— Спасибо… отойди…. я сам…
Я ввалился в свой кубрик и, не раздеваясь, упал на кровать. «Но не редеют шеренги бойцов, где сыновья…» Всё-таки запасы спирта у дока были большие, у мужиков — закалка, а мой опыт на этом поприще не выдерживал никакой критики.
— Старшина, вот деньги, поедешь за водой, купи кишмишовки. Только нормальной, хочу проставиться.
— На это не разгуляешься…
— У меня больше нет.
— Ладно, я добавлю, потом разберёмся.
— Андрей Петрович, раз такое дело, возьми зелени-мелени и фруктов. Гулять, так гулять. А я рыбкой обеспечу.
Этот разговор состоялся у меня со старшиной роты через две недели, когда комбат вывел перед строем и зачитал приказ комдива о моём новом назначении. Рука почти зажила, но я опять вспомнил о ней, когда стали подходить офицеры, обнимать и хлопать по плечу. Каждый считал своим долгом напомнить: «С тебя причитается». Как будто я первый день замужем…
Пока я валял дурака, типа раненный, меня освободили от выходов, занятий и дежурства. Что бы не свихнуться от скуки пристрастился к рыбалке. И преуспел. Каждый день притаскивал на кухню по три-четыре килограмма маринки, это единственное, что водилось в нашей речушке под названием Тар. кут. Способ ловли пришёл методом проб и ошибок. Удочки и червяки отмёл по причине их полного отсутствия. Сапёрных удочек, в смысле гранат, было завались, но уж больно не эстетично. Много малька гибнет зря. Опять же после взрыва поднимается муть со дна, пока она рассосётся половина рыбы с ней по течению уходит. Совсем другое дело рыбалка с автоматом. Один берег нашей речушки был крутой и обрывистый. Воды — едва выше колена, поэтому с обрыва рыбёшка в прозрачной воде была видна, как на ладони. Нужно было только положить пулю в сантиметрах двадцати от головы. Пока она брюхом к верху, боец её цап и нанизывает на стропу. Пара-тройка магазинов и на ужин каждому бойцу роты по доброму куску, а то и по целой рыбине доставалось. Кто-то сначала заикнулся, мол, несъедобная, но бойцы так не считали, трескали, только дай. Правда, уже через пару дней каким-то непостижимым для меня способом рыба стала догадываться, что появление над обрывом силуэта человека ей ничего хорошего не сулит, и стала метаться как бешенная, уходить в заводь или под покров зелёнки у противоположного берега. Приходилось проявлять и резкость, и точность, чтобы не остаться с носом. В общем, всё как на охоте и нехилая практика в стрельбе по движущейся цели.
Сегодня за мной напросился Сидор. Простой и надёжный боец, постоянно почему-то оказывался рядом, когда мне что-то требовалось. Невысокого роста, но ловкий и крепкий, он имел славу хозяйственного и хитрого хохла. При этом и язык не распускал. Я взял заныканный с последней засады египетский калаш и подсумок с четырьмя магазинами. Рыбачили мы по границе района ответственности батальона, в зоне досягаемости огня застав, поэтому никаких особых мер предосторожности не предпринимали. Настроение, лучше не бывает. Приятно, когда тебя ценят. Первая самостоятельная ступенька в карьере, это вам не чохом по выпуску всех на взвода! Обычно в новой части минимум полгода смотрят, кто ты да что ты, а потом, может быть, рассматривают как кандидата на что-то. А тут за две недели… Это, конечно, комбат. Молодой, но всегда спокойный и рассудительный, он прямо сказал: «Наградной на тебя писать не буду, всё равно похерят, но попробую другое»… Что конкретно тогда не сказал, а сегодня очень приятно удивил. Так лучше, чем меня два года в Союзе выдвигали, то одну роту, иди, принимай, то другую. Заслушают, утвердят, даже заинструктируют, а потом бац… и из Москвы присылают другого, более родовитого, а значит и достойного. Ну и правильно, не надо жениться на кухарках, если хочешь военную карьеру делать, — это не я сказал.
— Ну, что, Сидор, готов? Тогда поехали…
Выхожу на обрыв и делаю серию одиночных выстрелов по брызнувшей в разные стороны рыбёшке. Вижу, три штуки плывут по течению брюхом кверху. Сидор споро выхватывает две, а третью не видит.
— Слева, смотри, слева, — навожу на цель своего подручного…
— О, какая здоровая…
— А ты чуть не упустил, Зоркий Сокол, блин…
Сегодня мне много надо, сегодня я проставляюсь…
Бах-бах-бах — очередная серия.
— О, какая хорошая! Иди, иди сюда, тебя сестрички на стропе ждут, — разговаривает сам с собой Сидор.
После каждой серии поднимаемся вверх по течению метров на пятьдесят — сто. Бах-бах-бах…
— Товарищ старший лейтенант, опять пополам, за что я её нанизывать буду, — теперь ноет боец гнусавым голосом.
— Сейчас спущусь и найду дырку… Где твоя смекалка, родной?
Бах-бах-бах…
Смотрю за Сидором по течению уже болтается достаточно длинная стропа с нанизанной рыбой. Солнце уже высоко. Не заметил, как сегодня довольно далеко ушёл от застав. Сейчас добью крайний магазин, и пойдём назад. Думаю, уже хватит…
Вдруг кожей ощутил какой-то дискомфорт. Не поворачивая головы, присел перевязать шнурок на кроссовке и скосил взгляд назад в сторону. Твою медь, неужели духи… Откуда??? Только без паники, спокойно… Метров сто… Похоже, двое…Если бы хотели, давно бы сняли… Таятся… Отрезают от гарнизона… Низ живота пронзил холод, ладони вспотели, а коленки предательски задрожали… Почему не стреляют? А зачем? Иду от гарнизона в сторону их кишлака, добью патроны и бери меня голыми руками… Сидор!!! Он же, зараза, даже без оружия… Ну, что, придурок, сейчас обоих рыбкой накормят… «Но не редеют шеренги бойцов, где сыновья заменяют отцов». Знакомое ощущение перед стартом, процесс снятия организма с предохранителя.
Подхожу к обрыву. Бах-бах-бах… неожиданно для самого себя запел: «Тооорреодор смелее в боооой! Сидор, домоооой! Сидор, домоооой!» Боец, вопросительно уставился на меня. Во-первых, я засадил три выстрела мимо, а, во-вторых, чего это я там горланю? «Тореодооор, смелее в бооой!! Сказал, мля, домооой, пулей домоооой!!!» После этого я продублировал команду одними губами с самым зверским выражением лица. Наконец-то, он понял, сначала медленно, потом быстрее выскочил на противоположный берег и, сверкая голыми пятками, припустил вниз по течению. Только бы они не оставили никого по руслу. Я весь напрягся и ждал выстрела. Выстрела не последовало.
— Вот это молодец, — продолжил я диалог теперь сам с собой. — Смотри, смотри, вон ещё одна, не упусти!! Дойдём вон до той промоины, — я рукой показал, до какой, — и потом потихоньку назад.
Я сам обозначил место духам, где за меня можно не беспокоиться и где можно брать. Ещё раз сделал серию и увидел, что именно в этот момент духи перебегают. Опытные. Интересно, будут стреножить или постараются взять целым? Не хотят меня нести, надеются, что сам подойду поближе к кишлаку. Говорил начальник разведки, что гнилой у них старейшина, что духи там, как дома… Продолжаю диалог с Сидором, а сам лихорадочно ищу выход. Я шел по кромке обрыва, душки уступом в метрах пятидесяти от берега. Если прыгнуть вниз, можно переломаться, даже если нет, пока поднимусь, пока переправлюсь, они с бережка расстреляют, как я маринку. Только не спеши… До промоины двадцать шагов. «Но не редеют шеренги»… десять… пять… прыгаю в промоину и бросаюсь в сторону… кишлака. Согнувшись в три погибели, несусь метров шестьдесят. Падаю и изготавливаюсь фронтом к реке. Наблюдаю через куст верблюжьей колючки, как душки задрали голову, потом один устремился к берегу, а другой к месту, где я прыгнул в промоину. Смотрит внимательно… Следопыт, что ли? Тем хуже для тебя. Поворачивает голову в мою сторону, взглядом упирается в меня, поднимает автомат и…я плавно жму на спуск. Два выстрела звучат одновременно и его дурацкий берет слетает с головы вместе с частью черепа. Второй душок от неожиданности столбом замер на берегу вертит головой и не знает, что делать. Прыгать вниз, убьёшься, никакой аллах не поможет, бежать в кишлак или вдоль берега. Наконец, и он замечает меня и начинает поднимать ствол. Бью серию из трёх выстрелов в корпус, и дух исчезает. Растворился, блин. На всякий случай, отбегаю в сторону и обращаюсь в слух. Ровно на минуту. Тишина… По промоине добегаю до душка, срываю автомат, закидываю за спину… Спускаюсь по промоине к реке и рысью вдоль крутого берега. А вот и второй… «Почему люди не летают, как птицы»? Ещё один автомат брякает за спиной. У этого замечаю паковский лифчик. Новее, чем мой, подаренный сменщиком. Развязываю и сдираю вместе с двумя гранатами и тремя магазинами. Теперь ноги!! Перебегая через реку, замечаю запутавшуюся в прибрежных кустах стропу, а на ней весь наш с Сидором улов. Я, со страху, честно говоря, совсем забыл про проставу. Но и задерживаться здесь счёл не очень благоразумным. Привязав стропу к коряге, приметил место и рванул «до дому до хаты». Добежал до зоны, простреливаемой первой из наших застав, и перешёл на шаг. Сердце колотилось где-то в горле, а пульс отдавался в темени. А форма-то у тебя, брат, полное говно, обратился я к себе во втором лице. На каком-то километре сдох, как последний салага. Мало того — подташнивало, и кружилась голова. Тоже мне Мастер спорта по офицерскому троеборью! Скорее «застуженный мастер спирта!» Я отошёл в сторону, присел в тенёчке и постарался угомонить бешено колотящееся сердце.
Сначала я услышал брякание, как у каравана верблюдов, топот, а потом увидел ротного с группой бойцов. Возглавлял процессию всё ещё разутый, но уже с автоматом Сидор.
— Куда поспешаем, военные? — похоже, мой вопрос группу быстрого реагирования застал врасплох.
— Товарищ, старший лейтенант… — начал было Сидор, оскалившись в радостной улыбке, но я его прервал и обратился к ротному.
— Юрий Дмитриевич…виноват…каюсь…готов понести заслуженное наказание…
— Фу, мля, живой!!! Тут Сидор такую истерику закатил… Думал, только труп отбить удасться…
— Да я, точно, под этим кустом чуть не сдох. Всё, завтра в строй! Достала меня эта реабилитация. Прикинь, я значит, рыбку, а эти два придурка с автоматами за мной… не я больше не рыбак!!! Кстати, бойцы, забирайте это железо, я и не ишак.
Сидоренко подскочил первым и забрал оба автомата.
— Сидор, автоматы отдай. Напротив большой промоины я привязал стропу с рыбой, не пропадать же добру. Сгоняйте, заберите, только осторожно. Разрешите, товарищ старший лейтенант.
— Я сам с ними схожу… Петров, — обратился ротный к радисту, — передай комбату «три пятёрки»!!!
Посмотрел на меня и добавил:
— Комбат на броне полетел блокировать кишлак… Вернётся, вывернет тебе матку…
— Ну, тогда я лучше с вами схожу, чего под горячую руку…
Вечером в офицерском кругу я держал стакан кишмишовки и представлялся в качестве заместителя командира роты. Поздравительная речь комбата была лаконична:
— Игорь Борисович, хороший ты офицер и мужик неплохой, но есть у тебя в жопе магнит, притягивающий приключения. Давай за то, чтобы ты его побыстрее выс…, не за столом будет сказано, ну, чтобы не было его…
Я, честно говоря, опасался менее дипломатичных выражений, поэтому выразил полную солидарность с комбатом. Сдалась мне такая рыбалка, а потом скачки с препятствиями…
Целых три месяца я честно надеялся, что магнит у меня выпал. Ничего примечательного, обычная рутина. Правда, без риска, практически смертельного не обошлось. Но пронесло. А дело было так.
Комвзвода раз, старшой Саня Молодцов имел одну очень неприятную привычку. Вечером перед сном он доставал толстую пачку фотографий и начинал изводить остальных обитателей камеры. Изувер и инквизитор в одном лице, он рассматривал фото своих подружек и вслух предавался воспоминаниям об их прелестях. Этот собака помнил, не то, что биографию и характер, но и каждую родинку, характерный запах и любой изгиб фигуры своей пассии и так красочно это всё живописал, что мы несколько раз пытались его тупо убить на месте. У всех ярко выраженный спермотоксикоз, по полгода постимся, какие женщины? Даже доярки и передовицы производства на невинных фотографиях из недельной давности центральных газет и журналов для нас были необыкновенно сексуальны, и терпеть всё это на сон грядущий было сущей пыткой. Самое обидное, что не врал, зараза. Невысокий, непропорционально головастый и волосатый, как обезьяна, он не пропускал ни одной юбки. Да и чёрт бы с ним, но дело в том, что ни одна юбка не пропускала его!!! Мы все, как на подбор, двухметровые голубоглазые блондины с вьющимися волосами, лезем из кожи вон, а с каждого вечера, посиделок или танцев самая красивая девушка уходила с ним!
— Ты заглохнешь, зараза? — беззлобно обращался кто-нибудь из обитателей кубрика.
— Вам, женатикам, хорошо, — обычно отвечал Молоток, — вы уже определились, а я холостой. Я нахожусь в непрерывном, творческом, можно сказать, поиске. Себя не жалею. Вы, как настоящие друзья, помогли бы мне, уберегли бы от неверного шага. Вот, Марина из Волгограда…
— Саня, не заткнешься, тебя никто не убережёт…
— Ой-ё ёй, какие мы щепетильные. А, чья это фотка на тумбочке стоит?
— Ты попробуй что-нибудь гавкнуть про жену…