— Давайте встретимся через полчаса возле ближайшей к вам станции метро. Устраивает?
Илья понял, что странному собеседнику известно, где он живет, и это немного встревожило журналиста. Но, решив, что риск небольшой, а от своих слов в случае неприятностей всегда можно отказаться, он согласился на встречу.
Илья и не подозревал, что в той статье, за которую он в свое время наслушался угроз, «Льва Сорокина» заинтересовало только одно место: там, где говорилось, будто Виктор Голенищев, не очень удачно попробовав себя во внутренней политике, собирается организовать какой-то международный спортивный комитет. Илья написал об этом наугад, руководствуясь какими-то слухами и намеками. Это место в статье отнюдь не было ни самым интересным, ни самым ударным. Но Леониду надо было выяснить о Голенищеве и его окружении буквально все.
Между тем, пока на станции метро встречались два человека, чтобы поговорить о Герасиме, сам Герасим находился в квартире Голенищевых. Виктор в это время был на телестудии, Регина — в школе, дома оставались только Инга и Юля. Герасим о чем-то тихо перемолвился с Ингой, и они пошли в ее кабинет. Юля посмотрела им вслед, и невольный холодок страха пробежал у нее по спине. Вчера она узнала достаточно, чтобы не доверять этим двум людям. Юля вспомнила предостережения немолодого, но симпатичного сыщика Леонида Павловича. Вспомнила, как горячо умолял ее Роман быть осторожной и ни во что не вмешиваться, находясь в доме Голенищевых. Этот парень вчера упорно провожал ее до самого подъезда и все твердил, что они должны быть вместе, что он постарается сделать ее счастливой. Вначале Юля, еще не отойдя от потрясений, плохо соображала, а потом, наконец, поняла, что Роман всерьез предлагает ей руку и сердце. И тогда, не в силах сдержать улыбки, она назвала его сумасшедшим типом, с которым опасно оставаться под одной крышей, но все-таки пообещала подумать над его предложением. Сейчас, перебирая в уме все эти подробности, Юля снова улыбнулась. Даже сквозь тревогу пробивалась непонятная радость.
Наверху послышалось стрекотание мобильного телефона. Подняв голову, Юля увидела, что по лестнице медленно спускается Герасим. Девушка в это время как раз протирала мебель в холле, а потому сразу же спряталась за открытой дверцей шкафа, стоявшего чуть позади лестницы. С первой реплики Герасима Юля поняла, что звонок его встревожил.
— Я еще не готов, — сказал он, понижая свой и без того глуховатый голос. — Нет, не сию минуту. Сумма наберется часа через два. Где это? Так, понятно. А мой интерес? Никаких ксерокопий, только подлинник. Обманешь — из-под земли достану.
Закончив разговор, Герасим прошелся вдоль холла медленно, словно раздумывая. Юля застыла в своем ненадежном укрытии, боясь выдать себя даже вздохом. К счастью для нее, в этот момент наверху появилась Инга и окликнула Герасима. Когда он поднялся на второй этаж, Юля кинулась к телефону, висевшему в противоположном конце холла, и поспешно набрала номер мобильника Ромы, а, когда парень откликнулся, тут же скороговоркой зашептала:
— Подслушала разговор Герасима. Мне кажется, ему звонил шантажист. Герасим сказал, что наберет нужную сумму часа через два-три. Я поняла, что он хочет выкупить какие-то документы. Видимо, шантажист назвал ему место, куда принести…
— Слушай, Юля, — перебил ее Роман, — я сейчас буду у вас, Леониду тоже сообщу. Постарайся задержать Герасима до моего прихода. Только так, чтоб он тебя ни в чем не заподозрил. Понимаешь, девочка моя любимая? Главное — будь осторожной. Все, лечу!
Едва Юля повесила трубку, как снова на лестнице послышались шаги. Теперь уже Герасим спускался не один, а вместе с Ингой.
— Юля, я сейчас поеду к своему брату, — сообщила Инга, — а ты никуда не уходи из квартиры, пока не вернется Виктор Климентьевич. Скажешь ему, где я. К двум часам придет Галя, организуете ужин. Сегодня вечером мы принимаем Бараника с семьей.
Галя была отличной кулинаркой, постоянно работавшей в доме Влада Ховрина. К Голенищевым ее приглашали, когда надо было организовать большой обед или ужин. А что означало принимать Бараника с его домочадцами, Юля уже трижды испытала. У банкира было два взрослых сына, у которых постоянно менялись гражданские жены, и дочь — студентка консерватории, любившая, чтобы в гостях ее всем коллективом уговаривали поиграть на скрипке. Один из сыновей Бараника, рыхлый, невысокий хохотун, почему-то претендовал на репутацию плейбоя и считал своим долгом при случае ущипнуть хорошенькую домработницу и сделать ей недвусмысленное предложение. Юля всеми силами старалась его избегать, чтобы не нажить лишних неприятностей. К тому же, никакие выгоды не заставили бы ее лечь в постель с этим наглым типом, чьи потные ладони и презрительно оттопыренные мокрые губы вызывали у нее отвращение. Спасало ее только то, что Голенищев не был снобом в отношении обслуги и, зная характер молодого банкира, сразу же предупредил его, что свою домработницу не даст в обиду.
Сообщение Инги о визите Бараников, конечно, не обрадовало Юлю. И вдруг девушка подумала, что, возможно, сегодня ей уже не придется терпеть их общество. С этого дня она может быть свободна от всего, что ей немило. Стоит лишь ответить «да» на предложение Романа Козырева, — и для нее начнется другая жизнь, пусть в скромной, но своей квартире, пусть без особых перспектив, зато без опостылевшей зависимости. Надо только немного потерпеть, дождаться прихода Ромы и Леонида, а уж они обязательно предпримут что-то такое, от чего всколыхнется дом Голенищевых, и им сегодня будет явно не до приемов.
Уходя, Инга бросила вопросительный взгляд на Герасима. Он коротко пояснил:
— Дождусь ребят — и поеду.
Молча кивнув Герасиму, хозяйка надела поданную домработницей шубу, элегантно уложила на плечи шарф и твердой походкой вышла из квартиры. И все же Юле показалось, что в глубине холодных серых глаз Инги прячется тревога, граничащая со страхом.
Оставшись наедине с Герасимом, Юля спросила:
— А вы, наверное, сейчас пойдете на телестудию, к Виктору Климентьевичу?
— Нет, — коротко ответил неразговорчивый охранник и тут же стал куда-то звонить.
Судя по репликам, Герасим просил кого-то поторопиться. Явно охваченный нетерпением, он сидел на кончике стула и нервно барабанил пальцами по столу. Юля, желая как-то расположить его к себе, уселась напротив и, отдуваясь, словно после тяжелой работы, пожаловалась:
— Господи, как я сегодня устала, а вечером еще и гостей принимать…
Герасим не пошевелился, лишь слегка блеснули его глубоко посаженные глаза, да губы разжались, чтобы сказать три слова:
— Уходи из домработниц.
— Что?.. — удивилась Юля. — Вам не нравится, что я здесь работаю? А я думала, вы ко мне хорошо относитесь.
— Потому и советую, что хорошо отношусь. У домработниц нелегкий хлеб, если они женщины честные. Ты, пока молодая, ищи себе занятие покрасивше. Или замуж выйди.
В дверь постучали, и Юля радостно встрепенулась, надеясь, что пришел Роман. Но, вопреки ее ожиданиям, явились те самые «ребята», о которых Герасим говорил Инге. Юля раньше не видела в охране Герасима этих двух парней и решила, что они либо новенькие, либо используются Герасимом для личных поручений.
— Пошли пошепчемся, — сказал вновь прибывшим Герасим и увел их в другую комнату.
Юля хотела бы, чтоб это совещание длилось как можно дольше. Нетерпеливо поглядывая на часы, она даже приоткрыла входную дверь, чтобы Роману не пришлось звонить. Но, увы, Герасим «шептался» со своими подчиненными не больше десяти минут. Парни стали у стены возле выхода, а Герасим снял с вешалки свое пальто. И тут Юля, не зная, что еще можно предпринять, подошла к Герасиму вплотную и попросила, заглядывая ему в глаза:
— Разрешите вас на пару слов, а?
— В чем дело? — Он недовольно скривился, но все же проследовал за Юлей несколько шагов.
— Герасим… честно, даже не знаю вашего отчества, вот лажа… — Девушка нервно засмеялась. — Скажите, вы так хорошо ко мне относитесь не потому ведь, что я нравлюсь вам, как женщина? Это чисто человеческая симпатия, да? Вы ведь вообще не бабник.
— Ох, и дура ты, хоть я тебя за умную держал, — с хмурым видом пробормотал Герасим. — А, чтобы понять, почему я не бабник, надо с мое пережить и переломаться. — Он вздохнул. — Просто жалко мне тебя бывает, как вспомню, что у меня мать тоже была домработницей.
— Да?.. — удивилась Юля. — Вот интересно! А у кого?
— Ну, что ты пристала, как банный лист? Уйди с дороги!
— Нет, я вас не пущу! — воскликнула Юля, заслоняя ему выход. — Расскажите мне все-все!
— Да ты кто такая вообще? — с подозрением спросил Герасим и грубо отпихнул девушку в сторону.
Юля, не удержав равновесия, упала на пол, и в ту же секунду услышала, как хлопнула входная дверь. Роман в два прыжка оказался рядом с Герасимом и сильным ударом сбил его с ног. Тут же крепкие ребята отделились от стены и набросились на Романа. Они явно не ожидали, что перед ними — серьезный противник. В первые же секунды разбросав парней по сторонам, Роман снова хотел кинуться на Герасима, но тот увернулся и приказал помощникам:
— Вырубайте его — и за мной!
С этими словами Герасим выбежал из квартиры. Но «вырубить» Романа парням не удалось. Началась драка, напомнившая Юле сцены из боевиков. Она не успевала следить за мельканием рук и ног, за прыжками и бросками. Падали стулья, звенела разбитая посуда. Наконец, убедившись, что противник оказался крепким орешком, один из подручных Герасима вытащил пистолет и направил его на Романа. Юля громко завизжала.
И в этот момент распахнулась входная дверь. На пороге стоял Виктор Голенищев.
— Что здесь происходит? — спросил он, ошеломленно глядя на дикую картину погрома и трех участников драки, изукрашенных ссадинами и кровоподтеками.
Но больше всего поразил Виктора пистолет в руках одного из нежданных гостей. Встретив негодующий взгляд хозяина дома, охранник тут же спрятал оружие в карман.
— Кто вы такие? — обратился Виктор к парням.
— Мы помощники Укладова, сейчас собирались идти по его заданию, а этот нам мешает. — Владелец пистолета указал на Романа.
— Какое еще задание, почему я не знаю? — удивился Виктор.
Подручные Герасима, мгновенно оценив обстановку, с двух сторон кинулись Виктору за спину и выбежали из квартиры, захлопнув за собой дверь. Заминки оказалось достаточно, чтобы Роман не успел за ними к лифту. Он понял, что Герасима и его людей уже не догнать. Шатаясь, Козырев вернулся обратно. Кровь из раны на лбу заливала ему лицо, мешала смотреть. Юля с испуганным восклицанием бросилась к Роману, повела его в сторону ванной комнаты.
— Кто этот парень? — спросил Голенищев, растерянно провожая их глазами.
— Мой жених, — ответила Юля, доставая из аптечного шкафчика бинт, пластырь, бутылочки с перекисью и йодом.
Виктор, споткнувшись об осколки разбитой вазы, воскликнул: