— Заранее все продумали?—с издевкой спросил Турли.
— А как же, — сказал я, — кстати, не вздумайте писать, зачем вам деньги. И никаких имен!
Когда он кончил писать, я взял письмо, вложил его в конверт и сказал:
— Напишите адрес, я опущу письмо в городе сам. Нам ведь не нужно, чтобы его проверяла цензура. Завтра вы выходите на работу в тюремную библиотеку, но если в пятницу что-нибудь сорвется — вам не поздоровится, учтите.
В пятницу все прошло точно по плану. Я снял номер в гостинице, пересчитал деньги, поехал в банк у положил их в свой сейф. Ночь я провел в гостинице, а утром, когда приехал в тюрьму, Эд Поллард уже ждал меня. Его перекошенное злобой лицо было покрыто красными пятнами.
— Я бы хотел знать, почему Турли работает в библиотеке! — выпалил он.
— Ты знаешь, Эд, что я всегда даю заключенному работу, которая ему больше всего подходит, — сказал я.
— Ты обращаешься с ним, как с гостем. Он, наверное, гость, который платит?
Я вздохнул.
— Представь себя на моем месте, Эд. Что бы ты сделал?
— Уж я бы заставил его попотеть! Сам бы над ним стоял и не отходил! — закричал Эд.
— Что ж, может быть, ты и прав. Пожалуй, я ошибся насчет Турли. Если ты считаешь, что ему место в прачечной, пусть будет так.
Эд удовлетворенно кивнул. Он пошел к двери, остановился на полдороге, повернул голову и сказал:
— Извини, я о тебе плохо подумал.
Я улыбнулся.
— Ничего, ничего, Эд, забудь об этом.
В тот же день вечером Эд Поллард вбежал в мой кабинет. Лицо его было серым, руки дрожали.
— Он свалился! — выпалил Эд.
— Кто свалился?
— Турли. Свалился и умер! Наверное, сердце.
Хотя заключение медицинской комиссии звучало серьезно, я не предполагал, что это произойдет так скоро. Я молча смотрел на Полларда.
— Я здорово гонял его в прачечной, — сказал Эд, — а когда он стал жаловаться, что плохо себя чувствует, послал его подальше…
Я потер лоб рукой, снял телефонную трубку и попросил принести досье Турли. Когда досье принесли, я взял заключение медицинской комиссии и просмотрел его. Я показал Эду кусочек бумаги, торчащий из-под скрепки.
— Похоже, здесь был еще один лист, — сказал я, — может, там и говорилось о том, что у Турли было больное сердце. — Я поднял глаза на Полларда.
— Надеюсь, ты не думаешь, что я мог сделать такое? — испуганно спросил Эд.
— Нет, мы давно работаем вместе. Если ты говоришь, что не делал этого, я тебе верю.
— Конечно, я его ненавидел. Я ненавижу всех ему подобных. Но чтобы вот так с ним разделаться!.. Может, кто-нибудь из клерков?
— Ты что, хочешь расследования, Эд?
— Почему нет? Мне нечего скрывать!
— Конечно, но у Турли много влиятельных друзей. Все это попадет в газеты. Захотят узнать, кто здесь так сильно ненавидел Турли, что решил отправить его на тот свет. Они найдут козла отпущения, Эд. А ведь у тебя жена и двое ребятишек.
Эд долго стоял с опущенной головой.
— А доктор, — сказал он, — доктор будет интересоваться, почему мы отправили Турли работать в прачечную, зная, что у него больное сердце.
Я покачал головой.
— Доктор понимает, что каждый может ошибиться. К тому же я его давно знаю и могу попросить об одолжении.
На следующий день вечером я поехал в город.
Мистер Коуст сам смешал коктейли. Он печально покачал головой.
— Значит, его подвело сердце?
— Да, сэр, — ответил я, — думаю, он и сам не знал, что был так серьезно болен.
— Джим всегда выглядел таким здоровым, — сказал мистер Ко-уст, протягивая мне стакан.
— Никогда не знаешь, сэр, — сказал я, — он умер во сне, по крайней мере — легкая смерть.
Мистер Коуст пожал плечами.
— Мы, во всяком случае, сделали все, что могли. Организация гордится этим. Мы ценим преданность, а Джим был нам предан.
— В тюрьме он жил как король, — сказал я, — я об этом позаботился.
Мистер Коуст глубоко вздохнул.
— Конечно, — сказал он, — ведь мы всегда помогаем своим.
— Да, сэр, — сказал я, — всегда.