— Оставил живым в завещание исправить содеянное им зло.
— Это завещание мне, его преемнику, — сказал Коллинз, продолжая размышлять. — Но почему не президенту? Почему не Тайнэну? Почему даже не своей жене?
— Вероятно, потому, что доверял вам больше, чем президенту или Тайнэну и потому, что считал вас способным понять больше, чем жена.
— Не понимаю, — вымолвил Коллинз в отчаянии, — что это за документ «Р»?
— Вероятно, вам следует выяснить это, и чем быстрее, тем лучше, — сказал священник, поднимаясь и протягивая Коллинзу бумажку с записями. — Теперь вы знаете все, что знаю я.
На следующее утро Коллинз вышел из дома, так ничего и не сказав жене о своем вчерашнем посещении церкви святой Троицы — инстинктивное желание оберегать любимую заставило его воздержаться от рассказа. Поэтому он ограничился тем, что сообщил жене о поручении президента отправиться в Калифорнию для выступления на съезде юристов и для участия в телевизионной дискуссии, а также для проведения посильной агитации среди местных законодателей в пользу 35-й поправки. Ехать с ним Карен отказалась, сославшись на беременность. Коллинз и не настаивал — понимал, что, помимо встречи с сыном Джошем, дел у него окажется очень много — ведь еще надо повидаться и с тем человеком, о котором говорил Хилльярд, — членом ассамблеи штата Калифорния Олином Кифом, обвиняющим ФБР в фальсификации данных о преступности в его штате. А после вчерашней беседы с патером Дубинским у Коллинза начали впервые зарождаться сомнения о роли ФБР.
По дороге в министерство он продолжал размышлять о завещании Бакстера. Что же должен он выяснить, что именно найти и разоблачить? С чего начать?
Прежде всего, конечно, следует заняться архивом полковника. Коллинз знал, что Бакстер хранил его отдельно от служебных досье, которые по сей день находились в сейфах министерства юстиции. Хотя служебные архивы тоже нужно просмотреть.
Легко сказать — просмотреть архивы. Но как? Что, собственно говоря, искать? И по какой системе? Проверить рубрику «Р» в надежде найти документ «Р»? Или рубрику «Т», где документы по 35-й? А может, посмотреть рубрику «П» — поправку? Но ведь то, что он ищет, может оказаться и в рубрике «С» — «секретные документы», или даже в рубрике «О» — от слова «опасность». Нет, на архивы надежды мало. Из того, что успел сказать Бакстер, ясно только одно, что ключ к тайне так просто не найти.
Теперь подумаем о людях, близко знавших полковника: членах семьи, сослуживцах, друзьях, всех, при ком он мог хоть раз упомянуть о документе «Р». С кого начать? Самой естественной кандидатурой казался директор Тайнэн.
Коллинз тщательно, со всех сторон обдумал, стоит ли ему начинать с директора ФБР. Очевидны два важных момента, призывающих к осторожности. Первое: почему Бакстер послал не за Тайнэном, а за ним? Потбму что не надеялся на Тайнэна? Но прямых к тому доказательств нет. И тем не менее Коллинз все меньше и меньше испытывал желание начать свой поиск с директора ФБР, потому что второй довод в пользу недоверия к Тайнэну маячил перед его глазами красным сигналом опасности: Тайнэн послал своего эмиссара Эдкока к патеру Дубинскому, чтобы не мытьем, так катаньем, а если необходимо, те и прямым шантажом выкачать все, что тот мог узнать. Искал ли Тайнэн сведений, ему еще неизвестных? Или хотел выяснить, не проболтался ли Бакстер о каких-то тайнах? Однако существует возможность, что Тайнэн осведомлен о документе «Р». И должен был бы дать разъяснения по этому вопросу своему коллеге и руководителю ведомства, к которому принадлежало его Бюро.
Да, встретиться с Тайнэном необходимо. Но красный сигнал опасности по-прежнему мерцал перед глазами Коллинза: «Продвигаться осторожно!» И сейчас же он вспомнил о человек куда более надежном и, вполне вероятно, хорошо информированном о делах полковника Бакстера, — о его вдове Ханне Бакстер. Ханна, всегда относившаяся к Коллинзу по-матерински, воспримет его расспросы с пониманием. Но что даст разговор с ней? Она прожила с Бакстером почти сорок лет. Вряд ли у полковника могли быть от нее серьезные секреты.
С другой стороны, почему же в таком случае умирающий полковник послал за ним, а не за ней, чтобы предупредить об опасности? Хотя это можно объяснить, например, тем, что полковник принадлежал к людям, считающим ненужным впутывать женщин в мужские дела, особенно в дела бывшего министра юстиции и его преемника.
Поднявшись в свой кабинет, Крис, Коллинз так и не решил еще, с чего начать.
Усевшись в кресло, он продолжал думать, не обращая внимания на скопившиеся на столе бумаги. И только появление Марион с чашкой горячего чая заставило его решиться.
— Скажите, Марион, где хранятся архивы Бакстера?
— Основной архив, служебный, остался у меня. А личный хранился в несгораемом шкафу в приемной, но примерно месяц спустя после того, как Бакстера забрали в госпиталь, этот шкаф отвезли к нему домой в Джорджтаун. Если вам надо что-нибудь найти, я могу съездить.
— Нет, спасибо. Я съезжу сам.
— Позвонить миссис Бакстер?
— Да, пожалуйста, позвоните ей и спросите, не сможет ли она уделить мне несколько минут сегодня во второй половине дня. Кстати, Марион, я здесь искал меморандум, озаглавленный «Документ «Р». Вы такого не припомните?
— Боюсь, что нет. Документа с таким названием мне подшивать не доводилось.
— Он связан с разработкой тридцать пятой поправки. Не проверите ли вы по досье?
— Сейчас же посмотрю.
К полудню секретарша передала ему два важных сообщения. Первое: она проверила весь архив и никакого документа «Р» не нашла. Коллинз и не удивился. Второе: миссис Бакстер будет рада видеть его в два часа.
Ровно без пяти два машина остановилась на тенистой улице у хорошо знакомого Коллинзу трехэтажного белого каменного особняка начала XIX века. Ослепительно улыбающаяся служанка-негритянка открыла Коллинзу дверь.
— Сейчас позову миссис Бакстер, — сказала она. — Не хотите ли подождать в патио? День сегодня чудесный.
Коллинз прошел во внутренний дворик. Посмотрев на свое отражение в воде бассейна, он уселся в кресло и закурил.
— Привет, мистер Коллинз, — раздался мальчишеский голос.
Обернувшись, он увидел Рика Бакстера, внука Ханны. Рик стоял на коленях на каменных плитах дворика и возился с кассетным магнитофоном.
— Привет, Рик. Что у тебя там случилось с машинкой? Не тянет?
— Никак не включается, — пожаловался Рик. — А мне надо обязательно починить ее к вечеру, чтобы записать телепередачу «История комиксов в Америке». Но ничего не получается.
— Дай-ка мне взглянуть, Рик. Я хоть и не мастер, но все-таки попробую…
Коллинз внимательно проверил, в правильном ли положении находятся клавиши, потом вскрыл магнитофон и сразу же заметил неполадку. Магнитофон заработал.
— Вот спасибо! — воскликнул Рик. — Теперь можно будет записать вечером телик. Я записываю самые интересные передачи и интервью по радио и телевидению. У меня лучшая фонотека в школе!
— Когда-нибудь пригодится, — сказал в ответ Коллинз и подумал: «Кассетный век. Интересно, умеют ли эти ребята грамотно писать, даже такие толковые, как Рик».
— Привет, ба, — услышал он голос Рика и поспешно встал, чтобы поздороваться с Ханной. Когда она подошла ближе, он обнял ее и поцеловал в щеку.
— Мне очень жаль, — сказал Коллинз. — Очень, очень жаль.
— Спасибо, Кристофер. Признаться, я рада, что все уже позади. Не могла смотреть, как он мучился. Сказать не могу, как мне не хватает Ноя. Но такова жизнь. Все там будем. — Она обернулась к внуку. — Оставь нас, Рик, иди в дом. Садись за учебники, и чтобы до вечера никакого телевизора.
Мальчик ушел, и Ханна Бакстер еще долго вспоминала о Бакстере, о прожитых вместе хороших годах, но потом вздохнула и сказала:
— Опять я все о нас да о нас. Расскажите лучше, как вам работается.
— Нелегко, — ответил Коллинз.
— Ной говорил, что его работа подобна стройке на зыбучих песках. Что бы ты ни предпринимал, все проваливается глубже и глубже. Но все же если кто и может сейчас справиться, то только вы, Кристофер. Я знаю, как глубоко верил в вас Ной.
— Поэтому он и послал за мной, Ханна?
— Разумеется.
— Что он сказал вам?
— Я была подле него, когда он очнулся. Он очень ослаб и говорил невнятно. Узнав меня, прошептал что-то ласковое, затем попросил: «Позови Криса Коллинза. Должен его видеть. Срочно». Говорил он, конечно, не так членораздельно, но смысл был такой. Поэтому я послала за вами. Жаль, что вы не успели.
— Но почему он не сказал вам то, что хотел передать мне?
— Он никогда не говорил мне о своих служебных делах. Был сдержан. Обсуждал вопросы только с теми, кого они касались. В данном случае он хотел что-то сказать вам. Жаль, очень жаль, что не успели.
— Да, очень жаль, что мне не удалось поговорить с Ноем. Многое стало бы понятнее. Я, например, никак не могу найти в его архиве некоторые дела. Секретарша сказала, что один из сейфов во время его болезни отправили сюда.