— Прощайте, мой отец, не доверяйте фальшивым деньгам.
Девушка не услышала ответа. Она вонзила шпоры в бока жеребца, и тот устремился в ночь.
— Держитесь крепко,— крикнула она,— крепко держитесь!
Они неслись во весь опор примерно минут десять, затем она пустила жеребца шагом. Теперь, когда они ехали медленно, Морган снова осознал, что держит тело девушки, и мгновенно желание овладело им. Уже давно... И никого вокруг, чтобы схватить его... И девушка показала определенную свободу поведения, а это заставляло его думать, что она будет благосклонна к его предложению... Тишина нарушалась только дыханием лошади, стуком ее копыт и скрипом седла. Тайком его рука начала подниматься к ее груди. Она не протестовала, он осмелел. Пока не ощутил нежность ее груди под шелковой блузой.
Это было легче, чем Мооган осмеливался надеяться, Она просто остановила лошадь и повернулась вполоборота к нему.
— Мы можем здесь отдохнуть... если вы хотите.
Голос Моргана охрип, его тело напряглось от желания, когда он ответил:
— Да... Хочу.
Она соскользнула с лошади, и Морган тотчас же оказался рядом с ней. Она обвила его шею руками; их губы встретились в диком и грубом поцелуе. Ногти девушки вонзились в плечи Моргана, когда его руки начали шарить по ее телу. Она глухо застонала, когда Морган сбросил одежду. Затем, имея в качестве свидетелей только безразличного жеребца, щипавшего траву около них, да робкий взгляд звезд, их тела слились, объятые жгучим, безжалостным желанием.
Морган ощутил усталость во всем теле, когда проснулся. Это было его первое ощущение. Вторым ощущением было то, что он продолжал обнимать девушку. Третьим... ужасный запах гниения.
Он открыл глаза.
И заорал.
Это был крик, идущий, помимо его воли, из самой глубины души, так как при слабом свете начинающегося дня он увидел, что держит в объятиях разлагающийся труп женщины — тело, от которого отделялись куски мяса, а вместо лица—ухмыляющаяся маска, открывавшая почерневшие корни зубов и пустые впадины глазниц.
Морган застонал и мгновенно вскочил. Его сердце билось, как барабан, будто хотело вырваться из тела, наподобие мотора, который вот-вот взорвется.
Он дышал, как затравленный зверь. А его глаза рыскали повсюду, будто глаза сумасшедшего, которого преследуют видения.
— Я... Я... Я,— говорил Морган, задыхаясь. Это было все, что он мог сказать. Морган бросился бежать по дороге. Он дважды упал, больно оцарапав себе ноги и руки о неровную землю.
— Я... Я... Я...
А затем вырвались те слова, в которых он нуждался.
— На помощь... Кто-нибудь! На... помощь!
Он услышал сзади себя стук лошадиных копыт. Это была девушка; она была живой и... невредимой! Она улыбнулась, ободряя его.
Девушка спросила Моргана:
— Куда вы идете?
Затем с порочной улыбкой добавила:
— Где ваши одежды?
— Я... Я... Я...
Морган не мог больше говорить.
— Поедемте,— сказала она.
Морган сделал отрицательный жест. Ему не удавалось привести мысли в порядок, но одно было верным: он знал, что не поедет с девушкой.
— Поедемте!
На этот раз это был приказ. Обнаженное тело Моргана, его испуганное лепетанье больше ее не развлекали.
Морган хотел повернуться и убежать, но его тело не подчинялось его разуму. Вместо того чтобы бежать, он, как зомби вскочил на лошадь.
— Вот так будет лучше,— сказала она, успокоившись.— Конечно, вы должны были бы одеться... но это не имеет значения.— Она бросила взгляд к востоку. — Ночь почти кончилась. Надо спешить. Я хочу вам показать что-то, прежде чем мы поедем на ранчо Миктлантекутли.
Она стегнула хлыстом жеребца, и тот начал преследовать ночь.
Теперь за их спинами небо начинало светлеть по мере того как заря касалась мексиканской пустыни. При свете нового дня Морган увидел дорожный указатель, который показался ему знакомым. Потом около дороги, в глубине рва, он заметил свою машину. Лошадь ловко спустилась вниз до самого каркаса машины.
Гнусные грифы с красной шеей начали кричать и бить крыльями при приближении лошади. Некоторые из птиц дрались над чем-то, что походило на белые, размотанные веревки, свисающие из одного из окон машины. Некоторые грифы улетели... Другие, нахальные и бесстрашные, нехотя удалились всего на несколько шагов.
— Но... но... что они там делают? —спросил Морган.— Ведь только что я был в машине.
Он почувствовал, как тело девушки сотрясается от беззвучного смеха. Она ему показала пальцем на что- то. Сощурив глаза, Морган сумел различить какой-то силуэт, насаженный на указательный столб. Его вновь охватила дрожь ужаса, который он испытал раньше. Тело ему было знакомо... слишком знакомо! Морган застонал, когда девушка заставила жеребца подойти поближе. Грифы сначала занялись глазницами, как они делают это обычно... Внутренности мертвеца свисали из открытого окна машины и были причиной драки между птицами.
Морган увидел одежду. Мертвец был одет точно так же, как был одет тогда он. На нем были те же часы с браслетом. Какой ужасный кошмар...
«Встань... Проснись... Проснись!» — кричал он про себя. Но кошмар, более реальный, чем сама жизнь, продолжался. Мертвецом был Морган, не было никаких сомнений на этот счет. Разум Моргана помутился, когда он понял это. Он начал терять контроль над собой. Морган завопил, как сумасшедший.
При этом вопле девушка издала крик и подхлестнула жеребца. Лошадь промчалась по оврагу.
Там, на дороге, стоял священник.
— На помощь, мой отец. На помощь. Ради Бога...
Морган говорил невнятно, слюна стекала у него из уголков губ.
— Вы выбрали сами. Я сожалею.
— Но я не знал, что такое Миктлантекутли.
Миктлантекутли известно под многими названиями: Дьявол, Сатана, Люцифер, Мефистофель. Имя, даваемое Злу, не имеет значения; его предписания везде одинаковы. Вы выбрали Зло, сделав ваш последний выбор на земле. Я теперь бессилен вам помочь. Прощайте!..
Морган почувствовал, затем услышал смех девушки, звонкий, сумасшедший, довольный.
Хлыст ударил по шее лошади, шпоры до крови впились в ее бока. Они устремились по дороге, несясь галопом, галопом, галопом в ночи. Вернулась вонь, и клочья тела девушки начали рассыпаться на ветру.
Она повернулась... медленно на этот раз... и Морган увидел ужасные подергивания скелета.