Произнеся этот гневный монолог, Копылов выдохся и провел ладошкой по вспотевшему лбу.
-Перестаньте набивать себе цену и переходите к делу, -устало попросил он. Я и без того слишком измотан за последние дни.
- Ну, хорошо, сдался я. -Нам нужно от вас следующее: прежде всего, вернуть крышу над головой...
-Опять?!
-О-о! Вы не знаете, что это за бабушка!.. Это такая бабушка! -я театрально понизил голос. -Это наш человек!
-В смысле... “бывшая”? -настороженно уточнил Копылов.
-Заслуженная! -добавил я весомо. Квартира должна быть оформлена на нее в срочном порядке. В ваших интересах следить, чтобы с ней ничего не случилось.
- С квартирой?
-С бабушкой. Квартира после ее смерти не должна вернуться к вам, это может натолкнуть нас на нехорошие мысли... да-да, и не смотрите на меня так. Составим завещание, что после ее смерти квартира отойдет, ну, скажем... детскому дому, что па соседней улице.
-Я понял: детдом -прикрытие, квартира -явка, он хитро подмигнул нам. -Только квартира для этих целей не подойдет -слишком людно и, к несчастью, я уже привлек к ней внимание соседей... Нет-нет, мне не жалко денег, это я подтвержу тем, что предложу вам куда более лучший вариант. Сказали бы сразу, чего было тень на плетень наводить. Про беды бюджетных организаций я наслышан, а тут еще я ненароком последнее отнимаю... Но как меня угораздило нарваться на сотрудницу вашего отдела,
- Неисповедимы пути Господни, -впервые подал голос, явно ошарашенный таким поворотом дела Разумовский. Иерей явно отвык от этого сумасшедшего мира и теперь смотрел на Копылова широко открытыми глазами.
Копылов повернулся к нему всем корпусом и, хитро подмигнув, уважительно зацокал языком:
-Священник, а?! Хитрецы! Умницы! Ни за что бы не подумал! А простите за нескромный вопрос: в каком звании эта... старушка?
-Кем она была в войну? -спросил я Разумовского.
-Кажется, младшим лейтенантом, -припомнил иерей.
-Значит, сейчас она... Так... Так, подсчитал в уме Копылов. -Ого! Да-а!.. Знаете, я всегда мечтал оказать благотворительность каким-нибудь слабым, незащищенным пенсионеркам. Или детишкам одиноким... Значит, квартиру, завещание, обстановочку там организуем соответствующую... Охрана нужна?
- Нет.
- Напрасно. Я совсем не собираюсь соваться в ваши дела. Просто я хочу показать свою лояльность и чистые намерения. Ну, уж от ухода-то за ней не откажетесь?.
-Не знаю, как посмотрит на это начальство, засомневался я. -Но... Думаю, можно...
-Вот и чудненько, вот и хорошо!.. Священник, а?! Надо же такое придумать?! “Представители интересов слабой стороны”!.. Саня! крикнул он в коридор. -Чай, кофе, коньяк и срочно за нотариусом!..
Я посмотрел на вновь, появившийся на щеках “ожившего” Копылова румянец и вздохнул...
* * *
Разумовский не появлялся у меня три месяца, и я, было, обрадовался, что шок, произведенный на него Копыловым, столь велик, что батюшка не захочет больше заниматься “мирскими” делами, когда как-то вечером, выходя после работы из отдела, наткнулся на ожидавшую меня помятую зеленую “пятерку”.
- Садись, подвезу, -открыл передо мной дверь иерей.
- Спасибо, я лучше пешком, а то ты меня вновь к какой-нибудь бабушке-старушке, без жилья оставшейся, подкинешь.
-Непременно, -легко согласился он. Только не к “какой-нибудь”, а к “той самой”. Ты ведь за все это время ее ни разу и не видел. Неужели и взглянуть не захочешь, кому помогал, на кого столько сил потратил? Давай, давай, садись. Отвезу, полчасика погостим и обратно. От порога до порога доставлю. Садись.
Я обреченно махнул рукой и подчинился. Бывший особняк Копылова светился в рано наступивших сумерках единственным окошком.
- Ждет, указал на него Разумовский.- Я обещал, что приеду сегодня. Она чаек на травах собиралась заварить, блинов напечь.
Припарковав машину во дворе, он тронул кнопку переговорного устройства, заменявшего звонок.
- Кто там? -послышался из динамика , старческий голос.
- Я ЭТО, Ефросинья Петровна. Отец Владимир.
- Заходите, батюшка, -важно ответила старуха, и французский замок щелкнул, отмыкая дверь.
Убранство особняка поражало своей помпезностью и отсутствием вкуса. От резных перил лестницы, ведущей на второй этаж, до каминов в каждой комнате чувствовался Копылов. Но зато стоимость любого находившегося здесь предмета превышала мою годовую зарплату многократно. В огромной гостиной, перед пылающим камином, на кресле качалке, установленной на шкуре белого медведя, сидела сухонькая, востроносая старушка с блестящими живыми глазами и вязала. Спицы в ее руках мелькали бликами огня, и нить стягивалась в толстый шерстяной носок.
- Мир дому сему, -перекрестился на иконы в углу иерей. -Как себя чувствуете, Ефросинья Петровна?
- Спасибо, батюшка, больше не хвораю. Ребятки заботятся. То лекарства редкие, то медок привозят. Да и тепло здесь, у огня, не то что в старой комнате. Присаживайтесь, я сейчас закончу и стол накрою. Пару рядков уложить осталось, и будут носочки готовы.
- А кому вяжете?
-Ребятишкам. Уж такие хорошие ребятки, и продукты привезут, и о здоровье справятся... Только мерзнут, небось, бедные. Головенки-то куцые, совсем без волосьев. Я им поначалу только шапочки связала, а потом гляжу -и зимой и летом все в одних тонюсеньких костюмах ходят. Одежонка цветастая, да уж больно непрактичная, вот я им носки и вяжу. А шапочки мои они носят. Говорят, и мода такая час есть. Вот как.
-Понятно, отец Владимир с трудом сдерживал смех. А я с другом приехал. Офицер он. Старший лейтенант Куницын. Коля.
-Капитан, -поправил я.
Разумовский поднял брови, делая значительное лицо.
-Ефросинья Петровна, - кивнула мне старушка.
-Очень приятно. Может, вам помощь какая нужна? Отец Владимир говорил, что одна вы...
- Как же одна? -удивилась она. -А ребятки? Заместо внучков мне теперь. И ухаживают, и помогают. Да, прям тимуровцы... Что вы смеетесь? Были раньше такие пионеры. Старикам да одиноким помогали. Вот, по телевизору говорят, что молодежь нынче не та. А я вам скажу: правильную мы молодежь воспитали, раз они стариков не забывают. Вот Сереженька Клементуев, бывало, по три часа кряду про мою бывшую работу расспрашивает. Я ему рассказываю, а он восхищается. “Вот это, говорит, и память! Все наизусть выучили, ни разу не сбились. Мастер!” А я ведь действительно мастер. Швея высшего разряда. Значит, не хуже молодежь
стала, раз и прошлым нашим интересуется, и жизнью
А еще по телевизору про обманы с квартирами говорят.
Дипломатия греха
Какие же это обманы, когда мне комнатушку тесную на такую хоромину поменяли. Немудрено, что так долго обмен затянулся: это же найти надо было такой дворец. Нет, уважают у нас еще ветеранов... Заболталась я совсем. Вот и носочки закончены. А теперь прошу к столу, будем чай пить. Нет ничего лучше, чем ночью ненастной чая испить с добрыми людьми, да в доме своем...
Насилье родит насилье,
и ложь умножает ложь,