Лихорадочно вспоминаю, что такого особенного я мог натворить. В голову ничего не приходит, ведь с момента своего попадания из дома БП я вообще не выходил. Даже не представляю, что увижу за закрытыми дверями.
«Отслеживание цифровых операций», да? Может, что-то связанное с Симулякром… Вдруг Ада всё-таки исполнила свою угрозу? Тогда понятно, почему припёрся именно начальник…
Но БП об этом знать необязательно. Прикидываюсь шлангом:
— О чём вы, Борис Петрович? Какая такая канцелярия?
— Давай-ка отсюда, Маруся, — старикан царственно взмахивает рукой.
Ждёт, пока уйдёт женщина, а затем снова обращается ко мне, неосознанно понижая голос:
— Да ты что! Даже этого не помнишь? Они там всеми внутренними делами заправляют!
— Где «там»?
— Где-где! В цифровых автономиях, конечно!
В памяти всплывают почёрпнутые на инфосайтах сведения. Цифровой империей ЦиРИ называется не просто так. Она постоянно расширяется, но не за счёт территориальных приобретений, а за счёт виртуальных миров.
На первый взгляд, это кажется безумием. Как можно всерьёз воспринимать то, чего даже не существует? Однако в реальности с таких колоний можно поиметь очень много. Это и донаты игроков, и маркетинговые бюджеты тысяч компаний, и валютные манипуляции, и много чего ещё. К Симулякру вон вообще «эры» — электронные рубли привязаны. Там их натурально можно добывать.
В общем, как-то вся эта цифровая экономика работает. И приносит кому-то нехилый доход.
Понятно, что при такой лютой интеграции государству становится крайне интересно, что в этих цифровых колониях происходит. Так что существование такой канцелярии — довольно логично. Другое дело, что я про неё ещё не слышал и не знаю, чего вообще ожидать.
Вздыхаю притворно:
— Так вы же помните про мою амнезию. Спасибо, что хоть имя своё помню… А что, суровая это организация?
— А ты как думал! Только то, что они подчиняются напрямую императору — уже значит немало. А Ломакин этот — вообще… — дед суетливо оглядывается, будто кто-то нас тут может подслушать, — Чертила рогатый…
Видеть БП таким шуганым и сдержанным на язык даже как-то непривычно. И, несмотря на наши с ним сложные взаимоотношения, не скажу, что такое его состояние меня радует. Особенно потому, что тот самый «чертила» заявился по мою душу.
— И зачем я ему нужен? Я ж в Симулякре без году неделя.
— Не докладывал, — язвит дед. — «В интересах государства», говорит.
Вот как, значит. Аж голова разболелась. Всегда считал, что от подобного рода людей лучше держаться подальше. Хотя общаться приходилось, чего уж там. Бывший директор часто…
Стоп. Нечего про этого кретина вспоминать. Ещё накаркаю.
— Ладно. Пойду узнаю, с чем пожаловал.
Быстро умываюсь, собираюсь под пристальным взглядом деда и выхожу из комнаты. Нет, не выхожу: старикан останавливает меня в дверях и проникновенно произносит:
— Ты же понимаешь, что одно неосторожное слово — и всё? Головы полетят — и твоя, и моя, и вообще всех, кто в этом доме находится.
Из всех перечисленных голов меня в основном беспокоит только моя собственная. Ладно, ещё Сашина. Ну и Маруся с Валиком вроде не при делах. В общем, не повезло с моим сочувствием только деду.
Но он прав: осторожность лишней не бывает.
Выходим из комнаты. Дед шаркает впереди, показывая дорогу. Больше ничего важного мне он не говорит, просто время от времени бубнит что-то по-стариковски.
А я раздумываю, как лучше себя вести. Жизненный опыт и благоразумие подсказывают, что вести себя надо как с собакой: главное — не показывать страха. Хорошо бы ещё в местных законах шарить, но тут пока полный пробел.
С другой стороны, юридически подкованный наглый малолетка может вызвать ненужные вопросы. И точно вызовет раздражение. Я ведь сейчас ребёнок и есть. Даже восемнадцать пока не исполнилось.
А ещё ничего плохого я не совершал. Ну, залез я в Архивную башню и всё там разнёс. А что, так нельзя было? Ой, дяденька инспектор, я больше не буду, чесслово! Только Борису Петровичу не говорите, а то заругает.
Удобно же.
До комнаты, где обосновался «чертила» идти дольше, чем до столовой, и в другую сторону. Мы петляем по богато украшенным коридорам, несколько раз куда-то сворачиваем и наконец подходим к белым высоким дверям, украшенным золочёным орнаментом.
БП подобострастно стучит в дверь. В свою собственную дверь, прошу заметить! Не одобряю.
— Войдите, — раздаётся из комнаты хорошо поставленный командный голос.
Дядя втискивается в полуоткрытую дверь, я прохожу следом. Мы оказываемся в переговорной. Ну, или рабочем кабинете, если можно так сказать. Интерьер в том же стиле «дорого-богато», что и весь дом. На стенах — резные деревянные панели, на полу — полированный паркет и узорчатый ковёр. С потолка свисает неизменная золочёная люстра. А в центре — длинный полированный стол с украшенными лепниной ножками. Рядом с которым стоят удобные на вид стулья с высокими спинками.
Красиво жить не запретишь, в общем.
Во главе стола на одном из стульев восседает мужик. Он с крайне суровым видом листает что-то в своём триафоне. Мемасики, не иначе.
Для большого начальника выглядит он слишком молодо и спортивно. А ещё чересчур неформально: слишком чёлка длинная. В его тёмных волосах, однако, уже проглядывает седина. Одет просто — в форменный свитер и обычные брюки.
Отключает триафон. Цепким взглядом окидывает нас с Петровичем. Мы в ответ пялимся на него.
— Свободны, Борис Петрович.
БП и рад стараться. Уматывает быстренько, напоследок тайком показав мне кулак. Мужик складывает руки на груди и, прищурившись, меня разглядывает. Пауза затягивается.
Я ему что, стоять нанимался?!
Улыбаюсь максимально дружелюбно:
— Здрасьте! — и присаживаюсь у противоположного края стола. Надо же, и впрямь удобно. Бориса Петровича на стульях не проведёшь.
Мужик следит за моими перемещениями с каменной физиономией. Ох, как не люблю я таких собеседников! Никогда не угадаешь, о чём он думает. Может, о том, что согласен на любые условия. Может — мысленно тебе голову откручивает. Брр.
— Дядя сказал, вы хотели со мной поговорить, — старательно строю из себя юного недоумка. — Говорите.
— Мне казалось, что ты старше.
Неопределённо пожимаю плечами. Когда кажется, креститься надо.
— Ты Вахов Олег? — уточняет. — В Симулякре известный под именем Джеймс Блэт?
Киваю. Надо же, уже кому-то известный. Неплохо, неплохо. Ещё пара лет — и в рекламе сниматься позовут.
— А к вам как обращаться?
Если мой вопрос его удивляет, то он никак это не показывает.
— Генерал-лейтенант Ломакин Антон Викторович, — веско и значительно произносит он. — Руководитель ТаимКанСтоп.
Ага, приму к сведению.
А Ломакин сразу переходит в наступление:
— Что ты, Олег Вахов, можешь сказать в своё оправдание?
— Я огурчик.
Мужик слегка покашливает — видимо, это должно символизировать крайнюю степень удивления.
— Что ты имеешь в виду?
Старательно-глупо улыбаюсь:
— А вы? Вообще не понимаю, о чём вы говорите.
Ломакин включает шпаргалку в триафоне. Говорит обвиняюще:
— Когда ты впервые попал в Симулякр, произошла системная ошибка. Ты попал туда, где не должен был находиться.
Ух ты, насколько издалека начал. Значит, Ада не проболталась. Ну, или Антон Викторович бережёт сей увлекательный факт моей биографии напоследок.
— Ну да, — не спорю. — Сначала в какой-то город выбросило. А потом вроде всё как обычно.
Кивает. Неужто прокатило?
— Что ты знаешь о людях, с которыми проходил селекцию?
А это-то он к чему? Ну, тут скрывать мне нечего. Почти.
— Знаю, как они выглядят в Симулякре. Знаю, как их там называют. Сильвер любит дробовики. Папка сражается врукопашную, а ещё проходит Большой турнир в моей команде. Вроде всё.
Взгляд Ломакина становится ещё острее, хотя куда уж.
— Точно всё?
Давление, которое от него исходит, ощущается почти физически. Так и хочется во всём признаться, хоть в общем-то и не в чем. Почти.
— А что, с ними что-то случилось? — обеспокоенно спрашиваю я.
— Почему ты так решил?
— Ну вы же не просто так про них спрашиваете!
Ломакин отводит взгляд буквально на мгновение:
— На самом деле просто так, — открещивается так поспешно, что я понимаю: ни фига не просто! Вопрос: кто из этих двоих его так сильно интересует? Если Сильвер — ладно, мне с ним турнир не проходить. А вот если что-то натворил Папка…
— Просто сверяю имеющуюся информацию, — продолжает между тем врать Ломакин. — Следующий вопрос. Каким образом в конфликт с домом Огнелисов был втянут посторонний человек?
Посторонний? Не было там никого, кроме… Ну точно, ему Папка нужен! Вопрос только, зачем.
— Антон Викторович, — старательно изображаю удивление. — Ну какие посторонние? Все свои же.
Его челюсти неуловимо, совсем чуть-чуть сжимаются.
— И с каких же это пор… Ладно. Об этом не здесь и не сейчас, — слова звучат как угроза. — Рыжая Мамба — тебе знакомо это имя?
— А что с ней?
— Ты мне расскажи.
Поднимаю глаза к потолку, разглядывая блестящие подвески на люстре.
— Ну, мы встретились. Поболтали. Посидели в баре. И разошлись.
— Это нам и так известно, — хмыкает Ломакин. — О чём вы говорили?
— О том, что она больше не пьёт, — ну а что? Помнится, она об этом тоже упоминала. В числе прочего.
— Даже так, — задумчиво тянет Ломакин, глядя в пространство над моей головой. — И что же в тебе такого интересного?..
— Вообще ничего. Она просто дорогу спрашивала.
Ломакин ставит локти на столешницу и задумчиво смотрит на меня поверх сцепленных кистей рук.
— Ты сейчас надо мной издеваешься? — спрашивает, будто сам собственным словам не верит.
Упс, догадался. Кажется, переборщил я с придурковатостью.
— Да нет, конечно. Я ж на все ваши вопросы отвечаю. Только я вообще не понимаю, зачем это нужно. Я сделал что-то не так?
Какое-то время Ломакин словно раздумывает, стоит ли отвечать на мой вопрос. Затем решается.
— У тебя талант влипать в неприятности, — неохотно выдаёт он. — Ошибка при входе, ошибка на селекции, Бессонная лощина, которая закрылась как раз в тот момент, когда там был именно ты. Вокруг тебя крутятся сомнительные личности, к которым присоединяются даже те, кто вообще с тобой не должен был встретиться. Почему так, а Олег Вахов?
Развожу руками:
— Без понятия. Может, я просто главный герой? Ну, как в сериалах, знаете?
В тёмных глазах Ломакина, кажется, загорается красный огонёк:
— И всё же издеваешься, — сейчас он не спрашивает, а утверждает. — Знаешь, что с тобой может после этого случиться? Ты не соображаешь, насколько ситуация серьёзна?
О, а вот и старые добрые угрозы подъехали. Но мне что-то уже надоело ломать комедию.
— Ну что вы, куда уж мне, — слегка брызгаю ядом в сторону этого чертилы. — У меня ведь ни забот, ни хлопот. Вы же столько обо мне знаете, буквально каждый шаг. А про долг в миллиард вам известно?
Ломакин кивает и чуть хмурится:
— Какое это отношение имеет…
— Ну, даже не знаю. Пораскиньте на досуге. Подсказка номер один: изначально ни в какой Симулякр я не собирался. Вообще. Подсказка номер два: там зарабатывают прорву денег.
Ломакин снова покашливает:
— Ещё скажи, что всё, что с тобой там происходило — сплошная череда случайностей?
— Конечно… нет, — Ломакин слегка приподнимает бровь. — Иногда я прямо из кожи вон лез, чтобы что-то получилось. Иногда — выкладывался на полную. А иногда — даже в лепёшку расшибался.
— Я смотрю, уверенности тебе не занимать. А хочешь, с решением о долге посодействую?
— Нет, спасибо, — и ладони для наглядности скрещиваю. — Я как-нибудь сам.
— По какой же причине? — мой отказ как будто его даже не удивляет.
— За такую услугу мне нечем будет с вами расплатиться. Если только собственной шкурой. А она мне и самому пригодится.
Ломакин неуловимо усмехается:
— Что, и в ТаимКанСтоп стажироваться не пойдёшь?
Качаю головой:
— Мне такое вряд ли будет интересно.
Ещё и с таким дурным начальником. Чур-чур меня. Но вслух я этого, конечно, не сказал. Не потому что был слишком воспитанным, а потому что всё, что вы скажете, может быть использовано против вас.
Ломакин несколько мгновений смотрит на меня изучающе, потом слегка хлопает по столешнице и встаёт со стула.
— Что ж, Олег Вахов. Отложим пока нашу беседу. Не прощаюсь.
Он действительно не попрощался, а просто взял и вышел из кабинета.
А я остался размышлять о том, насколько же всё происходящее мне не нравится. Не прощается он, ну надо же. И к Папке с чего-то прицепились, надо бы обсудить. Не было заботы…
В кабинет врывается Борис Петрович:
— Ну что там?! О чём вы говорили?
— На стажировку к себе звал, — неохотно признаюсь я. Сказать что-то надо, но не буду же я всех подробностей раскрывать!
У старикана отвисает челюсть.
— Ты, конечно, согласился! — требовательно утверждает он.
Тяжело вздыхаю:
— Зарплата маловата оказалась.
Глаза деда лезут на лоб, и я начинаю бояться, как бы его удар не хватил. Хотя, если прикинуть выгоду от подобного исхода…
— Не волнуйтесь, Борис Петрович, он обещал подумать и вернуться с новым предложением. Встреча прошла плодотворно, в общем.
Старикан качает головой:
— И откуда что взялось? Был-то совсем бестолковый.
Стучу костяшкой указательного пальца по своей черепушке:
— Амнезия иногда идёт на пользу… А теперь, Борис Петрович, не пора ли отобедать? А то мне в Симулякр скоро возвращаться.
***
В Симулякр я откровенно опоздал — беседа с Ломакиным сожрала кучу времени. Мои прекрасные тиммейты ждать меня, конечно, не стали, а умотали в гости к Изгаку. Даже не знаю, чем этот мошенник им так полюбился, но факт остаётся фактом.
Тут же пришло в голову, что Ломакин, вероятно, обо мне тоже так рассуждает, хех.
Но радоваться нечему. Лучше собрать о нём побольше информации. Нахожу контакты Мамбы и отправляю ей сообщение: «Про тебя спрашивали».
Ответ приходит немедленно: «Кто?»
«Некий Ломакин Антон Викторович. Знаешь такого?»
Некоторое время она молчит. Потом спрашивает: «Когда ты сможешь ко мне зайти?»
Ненадолго задумываюсь.
«Перед следующим этапом турнира загляну. Подойдёт?»
«Буду ждать».
Кажется, ей есть, что рассказать. Отлично.
Площадь перед Изгаковской мастерской как обычно встречает суетой. Стоит мне туда выйти, как перед глазами появляется знакомое рекламное окно. Оно перегораживает мне обзор и никак не хочет убираться.
— Загляните в Мастерскую №1 снова, и вы получите скидку в пять процентов от закупочной стоимости любого товара, — речитативом вещает дребезжащий голос. Пока дохожу до знакомых дверей под огромной вывеской, он меня порядком выбешивает.
— Изгак! — ору, стоит открыть дверь. — Что это за дрянь ты опять придумал?!
Робот выезжает из-за прилавка мне навстречу.
— Так это я ретаргетинг тестирую. Видишь, как хорошо работает! Ты опять в моей мастерской.
— Не опять, а снова, — в который раз подавляю желание треснуть робота промеж окуляров. — Я бы всё равно вернулся, потому что тут моя команда. Кстати, где они?
— О, это секретное место, в которое я могу допустить только избранных…
Сую ему Бо с Аки под самые окуляры и ухмыляюсь:
— Смотри-ка, у меня целых два пропуска!
Робот тянет свою клешню к моим пистолетам:
— Ооо, какие редкие экземпляры! Я бы хотел их всесторонне исследовать…
«Нет! Ни за что! Пожалуйста!»
«Фу, Джеймс! Только попробуй согласиться — я тебя никогда не прощу!»
Убираю пистолеты на место и показываю Изгаку шиш. Он грустно прячет манипулятор в корпус и едет в глубь помещения, скрытую за прилавком.
— Ладно-ладно, так и быть. Но только ради твоих товарищей.
За кучей барахла внезапно обнаруживается неприметная дверь. За ней находится не слишком большое, очень светлое помещение. Здесь все стены увешаны инструментами неясного назначения, а за столом, прямо у окна, головой к голове сидят Папка с Куджо и творят что-то непонятное.
Девушка вдруг хихикает.
— Чего ржёшь? — возмущается Папка. — Нормальный он.
— Слишком большой, — со знанием дела говорит Куджо. — Не влезет.
— Сначала попробуй, потом рассуждать будешь.
Что-то зловеще хрустит.
— Ай! Осторожнее!
— Ну а как ты хотела? Любишь кататься…
— Люби и катайся, — влезаю я в междусобойчик. — Вы чем тут маетесь?
Папка показывает нечто, отдалённо напоминающее пистолет:
— Да вот, Куджо пушку собираем.
Недоверчиво смотрю на эту кривую поделку. Из него точно можно стрелять?
— Я в курсе вашей проблемы, — влезает в разговор Изгак. — И хочу предложить вам её решение.
— Хочешь рассказать, где можно добыть нормальное оружие? — я настроен скептически.
— Нет, — машет манипулятором Изгак. — Хочу рассказать, где его вырастить.