Негр ответил утвердительно.
Ник обратился к полицейскому капитану.
— Присмотрите за этими двумя квартирами, мистер Дулей, — сказал он. — Лучше всего, известите о случившемся инспектора Мак-Глусски и скажите ему от моего имени, что я взялся опять за преследование преступника. До свидания!
С этими словами он вышел из квартиры мнимого пастора Гейда.
Куда направился Морис Каррутер и где можно было надеяться его найти?
Прежде чем решиться на какой бы то ни было план действия, Ник Картер, конечно, должен был выяснить этот важный вопрос. В своем письме, которое Каррутер оставил Картеру, он говорил, что думает остаться в Нью-Йорке, а поэтому, собственно говоря, легко было предположить противоположное. Но, еще раз внимательно прочитав записку, сыщик пришел к заключению, что на этот раз его смертельный враг говорил правду. Сам тон, которым было написано письмо, был столь грубо бесцеремонен и вместе с тем столь вызывающ, что, быть может, даже против воли и желания автора передавал его искреннее мнение.
Таким образом, Морис Каррутер находился в Нью-Йорке и в нем же предполагал остаться. Быть может, легче найти булавку, затерянную в песке пустыни, нежели человека в этом огромном Вавилоне, да еще такого человека, как Каррутер, который, конечно, приложит всю свою изобретательность к тому, чтобы избежать карающей руки правосудия.
Прежде всего Каррутер, конечно, должен был снять с себя грим пастора Гейда. Случай создает иногда странные совпадения и нередко является самым ловким сыщиком. Такой преступник, как Морис Каррутер, был слишком умен для того, чтобы дать случаю какую бы то ни было возможность вмешаться. Поэтому на новое место он придет, разумеется, уже не в том виде, в каком известен полиции, а явится в каком-нибудь совершенно новом гриме, за которым никто не мог бы разглядеть преследуемого законом убийцу и который позволит ему свободно и безопасно разгуливать по улицам Нью-Йорка.
Но чтобы надеть на себя эту новую маску, Морис Каррутер должен был пойти в такое место, где опять-таки мог считать себя безопасным от неприятного вмешательства случая. Без сомнения, он не решился бы зайти к кому-либо из своих преступных сообщников, а их у него было более чем достаточно. Где бы ни находились их квартиры — в роскошных ли дворцах богатого квартала или огромных казармах бедного люда, — чернобородый пастор в золотых очках, подробное описание которого должно было появиться уже во всех вечерних газетах, легко мог обратить на себя чье-либо внимание и быть замеченным полицией. Нет, такой опасности Каррутер не станет себя подвергать. Он либо исчезнет в одном из тех темных притонов, которыми так богат Нью-Йорк и которые подобны той львиной норе, куда, по словам басни, много входит следов, а не выходит ни одного, или же отправится куда-нибудь за город, в поле или лес, где никто его не увидит, чтобы там переодеться, а затем снова вернуться в город. В саквояже, который взял с собой почтенный пастор Гейд, конечно, находилось все необходимое для нового маскарада.
Дальнейшее размышление, однако, привело Ника Картера к заключению, что Морис Каррутер, конечно, не решится предпринять дальнюю поездку по железной дороге. В любом поезде всегда находятся несколько сыщиков, которые могут уже быть осведомлены о сбежавшем преступнике, подробное описание его было разослано повсюду по телефону. Стоило ему показаться и его бы немедленно арестовали. Нет, это значило предоставить случаю всякие сложные шансы на выигрыш, а этого Морис Каррутер, конечно, никогда не сделал бы.
Оставались, следовательно, только притоны и кабачки местопребывания преступников, которые в Нью-Йорке распадаются на столь же многочисленные категории, как и гостиницы или отели этого огромного города. Но среди массы трущоб, где скрывались преступление и порок, было все-таки немного таких, которые не поддавались никакому надзору полиции, в которых всякий обыск должен был оставаться безрезультативным ввиду бесчисленных потайных ходов и уголков, устроенных под и над землей.
Понятно, что мнимый пастор Гейд мог направить свои шаги только в один из притонов этой последней категории. Ник Картер был вполне убежден, что прошедший огонь и воду Каррутер нисколько не уступал ему в знании преступного Нью-Йорка и, конечно, не раз уже побывал в этих трущобах, доступ в которые для не принадлежавших к этому миру связан с опасностью для жизни, для того, чтобы там среди их обитателей мужского и женского пола выбрать себе подходящие орудия для своих преступных замыслов. Теперь, скрываясь от преследователей, он, конечно, скроется именно в таком темном углу. Трудно было предположить что-нибудь другое. Там он, по всей вероятности, просидит несколько дней и тогда только в наиболее соответствующем моменту гриме перейдет на настоящую свою квартиру, в которой и будет скрываться до тех пор, пока вся история успеет позабыться.
— Так вот, мне надо теперь, — задумчиво сказал себе Ник Картер, — обыскать по порядку все эти трущобы. Особый интерес представляют собой только три или четыре из них, и как мне кажется, я достаточно посвящен в их секреты, чтобы предоставить себе доступ туда.
Ник Картер отлично знал, какие опасности представляло для него подобное предприятие. Если там, в этих тайных закоулках, кто-нибудь узнает в нем великого сыщика, то его убьют как собаку и никто даже не узнает этого, он просто бесследно исчезнет с лица земли и никакие розыски не прольют света на гибель Ника Картера.
— Придется переодеться, да так, чтоб я и сам не мог себя узнать, — продолжал свои размышления сыщик. — Лучше всего превратиться в бродягу… в настоящего хулигана… да такого, от которого не пахло бы ни румянами, ни гримом, а то у этих мошенников ужасно тонкое чутье на этот счет.
Без сомнения, Ник Картер обладал талантом перевоплощения в такой степени, как, пожалуй, никто другой на свете. У него имелся для этой цели целый арсенал всякого рода приспособлений и вспомогательных средств. Притом подобные запасы имелись у него не только в его изящной частной квартире — предусмотрительный сыщик имел свои «отделения», рассеянные по всем кварталам города, некоторые из них не были известны даже его собственным помощникам и сам он заходил в них всего раз или два в год.
Одно из таких отделений Ник Картер устроил себе и в «Чертовой кухне», особом квартале, населенном преимущественно цветными жителями Нью-Йорка. Оно находилось в большой казарме, сверху до низу занятой многочисленными семьями бедняков, в маленькой квартирке из двух комнат в подвальном этаже. Ник Картер отправился туда, но избрал для этого обходной путь.
Обе комнаты были похожи на костюмерную театра. В первой из них находилась ванна с газовой печкой. Ее прежде всего затопил Ник Картер. После этого он напустил воды в ванну и подошел к шкафу, внутреннее устройство которого напоминало аптеку. Достав из него различные бутылки и пузырьки, он приготовил какую-то особую смесь, которую тоже влил в ванну. Затем он разделся донага и сел в ванну. Мало-помалу его белая кожа окрасилась в темно-бронзовый цвет, который передался и лицу.
Когда Ник Картер вышел из ванны, он с ног до головы походил на темнокожего южанина, быть может, даже метиса.
Но не довольствуясь этим, сыщик еще намазал себе красками лицо, руки, шею и грудь.
— Ну-с, — сказал он себе, — теперь я, кажется, не полиняю… один только скипидар может смыть эту краску… теперь еще лицо и волосы.
Он сел у высокого зеркала и принялся за гримировку лица. Обмакнув тонкие, как иголки, трубочки в содержимое каких-то пузырьков, он закапал жидкость под веки, вследствие чего они распухли и воспалились. Несколько капель, спущенных в белки глаз, сделали глаза красными, а зрачки приняли тупое стеклянное выражение, какое замечается у профессиональных алкоголиков. Благородный греческий нос превратился в толстый огурец, губы вздулись, словом, красивый и мужественный Ник Картер в одну минуту превратился в настоящего урода, грязный, рваный и вонючий костюм наконец довершил маскарад, настолько удачный, что всякая нежная барышня при виде этого отвратительного бродяги, без сомнения, зажала бы нос и поспешно отвернулась прочь.
Ник Картер внимательно осмотрел себя в зеркале и остался доволен.
— Кажется, можно будет рискнуть, — шепнул он. Убедившись наконец, что все его оружие обычным способом спрятанное под одеждой при нем, он тщательно спрятал опять по шкафам все, что валялось вокруг, погасил газовые рожки и вышел из квартиры, причем сначала на лифте поднялся на верхний этаж, а потом уже пешком спустился вниз.
Ник Картер решил прежде всего посетить то место города, которое могло считаться самым захолустным, а вместе с тем и самым опасным. Это была трущоба в «Чертовой кухне», самом ужасном квартале громадного города, примыкавшем к боковым улицам Боуэри, тоже пользующимся более чем дурной славой.
Притон Гоннигала отличался от всех ему подобных. Он находился в узком безымянном переулке, которому народное остроумие дало название «аллея черни».
Несколько ступенек со стороны переулка вели вниз к входной двери, через которую посетитель вступал прямо в «салон», кабак самой низкой категории с типичным прилавком вдоль всей задней стены. В самом салоне стояли столы и стулья, которые в тот сравнительно ранний час, когда туда вошел Ник Картер, все были заняты обычными посетителями притона.
На обоих концах задней стены, за прилавком, находилось по одной железной двери, около которых день и ночь всегда сидел тот или другой из старых завсегдатаев трактира. В действительности же это были караульные, обязанные не пропускать через эти двери никого, кто не был бы хорошо известен им или хозяину трактира. Для непосвященного легче было открыть невооруженной рукой самый искусно устроенный несгораемый шкаф, чем проникнуть через одну из этих железных дверей.
Дверь справа вела в танцевальный зал с таким зеркальным паркетным полом, какой можно найти только в самых роскошных дворцах, вокруг зала шла балюстрада, на ней стояли стулья и столы, за которыми сидели и угощались почетные гости.
Дверь слева вела в комнату совершенно иного характера. Пол здесь был выстлан дорогими коврами, здесь находился буфет, такой богатый и изысканный, что его можно было бы перенести в любой первоклассный ресторан. Зато публика, которая до и после полуночи пировала здесь за многочисленными столиками, заказывая себе дорогие яства и вина, принадлежала исключительно к «обитателям ада», как посвященные называют тех боящихся дневного света субъектов, которые живут за счет сбережений своего ближнего и которые во имя этой наживы всегда готовы даже на убийство. Карманники, воры, разбойники, убийцы, словом, всякие темные деятели, да несколько разодетых и намазанных женщин — вот кто составлял контингент обычных посетителей, среди которых, без сомнения, не было ни одного, не имевшего того или другого столкновения с полицией. В этом помещении, представлявшем, однако, только как бы преддверие к самому секретному отделению дома, все эти преступники чувствовали себя совершенно безопасно и Гоннигал, владелец трактира, немало гордился тем, что до сих пор ни один еще страж правосудия не проникал в эту комнату.
В кругу преступников ее называли «мышиной норкой» и кому удавалось получить доступ в нее, тот чувствовал себя там как у Христа за пазухой, в безопасности от всякого преследования. Внутренность этой удивительной комнаты несколько напоминала зал-ресторан большого океанского парохода, так как вся задняя ее стена была выложена деревянными панелями. В этих панелях находились многочисленные двери, настолько искусно встроенные, что простым глазом их никак нельзя было отличить от стенной резьбы.
Эти двери в свою очередь вели в небольшие помещения, которые отдавались знакомым гостям за особую плату. Ими пользовались довольно часто, так как рыцари отмычек и их сообщники нередко имели свои «деловые» разговоры, которые совсем не предназначались для ушей третьих лиц. Наконец в этой комнате находилась еще одна потайная дверь, известная только очень немногим, самым близким.
Рядом с этой дверью на стене находилось несколько белых кнопок и если известным образом нажимали на эти кнопки, то стена вдруг расступалась, открывала темный ход и сейчас же опять запиралась. Но что именно находилось и что творилось за этой таинственной дверью — это знали только очень немногие.
Вот каков был притон Гоннигала, само собой разумеется, что кроме этого, он имел достаточное количество всяких запасных выходов на тот случай, если бы вдруг неожиданно нагрянула полиция. Гоннигал всегда хвастался тем, что не боится таких сюрпризов и что всегда успеет выпустить всех до единого из своих гостей, прежде чем полиция сумеет найти хотя один потайной ход.
В этом доме Ник Картер был, так сказать, своим человеком. Он часто бывал в нем под разными масками, но никогда никого там не арестовывал и даже никого не преследовал оттуда, а только делал в «мышиной норке» свои наблюдения, которыми пользовался уже потом где-нибудь в другом месте.
В первый раз теперь сыщик входил в притон Гоннигала под совершенно новой маской, под которой его не знал даже хозяин. Надо заметить, что между последним и Ником Картером установилось как бы особое негласное соглашение: сыщик делал свои наблюдения, а хозяин из страха перед ним терпел его присутствие и не выдавал его своим гостям. Но до сих пор дело касалось все только более или менее обыкновенных мошенников, на этот раз в «мышиной норке», быть может, скрывался сам король преступников. Если это было так, то надо было ожидать, что хозяин решится ради своего высокого гостя на все, даже и на убийство. Морис Каррутер, обладая несметными богатствами, конечно, наградил бы его по-царски, ввиду этого Ник Картер и решил явиться в притон абсолютным незнакомцем.
Это было не так трудно: все обычаи и формальности ведь были ему прекрасно известны. К тому же два завсегдатая «мышиной норки», попавшие в Зинг-Зинг, главную нью-йоркскую тюрьму благодаря его же стараниям, были ему достаточно знакомы и он надеялся, что при случае сошлется на них.
Его появление в «салоне» трактира не обратило на себя особенного внимания, только несколько сидевших за столиками дамочек при виде грязного урода сморщились и брезгливо отвернулись, мужчины же стоявшие у прилавка даже не оглянулись на него, разве только чуть-чуть отодвинулись в сторону.
Ник небрежно облокотился на прилавок и потребовал себе стакан виски, при этом стараясь стать как раз над одной из многочисленных плевательниц, чтобы незаметно выплюнуть спиртное, к которому не чувствовал никакого влечения.
В эту минуту железная дверь на левом конце стены открылась и в «салон» вошел Гоннигал.
Гоннигал пошел прямо к тому месту, где стоял Ник Картер. Это был огромного роста плотный мужчина с лицом бульдога и каиновым отпечатком наследственного преступника на низком покатом лбу.
— Кто ты и как тебя зовут?
— Меня зовут Тони Арко.
— Итальянец, что ли? — с презрительной усмешкой осведомился Гоннигал.
— Нет, мистер, я с Корсики.
— Вот как! — протянул хозяин, не очень-то уверенный в том, где находится остров Корсика — в Африке или в Южной Америке. — Чего же ты хочешь здесь?
— Хочу исчезнуть и чем скорее, тем лучше.
— Ты здесь еще не бывал. Кто тебя послал?
— Бобби и Аль. Они еще на реке, на каникулах.