Ценцария, Эйлинкель
Из Йена вышел хороший работяга. Он с радостью помогал Микаэле, не жалуясь и не перекладывая обязанности на подданных шерлугов. Йен выбил пыль из шкур, дивана и кресла, вытряс содержимое платяного шкафа, выгнав оттуда моль и убрав паутину, разжег камин. А Микаэла тем временем все перемыла и вскипятила воду, чтобы заварить травяной чай.
Во второй половине дня они расстелили покрывало на лугу недалеко от домика и, разложив прихваченную с собой еду, пообедали, славно беседуя о природе и детстве. Хитро вытягивая из Йена слово за словом, Микаэла выяснила, что он лишился матери — тетушки Линкеи — от рождения. Отец умер на три года позже. Тогда в Эйлинкеле вспыхнула эпидемия тяжелой лихорадки и унесла немало жизней. Так Лен и Йен осиротели и стали подопечными его величества короля Стефануса. Болезнь поразила и Миру — жену Альтмара. Именно она была самой могущественной магиней Ценцарии, а Альтмар не владел и десятой долей ее силы. Все последующие годы после ее смерти он стремился стать ей ровней, копаясь в ее письменах и колдовских книгах.
— А разве она не могла передать ему свою силу, когда умирала? — изумилась Микаэла, лежа на траве и наблюдая за плывущими по небу перистыми облаками.
— Говорят, к тому времени у Миры не было силы, — ответил Йен, лежа рядом и жуя травинку.
— Как?
— Возможно, она передала ее кому-то другому задолго до своей смерти.
— А так можно?
— Конечно. Если Альтмар встретится с более профессиональном магом, тот даже может отнять у него силу, — пояснил Йен и, перевернувшись на бок, подставил руку под голову. — Ты такая странная сегодня.
Микаэла улыбнулась:
— Только сегодня?
— Нет. Но сегодня особенно.
— Волнуюсь перед приездом гостей.
Йен поверил. Или сделал вид, что поверил. А Микаэла сменила тему разговора, напомнив о травнике.
— Давай отправим за ним шерлуга, — предложил Йен. — Сваришь бальзам здесь. На кухне в замке сейчас не протолкнуться: завтра приезжают гости, послезавтра состоится бал.
— Бал, — мечтательно произнесла Микаэла, прикрыв веки и ярко представив себе парад пышных платьев, подтянутых мужчин, а потом и подтянутых мужчин в пышных платьях. Засмеявшись, она открыла глаза и, вспомнив, что не танцевала вальс со школьного выпускного бала, резко села. А что если в Эйлинкеле этот танец и вовсе отличается от известного ей?! — Ох, Йен! Я так давно не танцевала. А на балу, наверное, придется, да?
— Думаю, да, — улыбнулся он и, тоже сев, выбросил травинку. — На балу придется не только уплетать поросенка, но и танцевать. После того, как Аланнарвальд сделает тебе предложение, вы откроете бал своим первым вальсом.
От недостатка воздуха у Микаэлы сдавило грудь. Раз она собиралась отказать принцу, то не было смысла волноваться из-за танца, который не состоится. Однако очарование этим миром пробуждало в Микаэле веру в сказку. Ей хотелось хоть на мгновенье почувствовать себя принцессой — не только в компании запеченного поросенка за завтраком, но и в компании настоящего принца.
— Хочешь порепетировать? — догадался Йен.
— Поможешь? — с ноткой мольбы спросила она.
— С удовольствием! — Он встал и, подав руку Микаэле, помог подняться ей.
Йен подозвал к себе одного шерлуга и велел ему привезти сюда травника, а Микаэла наказала, какие травы, эфирные масла и банки-склянки тот должен взять с собой. Едва гонец уехал, как они пустились в пляс. Именно в пляс, потому что вальсом этот танец назвать было сложно. Без музыки обоих пробивало на смех, а платье Микаэлы постоянно цеплялось за траву. Главное — она усвоила, что ценцарский королевский вальс не особо отличался от привычного ей.
— Давай я буду подпевать какую-нибудь мелодию? — предложила Микаэла сквозь смех.
— Вот так сразу? Даже не смилостивишься надо мной и не позволишь мне попрощаться с дядюшкой?
Запыхавшись и громко смеясь, Микаэла и Йен снова повалились на мягкую траву и посмотрели в небо.
— Ты же не передумала? — отдышавшись, тихо спросил Йен.
— О чем?
— О свадьбе. Ты же не подвергнешь Эйлинкель опасности? Я понимаю, жестоко просить тебя ставить Всемирное Соглашение о Мире и Достатке Ценцарии выше собственного счастья. Но Аланнарвальд будет хорошим мужем, отцом и королем. Давай не будем забывать о Великом Плаче.
«Вот же редкостный стрекозел!» — мысленно выругалась Микаэла, поняв, что Альтмар снова обвел ее вокруг пальца. Бежать к нему сломя голову, чтобы как следует припечатать по его вампирской морде — глупо. Он очередной раз запутает Микаэлу каким-нибудь новым сочинением, если вообще не притворится, что при смерти.
Великий Плач прозвучал пугающе и прискорбно. Йен явно подразумевал не счастливое лето, проведенное на ферме дедушки. А Всемирное Соглашение о Мире и Достатке Ценцарии вызвало у Микаэлы ассоциации с Договором о запрещении испытаний ядерного оружия. Выходило, что брак Линкеи и Аланнарвальда имел огромное политическое значение. Вряд ли Альтмар стремился развязать войну между королевствами. Тогда чего хотела эта жалкая пародия на мага?
«Не потерять свое тепленькое местечко», — ответил Микаэле ее внутренний голос.
Альтмар был королевским советником, а придворным магом стал во время всеобщего траура, каким-то образом сумел удержаться на этом посту и, разумеется, с коронованием Аланнарвальда автоматически лишится его. Ведь новый король окружит себя своей собственной свитой, а не той, что достанется ему в наследство от тестя.
В голове Микаэлы лихорадочно завертелось все, что ей удалось узнать и собрать воедино. Ей не составило труда догадаться, что никакого врага, желающего убить Линкею, нет. Возможно, покушения были, хотя Йен о них ничего не говорил, но все это — проделки Альтмара, чтобы убедить принцессу согласиться на подмену, а потом запутать Микаэлу и сорвать свадьбу.
Дальше противостоять Альтмару было рискованно. Он мог навредить ей. Единственный способ удачно выпутаться из этой передряги — сыграть по его правилам. Все равно через месяц Микаэла вернется домой и постарается забыть Эйлинкель, как сон — в чем-то приятный, а в чем-то не очень. Но совесть не позволяла ей так жестоко поступить с невинными жителями Ценцарии. Одно дело бросить Рейнольда, и совсем другое — подвергнуть целые королевства смертельной опасности!
Ей по-прежнему было жаль принца, которого женят на ветреной девице. Однако Микаэла его совсем не знала. Кто сказал, что он расстроен таким поворотом событий? А где гарантия, что он сам не гуляет с другими женщинами? И почему Микаэла должна решать, кому жениться, а кому нет? Это не ее жизнь, не ее свадьба! Это ее временная роль!
«А как же брачная ночь?!»
От ужаса у нее вспотели ладони, но Микаэла быстро взяла себя в руки. У нее по-прежнему оставалось главное оружие, о котором Альтмар даже не догадывался. В любой момент Микаэла могла обо всем рассказать королю. А доказать, что она не Линкея — проще, чем маг мог бы себе представить. И Микаэле даже не придется говорить для этого на родном языке, показывать шрам на ноге или просить лин пересчитать ее родинки. Король поверит ей без доказательств!
— Нет, — едва слышно произнесла Микаэла. — Я не передумала.
— Вот и отлично! — ответил Йен.
К вечеру приехал травник. Он был обескуражен просьбой ее высочества и поначалу сильно волновался, даже ронял флакончики с эфирными маслами и пучки трав. Но убедившись, что принцесса вполне себе проста, успокоился.
Рецепт бальзама-ополаскивателя для полости рта в домашних условиях Микаэла помнила с уроков химии в старшей школе. У травника нашелся и розмарин, и мята, и масло чайного дерева, и кое-что из того, что в Канаде считается запрещенным. Невольно вспомнив Рейнольда с его осведомленностью в травке радости, Микаэла поняла, что ни разу по нему не затосковала. Дома и в клинике она наверняка издевалась бы над собой самоанализом, на который ее подталкивали бы Джоанна и любящие родные. А в Эйлинкеле у нее совсем другие заботы.
Смешав необходимые ингредиенты в нужных пропорциях, Микаэла залила смесь кипятком и дала бальзаму настояться. Когда она вышла на луг, уже смеркалось. Собрав кое-какие цветы, Микаэла занялась процеживанием и разливанием настойки по маленьким флаконам. Травник помог ей закупорить их и красиво уложить в корзину с цветами.
— И все? — с сомнением спросил Йен, поглядывая на приготовленный королю Яруэлю подарок. — Без едких порошков, нашептываний, театральных пасов руками и пафосного взгляда?
— Да, — Микаэла поправила цветы. — Этот бальзам не только приятный, но и полезный.
— Поверю на слово.
«Знал бы ты, сколько колдовских зелий продается в нашем магазине под названием "паштет", — мысленно хихикнула Микаэла. — Там есть все — и мышиные хвостики, и шкурки скунсов, и клювики утконосов».
Травник подтвердил ее слова, зная о свойствах использованных для бальзама растений, и попросил разрешения Микаэлы на его приготовление для продажи тинлугам. Она не отказала.
— Только вот с этой дрянью рекомендую распрощаться, — посоветовала она, пальцем отодвигая пучок веселящей травки.
Остатки еды с пикника Микаэла оставила на столе для Лена.
Они вернулись в замок поздно. Король уже был в своих покоях и готовился ко сну. Микаэла попросила Йена проводить ее к нему, якобы горя желанием поцеловать отца перед сном. Они попрощались у двери спальни его величества, где Йен вдруг сказал:
— И все-таки что-то в тебе изменилось.
— Что? — Микаэла растерялась, чувствуя, как под пристальным взглядом слишком наблюдательного братца у нее затряслись поджилки.
— Ты ведешь себя, как… как сестра, — подобрал он подходящее слово.
— Так и должно быть, разве нет? — засмеялась она, потрепав Йена по волосам. — Спокойной ночи, Йен.
— Спокойной ночи, Линкея, — ответил он и, поцеловав ее руку, пошел дальше по широкому коридору.
«Да не Линкея я! И ты, к счастью, не Айк!»
Глубоко вздохнув, Микаэла поскреблась в дверь и с позволения вошла в покои короля. Он сидел в постели и, повернув к свече какой-то свиток, сосредоточенно его изучал.
— Я хотела извиниться за свое поведение за завтраком, — робко произнесла Микаэла.
Король свернул свиток, отложил его и, мягко улыбнувшись, похлопал по кровати. Микаэла приблизилась и присела на край.
— Я выйду замуж за принца, — добавила она, от волнения теребя ткань платья.
— Нолан не против? — засмеялся король.
Микаэла тоже засмеялась.
— Я рад это слышать, — посерьезнев, ответил он. — Детство кончилось, Линкея. Мне жаль, что я так и не нашел для тебя маму. Претенденток хватало. Но они не заменили бы ее. Наверное, я был эгоистом. Тебе не хватало женского внимания и ласки. Я очень надеюсь, что ты подружишься с королевой Эллиадой. Она хорошая мать. Она научит тебя всему, чему должен был научить я.
Микаэла опустила лицо и попросила:
— Расскажи мне о маме.
Король погладил ее по руке и ответил:
— Она была прекрасной женщиной. И чем старше ты становишься, тем больше напоминаешь мне ее. А теперь иди спать, Линкея. Завтра будет трудный день.
Микаэла покивала и, легонько чмокнув короля в щеку, встала.
— Спокойной ночи, ваше… — она замолчала и, улыбнувшись, перефразировала: — Спокойной ночи, папа.
— И тебе, дочка, — пожелал он.
Вернувшись в комнату Линкеи, Микаэла кое-как сняла с себя грузное платье и позволила одной лине размять шею и плечи, затекшие за день, обещанным массажем. Потом она помылась в деревянном тазу, отпустила служанок и юркнула под одеяло. В эту ночь Микаэла намеревалась не жаться к изголовью, а спать! Но для начала она поставила перед собой цель.
— Или вы добровольно уйдете в отставку, мистер упырь, или я с позором вышвырну вас из королевства. — На ее лице заиграла многообещающая улыбка. — Ведь впереди у меня еще двадцать девять дней!