Вернувшись в замок, Аланнарвальд спрыгнул с Афеса и помог спуститься Микаэле, вновь подхватив ее на руки. Поставив ее перед собой, принц улыбнулся:
— Вы довольны, ваше высочество?
— Еще бы! Несомненно! — радостно ответила она.
Он отошел от нее и, погладив сбивчиво дышащего пегаса по шее и морде, сказал:
— Ты молодец, Афес! Напоите его перед сном, — попросил он конюха, и тот, учтиво поклонившись, повел животное в конюшни.
К Микаэле подбежали лины. Одна принесла шубку Линкеи, а другая поинтересовалась, не нужно ли что-то ее и его высочеству. Микаэла распорядилась, чтобы в малой гостиной разожгли камин и приготовили чай с угощениями.
— Ваш жилет. — Микаэла хотела было снять с себя камзол, но Аланнарвальд задержал ее руку.
— Не нужно. Он вам идет.
— Надеюсь, это комплимент, — засмеялась Микаэла.
Вскоре они умылись и расположились на диване перед камином. Лины принесли чай, вазы со сладкой выпечкой и запеченными яблоками и несколько книг. Микаэла отпустила их и сама налила чай принцу. Подав ему чашку, она заметила, что Аланнарвальд внимательно наблюдает за ней, и озадачилась вопросом, как давно это началось.
— Вас словно подменили, — вдруг произнес он.
— Почему вам так кажется? — занервничала Микаэла.
— Вы изменились за те шесть лет, что мы не виделись.
— Шесть лет долгий срок. Я выросла, повзрослела. — Она налила себе чай и поспешила отпить глоток. — Вы тоже стали другим.
Аланнарвальд тоже сделал глоток и, отставив чашку на столик, спросил:
— А каким я был в ваших глазах?
«Да откуда же мне знать?! Я с тобой сегодня утром познакомилась!»
— Юный, неуверенный, замкнутый, — пролепетала она первое, что пришло в голову. — Может, почитаем? — Микаэла взяла одну книгу.
— А сейчас какой?
«Не будем ходить вокруг да около, скажем скромно — мужчина моей мечты!»
Микаэла окинула Аланнарвальда робким взглядом и, покраснев, не смогла вымолвить ни слова. Он улыбнулся. Вопреки чаю, смочившему горло, у Микаэлы пересохло во рту. Она глубоко вздохнула, но ощутив, как ее грудь сдавливает не корсетом, а тисками душевного возбуждения, встала и поспешила попрощаться с Аланнарвальдом:
— Извините, ваше высочество. Благодарю вас за невероятный вечер. Мои эмоции невозможно передать словами…
— Вы утомились? Тогда не буду вас задерживать. — Принц поднялся с дивана, шагнул навстречу Микаэле и, подняв руку, медленно стянул с ее плеч свой камзол. — Спокойной ночи, ваше высочество.
— И вам.
Аланнарвальд взял ее за руку и, поднеся ее к губам, нежно поцеловал.
— До завтра, — произнес он, отпуская ее пальцы и выпрямляясь.
«Твою ж бабушку! — мысленно выругалась Микаэла, ощутив сильное головокружение. — Не сдохнуть бы за эту ночь!»
Сглотнув, она развернулась и корявой походкой продефилировала к выходу. А выйдя за дверь, отошла в сторону и, прижавшись спиной к холодной стене, стала переводить дыхание. Сердце было готово выскочить из груди, а ноги дрожали, едва удерживая Микаэлу. Отдышавшись, она поспешила к лестнице, где столкнулась со спускающейся королевой Эллиадой.
— Вы вернулись, — улыбнулась та. — Как полетали?
— Потрясающе, — весело призналась Микаэла и, оббежав ее, рванула в комнату Линкеи.
Проводив ее добродушным взглядом, королева спустилась на первый этаж и вошла в малую гостиную. Увидев сына, ворошившего в камине дрова, она подошла к нему, шелестя юбками платья, и спросила:
— Что скажешь?
— Ничего, — буркнул он, не вставая и не отводя взгляда от огня. — Либо она фальшивит, выполняя наказ отца выглядеть приличной девушкой…
— Либо?
— Либо… — Аланнарвальд поднял лицо и взглянул на мать, — либо она и вправду изменилась.
— В лучшую или худшую сторону? — Не унималась Эллиада, радеющая за счастье любимого сына.
— Она необыкновенная, — улыбнулся он, отставляя кочергу и поднимаясь. — И у меня в голове не вяжется, почему о ней ходят скверные слухи?
— Может, твой отец прав: не стоит верить сплетням? — Эллиада взяла его за руки и приковала к себе его внимание. — Что тебе подсказывает твое сердце, Алан?
— Я запутался, — признался Аланнарвальд. — Еще на состязании меня поразило то, что она не пыталась превознести себя и унизить меня, как было раньше. А потом… Богини Ценцарии, я впервые в жизни не могу подобрать слов, чтобы объяснить буйство собственных мыслей и чувств. Я будто заново познакомился с ней. Она кажется такой хрупкой, искренней, невинной. Видели бы вы, мама, как забавно она смущается. Ее будоражит мой голос, мои прикосновения, она даже прячет глаза, когда я улыбаюсь. Я всячески поддавался ей, она ни разу не попыталась флиртовать со мной. Но и ни разу не намекнула на грубость. — Он подошел к дивану и, сев, улыбнулся: — Иногда она такая смешная. Интересно выражается. А когда распахивает глаза, я вижу в них, как она мысленно отвечает мне одно, а вслух произносит другое. Боится саму себя.
— То есть она прошла испытание? — полюбопытствовала королева, довольная настроением сына.
Аланнарвальд ненадолго призадумался, глядя на огонь в камине, и ответил:
— Осталось еще одно. Лен. Придержу его до бала.
— Уверен?
— Иначе никак. Вдруг все это — ее игра. Но когда она примет кольцо и публично даст свое согласие выйти за меня, я докажу ей, что не позволю вытирать об меня ноги.
— Будь с ней мягок, Алан. Я воспитывала мужчину, а не деспота.
— Вот именно. Вы воспитывали мужчину, а не тряпку. Извините, мама. Я хотел бы побыть один.
Королева Эллиада улыбнулась и, подойдя к дивану, склонилась над сыном. Поцеловав его в висок, она пожелала ему спокойной ночи и покинула комнату. Вернувшись на второй этаж, она увидела идущего по коридору Йена.
— Что-то случилось, ваше величество? — обеспокоился он.
— Нет, обычная бессонница. Иногда ночью я гуляю по замку, — ответила королева, почти не солгав: ее бессонница и ночные прогулки не были выдумкой.
— Надеюсь, вы уснете, — улыбнулся Йен, отвесив легкий поклон.
— У вас очень мягкие постели. Спасибо, — ответила она и пошла дальше.
Как только королева Эллиада скрылась за дверью их с королем Яруэлем покоев, Йен сменился в лице и подошел к комнате Линкеи. Постучавшись, он дождался появления Микаэлы на пороге. Она уже переоделась и собиралась ложиться, поэтому столь поздний визит Йена ее насторожил.
— Йен? — удивилась она, озираясь по сторонам.
Он уперся руками в дверные косяки и, нависнув над Микаэлой, грозно прошипел:
— Кто ты такая, и где Линкея и Лен?