке утихомирь кодлу до мово выхода с кичи. Вы што думаете танковый полк зря при городе хавалку жрет? Кроме нас тут воевать ему не с кем. Думать нада! Башкой ответишь!
Кваз.
Уделал я оперативничка, он аж посерел от злости. Он сейчас понимает, что никакими угрозами, пытками и обещаниями подобное письмо ему не вырвать у Квазимоды. И особенно обидно, что пришел ко мне с козырем, а он оказался битым...
Я попросил:
- Передайте ответ Хмурому по цепочке, из которой изъяли его письмо. Все должно быть чисто. Понимаете?
- Не учи ученого... - хлопнул дверью и вышел. Но письмо к Хмурому попало только через сутки...
ЗОНА. ДОСТОЕВСКИЙ
Давно уже у нас не было, чтобы одновременно такое большое количество преступников стало неуправляемым.
- Сколько вышло на работу? - Баранов спрашивает у нарядчика.
- Дежурные по котельной - восемь человек. Из цеховиков - никто.
- Чем объясняют невыход? - зло уже спрашивает майор у топчущихся здесь трех завхозов. Вырисовывается общая картина: работать в выходные не хотим; дайте отдохнуть, не ровен час несчастный случай какой, а они стали частыми на вашем долбаном производстве; не хочется погибать, надоело.
Пошли офицеры по баракам, а там уже кричат:
- Кто морячка убил - ответит? Почему правды не знаем?!
- Филин уходить не хотел, опер его заставил, а сам сдал! А теперь ему новый срок лепят!
- За Леху Лунева кто будет отвечать?!
- Хватит, завтра придавит на стройке!
Офицеры тоже в крик:
- Нырков, строй свою бригаду!
- Сорокин, в строй давай!
- Удодин, гони своих!
Им отвечают:
- Да плевать мы хотели на вас, пиночеты! Порядок наведите, люди дубарят ни за что!
- Список отказников на вахту! - кричат офицеры. - А кто пойдет - идите, не ждите новых приглашений.
Тут заулюлюкали зэки:
- Кто пойдет, прибьем, паскуды! Петухами закукарекаете!
И на плацу стали собираться со всех отрядов самые дерзкие.
- Разойдись! - орали прапорщики, но куда уж там...
Люди не знали, что они хотят, знали - чего не хотят.
Тут уже прапоров матом стали посылать, полетели в них камешки, палки. Поехала буза...
Когда Медведев прибежал в Зону, перепуганный нарядчик сообщил о том, что в промзоне начались драки.
Посоветовал бежать в прессовый цех.
Ворота в промзону еще не успели закрыть, и подгоняемые офицерами активисты заспешили туда на помощь контролерам.
В цехе, куда влетел Медведев с тремя офицерами, привычно лязгали пуансоны. В глубине, у станков, слышались мат, угрозы, гром железа.
Там, норовя схлестнуться в поединке, крутились в японском танго стравленных два молодых зэка. Глаза у обоих завязаны. Шел смертельный поединок втемную - развлекуха блатных. У каждого в руке сверкало по большому тесаку-приблуде, и кто-то азартно подначивал их к схватке, а кто-то предупреждал: "Не подходи! Убьют, кто вмешается!"
Завидев офицеров, бросилась вся кодла врассыпную. Один же из дуэлянтов сорвал повязку с глаз, взбежал по лестнице на мостовой кран и запрыгнул в кабину.
Кран вздрогнул и поехал. К стропам была подцеплена бадья с деталями, она со скрежетом протащилась по бетонному полу, стала подниматься, раскачиваясь и норовя сорваться.
- Трайлер отключи! - заорал кто-то истошно.