Клетка представляла собой неровный куб со стенками из частых прутьев, соединенных между собой бечевкой. На вид она казалась хлипкой, однако выдержала вес Микаэлы, когда ее подняли четверо торлугов. Скрип напугал неудавшуюся принцессу Эйлинкеля. Она посмотрела вниз и побоялась, что вывалится вместе с дном, но плешивый, будто прочитав ее мысли, засмеялся:
— Не страшитесь, ваше высочество. Рано еще. Рано.
Чтобы удержать равновесие в покачивающейся из стороны в сторону клетке, Микаэла обеими руками вцепилась в прутья. От ответа на угрозу старика она воздержалась. Да и что она могла сказать? «Ты за это заплатишь!» Подобное звучит эффектно только в кино. В реальной жизни такая фраза не несет ровным счетом ничего, кроме повода поржать.
Вскоре от запаха немытых мужских тел, гнилой прошлогодней листвы, плесени и дыма от коптящих факелов у Микаэлы засвербело в носу. Торлуги травили непристойные шуточки, пили хмельное из фляжек, вынимали грызунов из расставленных ловушек и запихивали их в мешки.
Какой бы прекрасной ни была страна, всегда найдутся те, кто пойдет против правил. Никто не мешал этим мужчинам честно работать, жить в городах родного королевства и обзаводиться нормальными семьями. И все же они сделали свой выбор — стали разбойниками. Вместо того, чтобы беспокоиться о себе, Микаэла размышляла о том, почему каждый из этих людей пошел по скользкой дорожке. Здесь были молодые и старые, высокие и коротышки, худые и полные — абсолютно разные мужчины, отрекшиеся от законов Эйлинкеля.
Прочистив горло, Микаэла осмелилась задать вопрос:
— Вы же понимаете, что ждет вас за мое пленение? Наверное, вы уверены, что ради моего спасения король выполнит ваши требования. Но что будет потом?
— У вас прелестный ротик, ваше высочество, — сплюнул главарь. — Позже им поработаете. Не напрягайте мышцы без толку.
— У нас нет требований, — по-шакальи хихикнул старик. — Вы наш трофей, ваше высочество, еще не поняли?
«Трофей!» — Перед глазами Микаэлы пронеслись пугающие картинки с чучелами зверей, их шкурами и головами в комнатах изысканных домов, с ожерельями из зубов и скелетами на веревочках.
— У нас напряженно с женщинами, — уточнил идущий рядом с клеткой парнишка. — Вы станете жемчужиной лагеря…
— Гарема! — рассвирепев, заорала Микаэла. — Отпустите меня немедленно! Вы захватили не ту! Я не принцесса!
«Куда же делась твоя смелость, королевна?! Жрать молочных поросят и плясать с принцами на балах ты принцесса, а как жареным запахло — все, голову в песок!»
— Не принцесса, говорите? — ухмыльнулся главарь и жестом руки остановил мужчин, тащащих клетку. — Предположим, платье и украшения вы украли. А лицо? Само наросло?
Торлуги затрубили издевательским хохотом.
— Вам же сказали, мы не собираемся вас продавать. У нас иные планы. — Главарь окинул Микаэлу похотливым взглядом, и ее понесли дальше.
— Вы пожалеете, если хоть пальцем тронете меня! — не унималась Микаэла, начав корить себя за то, что сбежала из замка, вместо того чтобы обратиться за помощью к близкому другу — Йену.
— А вы пожалеете, если не замолчите, ваше высочество, — ответил ей главарь. — Или вы желаете, чтобы я запихал в ваш рот…
— Заткнись! — зарычала она.
— …кляп? — договорил он.
Микаэла стиснула зубы и, зажмурившись, стукнулась лбом о прутья. Даже Альтмар выигрывал на фоне этих негодяев. Ценцария показала ей свою обратную сторону — неприглядную и порочную. Микаэла с тоской вспомнила Айка и его ретривера. Она все отдала бы, чтобы прямо сейчас телепортироваться в Уотерлу и до конца своих дней мириться с задиристым братцем и его псиной.
— Далеко ваш лагерь? — едва слышно спросила она.
— К утру дойдем, — ответил ей плешивый.
— Там есть другие женщины?
— И дети. Вы же знаете, ваше высочество. Зачем спрашиваете?
— Память отшибло.
— У королевских персон такое случается, — с горечью ухмыльнулся старик. — Народ взбунтовался: потребовал перестать содержать арестантов в темницах за счет королевской казны. А король Стефанус прослыл добрячком. Вот и пошел на поводу у жителей Эйлинкеля. Стал отправлять осужденных в восточные леса, кишащие дикими хищниками. Разве вы не знали о такой мере наказания, как изгнание?
— Эй, пень! — сделал ему замечание главарь. — Залепи расщелину, пока последние зубы в сугровых кустах не посеял! И завяжите принцессе монокли! Не на что ей тут глядеть.
Клетку опустили на землю грубо, без малейшего намека на пощаду. Не дав Микаэле ни минуты, ее вытянули через узкую дверцу. Зацепившаяся за торчащий в одном пруте сучок юбка сбила ее с ног. Микаэла снова упала, но ее быстро подняли на колени. Пока варвары решали, какой тряпкой завязать ей глаза, главарь обошел ее по кругу и, подцепив кончиком кинжала ожерелье, разорвал его. Старик поднял испорченное украшение с земли и незамедлительно сунул его в мешок. Главарь тем временем сорвал с головы Микаэлы диадему, испортив при этом прическу, и сосредоточенно посмотрел на перстень на ее пальце.
— Не отдам, — фыркнула она, пряча руку за спину.
Микаэла была зла на принца Аланнарвальда, но не могла позволить торлугам отнять у нее фамильное украшение королевы Эллиады.
Главарь опустился перед ней на корточки, когтями поскреб щетинистую щеку и оскалился:
— Тиб!
Микаэла старалась не думать об острие его кинжала, сверкающего в свете огней факелов.
— Тиб! — грознее повторил главарь.
Из толпы торлугов вышел высокий молодой человек. Он заметно отличался от остальных — выглядел чище, солиднее, спокойнее.
— Забери у нее перстень!
Тиб нервно покивал и, виновато потупив взор под ноги, двинулся на Микаэлу. Она поползла назад.
— Смелее, Тиб! Я не собираюсь возиться с ней до утра, — подгонял его главарь.
Парень, не поднимая лица, кинулся на Микаэлу, силой перевернул ее на живот и, заломив руку, снял перстень. Брыкаясь, визжа и извиваясь, Микаэла ничего не добилась. Тиб отдал украшение главарю, и тот, повертев его в руке, надел перстень на свой мизинец.
— Красивая вещица, — улыбнулся он во весь рот. — Кончайте с ней. Надо идти дальше.
Плешивый наконец определился, чем завязать Микаэле глаза. Выбрав для этой цели старый, поеденный молью платок, он подошел к ней и протянул руку, чтобы помочь подняться. Микаэла окинула главаря негодующим взглядом и, отказавшись от помощи старика, сама встала на ноги.
— Отойди от нее, торлуг! — будто гром прогремел смелый приказ Йена.
Микаэла обернулась. В нескольких футах от нее верхом на коне восседал младший племянник короля. Позади него из ночного мрака один за другим выходили шерлуги, вооруженные мечами, луками и копьями. Торлуги зашипели и зазвенели клинками. Они торопливо сомкнулись плотным кольцом, закрыв собой Микаэлу, и вознамерились атаковать.
«Класс! — закатив глаза, подумала она. — Теперь из-за меня еще и прольется кровь!»
— Нет! — вскрикнула Микаэла, озираясь по сторонам. — Я не сто́ю того, чтобы из-за меня драться насмерть! Очнитесь!
Ее никто не слышал. Торлуги не двигались с места, а шерлуги медленно обступали их со всех сторон.
— Да вы психи, — задрожав от ужаса, пробормотала она.
В какой-то момент все стихло, а потом резкий порыв ветра затушил огонь почти всех факелов. Площадку осветило серебристое сияние зависшего над верхушками деревьев пегаса. Едва Микаэла подняла лицо, как к ней спрыгнул сам принц Аланнарвальд. Точным взмахом меча он избавился от веревки, опоясывающей его грудь, и взглянул на Микаэлу. Не успела она сказать ему что-нибудь обидное и колючее, как торлуги завопили:
— В бой!!!
— Надеюсь, в морской, — пролепетала Микаэла за мгновенье до разразившегося оглушительного лязга.
— Держитесь за мной, ваше высочество. — Аланнарвальд схватил ее за руку и затащил за свою спину.
Растерявшись в мешанине, Микаэла попыталась сосредоточиться на ком-то одном, но все завертелись в хаосе. Крики шерлугов, рыки торлугов, ржание абов и стоны раненых давили на ее барабанные перепонки отголосками смерти, а запах крови, вскоре ударивший в нос, доказал, в какой опасной заварушке она оказалась. Микаэла пятилась назад, пока не уперлась спиной в мощный ствол дерева. Все это время сопровождающий ее Аланнарвальд отбивался от любого нападающего. Он ловко орудовал мечом, с проворством отражая сыплющиеся удары.
У торлугов не было шлемов и доспехов, зато они обладали маниакальной агрессией и дерзостью, снова и снова бросаясь на королевский конвой.
Йен тоже не прохлаждался в стороне, а смело сражался за спасение Микаэлы, пока она все крепче жалась к дереву, словно силясь выдавить в стволе трафарет своей фигуры.
Некоторые раненые торлуги кинулись врассыпную в первую минуту боя, но большинство продолжало атаковать. Они напоминали Микаэле стаю разъяренных волков, воюющих за добычу в голодное время.
Загнанная в тупик, она блуждающе таращилась на поле боя, где дерущиеся смешались в сплошную свалку. Микаэла была уверена, что в этом бардаке свой запросто мог ранить своего, по чистой случайности.
Торлуги в бою не соблюдали ни правил, ни чести, ни рамок приличия. Они бессердечно вонзали клинки в грудь, бока и шеи абов, рубили по их ногам, чтобы животные падали и скидывали шерлугов, которых разбойники кровожадно добивали всем, что попадалось под руку — кинжалом, камнем, бревном.
«Ножевые. Колото-резаные, — в панике соображала Микаэла. — Сотрясение мозга. Пролом черепа. Свернутая шея… Кошмар! О чем я думаю?! Все из-за меня…»
Она подняла руки и, повернув ладони друг к другу, сконцентрировалась на материализации энергетического шара.
— Чем вы заняты, ваше высочество? — опешил Аланнарвальд, получивший недолгую фору.
«Хренью», — подумала Микаэла и подняла лицо.
За спиной принца вырос главарь шайки торлугов.
— Обернитесь! — крикнула она.
Аланнарвальд шустро избежал удара, уклонившись от нападения, но противник не сдался и продолжил нападать. Отводя его от Микаэлы, принц не атаковал, а лишь оборонялся, ослабляя тем самым бдительность врага.
— Залезай! — скомандовал подскочивший к Микаэле Йен на коне. — Я отвезу тебя в замок!
— А как же Алан?! — встревожилась она, смотря, как принц уводит неприятеля во тьму.
— Что ж, мы будем о нем помнить, — вздохнул Йен.
— Что?! — Микаэла обомлела.
— Шучу, — улыбнулся он, протягивая ей руку. — Поспеши!
— Ты спятил?! Нашел время шутить!
Йен наклонился и ответил:
— Мик, это норма для мужчин Ценцарии. Тем более для королевской стражи. Считай, мы выпускаем пар.
— Чтобы выпустить пар, люди бегают по утрам, а не калечат друг друга! — выпалив это, Микаэла задрала платье повыше и помчалась туда, куда только что ушел Аланнарвальд.
Йен преградил путь пустившемуся за ней торлугу, несколькими взмахами меча отбился от него и погнал аба следом за Микаэлой. Стали затихать звуки борьбы и затухать последние факелы. Афес взволнованно летал над деревьями, очевидно, выискивая своего хозяина, но свечение его гривы и крыльев рассеивалось промеж ветвей и создавало играющие тени, которые можно было с легкостью спутать с силуэтами.
Микаэла обнаружила принца в рукопашном бою с главарем банды. Они барахтались на земле, безжалостно колошматя друг друга. Она вдруг вспомнила Джоанну, редкостную счастливицу быть свидетельницей потасовок. Только у той никогда не возникало желания вмешаться, чтобы разнять драчунов, или вызвать полицию. Она любила снимать зрелище на камеру своего мобильника, а потом в красках комментировать его, рассылая видео через мессенджеры всем знакомым.
— Йен, сделай что-нибудь! — умоляюще попросила Микаэла, заметив превосходство торлуга.
Меч Аланнарвальда валялся в стороне, и принц голыми руками сопротивлялся вооруженному кинжалом противнику.
Едва Йен спрыгнул с аба, как Аланнарвальд взвыл от боли. Торлугу удалось вонзить лезвие под его ключицу и надавить так, что то вошло по самую рукоять. В Микаэле будто что-то взорвалось. Она в мгновенье ока одной рукой материализовала небольшой энергетический шар и запустила его в главаря разбойнической группировки. Тот отлетел на несколько футов и, ударившись головой о ствол дерева, повалился навзничь.
— Как ты это сделала? — Йен замер на месте и уставился на потерявшего сознание торлуга.
— Долго объяснять, — бросила ему Микаэла и метнулась к скорчившемуся принцу.
Вокруг торчащего из его плоти кинжала увеличивалось багряное пятно. Кровь быстро пропитала одежду и растекалась по рубашке и камзолу, пришедшим в негодность.
Пегас, видимо, не найдя хозяина, полетел дальше. Микаэла подняла лицо, посмотрела вслед исчезающему лучику света и обратилась к Йену:
— Есть фонарик?.. Э-э-эммм… Вернее, факел или лампа?
— Сейчас, — ответил он и побежал к поляне, где тоже прекратилось побоище.
— Не шевелитесь, ваше высочество, — попросила Микаэла Аланнарвальда, стонущего сквозь стиснутые зубы.
Нельзя сказать, что ее обида на него вмиг испарилась, но его смелый поступок растопил внезапно образовавшийся в ее сердце лед. Йен притащил к ним того самого Тиба, особенно запомнившегося Микаэле. Парень держал перед собой зажженный факел, и в его свете были заметны ссадины и кровоподтеки на лице молодого торлуга.
— Свяжи ему руки! — скомандовал Йен, толкая Тиба к главарю их шайки.
Тот воткнул факел в землю, взял у Йена веревку и послушно поплелся выполнять приказ.
— Нет, постой! — остановила его Микаэла. — Сначала верни перстень.
Тиб молча кивнул и, встав перед своим главарем на колени, принялся стягивать украшение с его раздувшегося пальца.
— Не снимается, — пропыхтел он.
Йен сверкнул мечом и, подойдя к нему, хмыкнул:
— Может, руку отрубить?
— Йен! — застрожилась Микаэла.
— Ты права, это не поможет. Надо отрубить палец.
— Йен!
Он огорченно вздохнул, срубил с куста ветку и, убрав меч в ножны на поясе, оборвал листья. Перетерев их в ладонях, он выдавил немного скользкого сока и смазал им палец торлуга. Перстень соскользнул, и Йен вернул его Микаэле.
— Есть погибшие? — дрогнувшим голосом спросила она.
— Давай позаботимся об Аланнарвальде, — сменил он тему и, сев рядом, вытащил платок из внутреннего кармана своего камзола. — Держи. Я выну кинжал, а ты приложишь платок к ране.
— Хорошо. — Микаэла судорожно покивала, совсем забыв, что по правилам категорически не рекомендуется рывком вынимать из плоти инородное тело: раненый может умереть от обильного кровотечения.
Они все сделали быстро, но доставили принцу еще больше мучений.
— Мамма миа, сколько крови! Йен, платка мало… Отрежь кусок от моей верхней юбки.
— Уверена? — удивился он.
— Давай! Кровь нужно остановить! Платье все равно пришло в негодность!
Йен выполнил ее просьбу. Надавливая на рану, Микаэла осмотрелась и сказала:
— До лесного домика ближе, чем до замка. Там есть лечебные травы, можно согреться и отдохнуть. У нас мало времени, а королеве Эллиаде не нужно видеть сына в таком состоянии.
— Я понял.
— Нет, Йен! Берите торлугов и ведите их в замок. Ты должен успокоить всех. Я возьму двух шерлугов для охраны.
— Ты справишься в одиночку? — обеспокоился Йен.
— Постараюсь, — ответила Микаэла. — Только ты сможешь убедить всех, что с нами все в порядке. Буду ждать тебя на рассвете. Договорились?
— Ладно.
Йен кивнул и поднялся на ноги. Взяв своего коня под уздцы, он свистнул копошащемуся Тибу.
— Йен! — задержала его Микаэла, опомнившись. — Я не преувеличивала насчет Альтмара. Он держит Лена в своем подвале…
Аланнарвальд вновь застонал.
— Позже поговорим, — сказал ей Йен и повел аба к поляне.
Через считанные минуты двое шерлугов подняли раненого принца на коня, помогли Микаэле сесть верхом и повели их по узкой тропе к лесному домику.