— Френкис Б.С.И. Мизелль.
— Б.С.И. — это «без среднего имени»?
— Правильно.
— А кто он по профессии?
— Это номер тринадцать… — проговорила она. — Так, обычная профессия. Музыкант.
— А какова профессия его матери? — спросил я.
— Это номер восьмой. Написано «Горничная».
— А что там еще написано?
— Ну, тут 27 пунктов! Период проживания, место рождения матери, раса отца, обычное местопребывание отца, девичья фамилия матери, название роддома, адрес, сколько всего детей рождалось у матери…
— Вот это, — сказал я.
— Номер 21, - сказала она. — Детей, рожденных матерью — 2. Сколько живых — 2. Сколько умерло — 0. Сколько выкидышей — 0.
— А другой ребенок — это мальчик или девочка?
— Мальчик.
— А девичья фамилия матери?..
— Гвендолин Рут Симмз, — ответила маленькая блондинка. — Редко теперь встретишь девушек с именем Гвендолин. А оно такое приятное и старомодное, правда?
— Пожалуй, — сказал я. — А может ваша система хранения сведений мне помочь, если я захочу выяснить имя этого брата?
— Отец и мать те же?
— Не знаю, — сказал я. — Впрочем, не думаю.
— А имя брата вы знаете?
— Нет.
— Его дату рождения?
Я покачал головой.
— А как насчет имени матери? Я имею в виду не ее девичью, а ее имя в супружестве?
— Нету, нету!
Она с сожалением покачала головой. Это ей не нравилось. Она не любила проигрывать в своем деле.
— У нас система не так устроена, чтоб можно было найти, имея только девичью фамилию матери. Ужасно, мне очень жаль.
— Не беспокойтесь об этом, — сказал я. — Можем мы сделать еще попытку?
— А как же, — сказала она, весело улыбнувшись.
— По этому я знаю только год и имя.
— Это пойдет.
— Год 1944-й, а имя я вам скажу по буквам.
И я сказал ей по буквам имя Игнатиуса Олтигбе. На этот раз, из-за того что я не знал точной даты рождения, ей понадобилось побольше времени. Около пяти минут. До сих пор не понимаю, почему вдруг я решил спросить свидетельство о рождении Олтигбе. Может быть оттого, что он был убит возле моего дома, и я счел, что кто-то должен одолжить ему немного бессмертия — хотя бы в форме признания того, что он был рожден? Или, возможно, это было просто любопытство относительно того, как нигерийский вождь умудрился родиться в Лос-Анджелесе посреди Второй Мировой войны. Иногда я посмеиваюсь над собой и пытаюсь убедить сам себя, что это было свидетельством блестящей интуиции — вроде той, которую проявляют величайшие историки, когда делают свои самые важные открытия. Беда только в том, все эти открытия так бы и не случились, если б кому-то в одно тоскливое воскресенье в Лондоне, Бостоне или в Сан-Франциско не взбрело в голову со скуки разобраться на своем чердаке.
Когда маленькая блондинка вернулась, улыбка у нее была напряженная и осуждающая.
— Так вы это знали с самого начала, не так ли? — сказала она.
— Что знал?
— Ладно! — сказала она. — Тогда продолжаем наши игры дальше.
Она заглянула в формуляр, лежащий перед ней на стойке. Я попытался прочесть его вверх ногами, но ее голос сбивал меня с толку.
— Игнатиус Олтигбе, родился 19 декабря 1944 года. Имя отца: Обафеми Олтигбе. Раса: негр. Национальность: эфиоп.
— Ну, не совсем…
— Он что, не эфиоп?
— Нигериец, — сказал я.
— Ох. Так они ж все равно из Африки, разве нет? Я думаю, тогда, в 1944, всех африканцев так называли — эфиопами то есть.
— Пожалуй…
— Обычное занятие отца: студент.
— А о матери-то что?
— Да вы уже знаете, — сказала она.
— Знаю что?
— Она та же, что и в предыдущем случае.
— Вы уверены?!