– Не валяй дурака, Курт.
– Хорошо, Чинк. Но отчего ты думаешь, что одно связано с другим?
– Джо кое-что сказал, когда я рассказывал ему о Гарри.
– Когда это было?
– Вчера. Он сказал: «Так вот кто это был».
– Но это же ничего не значит, Чинк.
– Или значит слишком много.
– Хватит загадок. Итак, или это ничего не значит или значит слишком много...
– Я думал, Джо был твоим другом...
– Был. Теперь он мертв. Чего ты хочешь от меня? Его делом уже занимаются копы.
– Ты ведь сам был легавым.
– Верно, был. А теперь – нет. Джо мертв. Копы найдут его убийцу.
– Думаешь, они будут заниматься каким-то бродягой и пьянчужкой? Несмотря на дырку от пули в его башке, они пустят слух, что он упал и разбился.
– Ну а ты, Чинк?
– Я беспокоюсь из-за него.
– Почему, тебе-то какая разница?
– Джо был добр ко мне, – протянул Чинк медленно. – Он был добр ко мне, Курт.
В его голосе слышалась какая-то заминка, словно он боялся самой мысли о том, что кто-то может быть добр к нему.
– Добрые умирают молодыми, – сказал я. – Дай мне пройти, Чинк. Мне надо выспаться.
– Ты... ты не собираешься что-нибудь сделать?
– Думаю, что нет. Однако, может быть, поразмыслю над этим. Не знаю. Спокойной ночи, Чинк.
Я начал подниматься наверх, и Чинк крикнул мне вслед:
– Он был твоим другом, Курт, помни об этом. Хотя бы об этом.
– Конечно, – отозвался я.
Я не мог забыть об этом, пока не уснул, и мне понадобилось на это довольно много времени.
Утро было жарким и влажным. Рубашка прилипла к спине, кожа зудела. Хотелось выползти из нес, как змея выползает из своей старой шкуры. Я раздобыл бутылку вина и прикладывался к ней раза четыре, прежде чем немного пришел в себя. Только после этого я взглянул утру в лицо, жмурясь от яростного солнца и мечтая о пляже, о горном озере или хотя бы о свежем ветерке. Но ничего этого не было. Вокруг – только асфальтовое пекло. Я двинулся в путь, направляясь в Чайнатаун, потому что утром, в свете нового дня, все представилось мне иным.
Я нашел Чинка. Он лежал на тюфяке. Опиум пропитал его глаза и слюну, стекающую с губ. Он сонно посмотрел на меня, а затем вяло улыбнулся:
– Привет, Курт.
– Этот Гарри...
– Гарри Цзе.
– Ну да. У него остался кто-нибудь?
– Жена. Лотос Цзе. А в чем дело? Ты решился все-таки найти убийцу Джо?
– Где она, жена Цзе?
– На Мотт-стрит. Сейчас, Курт. Я дам тебе ее адрес. – Он вытащил откуда-то из-под себя кисть, окунул ее в чернильницу и намалевал адрес на клочке коричневой бумаги. – Скажи ей, что это я тебя послал. Скажи ей, что тебя послал Чарли Лу.
– Это твое имя?
Он кивнул.
– Хорошо, Чарли, пока.
– Успеха тебе, Курт.
– Спасибо.
Я постучал в дверь, подождал и постучал опять.
– Кто там? – Голос звучал напевно, как легкий ветерок, шелестящий в ивовых ветвях. Он рисовал картины древнего Китая, страны радужных птичек и фарфоровых небес, разноцветных кимоно и пятнистых белых жеребцов.
– Я друг Чарли Лу, – сказал я в закрытую дверь.
– Минутку.
Я прождал гораздо больше, но, когда дверь открылась, не пожалел об этом. Она была маленькой с блестящими черными волосами, которые, падая на плечи, подчеркивали овал лица. Ее карие, цвета крепкого кофе, печально опущенные глаза окаймляли угольно-черные ресницы. У нее был широкий рот. Одета она была в шелковую блузку и юбку, которая обтягивала ее маленькие округлые бедра.
– Да, пожалуйста.
– Можно войти?
– Хорошо. – Напевность голоса превратила ответ в вопрос. Она отступила, и через занавески из бус я прошел в прохладную комнату, затененную соседними зданиями, придвинувшимися вплотную к открытому окну.
– Меня зовут Курт Кеннон, – сказал я.
– Вы друг Чарли?