— «Куда-нибудь» — это куда? — спросил я.
— В Вашингтонский Больничный центр — пока не просохнет от пьянства, — сказал Дейн.
— А после? — спросил Синкфилд.
Дейн пожал плечами.
— В какой-нибудь частный санаторий.
— Есть такие частные санатории, откуда уже не выберешься, — сказал Синкфилд.
— Женщине необходима помощь, — сказал Дейн.
— И сенатор дает согласие?
— Его там нет, но мисс Мизелль сказала, чтоб я брал инициативу в свои руки и делал все, что необходимо.
— Хм… Она уже взяла в свои руки все полномочия?
— Мы целый час ждали прихода сенатора, но когда он так и не пришел, мисс Мизелль сказала, что она берет на себя всю полноту ответственности за несчастную Пиплз.
— А где ж сенатор? — спросил я.
Дейн взглянул на часы.
— Он пошел прогуляться уже часа два назад. И до сих не возвращался.
— Я бы и сам не возражал провести часок в ее обществе, — сказал Синкфилд. — Но мне всегда надо иметь кого-то при себе, вроде Лукаса.
— В качестве дуэньи, — вставил я.
Артур Дейн чуть-чуть улыбнулся, показывая, что в состоянии, едва услышав шутку, оценить ее. Это была слабая, болезненная улыбка, и она быстро исчезла. — Миссис Эймс хотела бы увидеться с вами, мистер Лукас, — сказал он.
— Так из-за этого она мне вчера звонила? — спросил я.
— Да.
— И вы тоже звонили по этому поводу?
— Точно так.
— Ну хорошо, я, наверно, навещу ее. Когда?
— Вы долго намереваетесь пробыть там, наверху? — спросил Дейн.
Я взглянул на Синкфилда, он покачал головой. Я ответил:
— Нет, недолго.
— Ну, если вам угодно, я мог бы подбросить вас до «Французского ручья» и отвезти обратно. Мне все равно туда надо в любом случае.
— О-кей, — сказал я. — Где встречаемся?
— Здесь, в холле. Мне в этом холле уж не впервой коротать досуг.
Синкфилд посмотрел кругом.
— Не такое уж плохое местечко для ожидания. Особенно, если кто-то вам платит за него по пятьсот баксов в день.
Прежде чем Дейн успел ответить, я спросил его:
— А зачем миссис Эймс хочет меня видеть?
— Не знаю, — сказал он.
— Вы спрашивали?
— Спрашивал.
— И что она сказала?
— Ответила, что это важно, — сказал он. — Если уж быть точным, она сказала, что это жизненно важно.
— Тогда, я полагаю, мне лучше навестить ее.
— Да, — сказал Дейн, — я думаю, надо бы.
И я, и Синкфилд дружно уставились на Конни Мизелль, едва только она нам открыла. Не знаю, сколько точно времени мы на нее глазели, но, наверно, несколько секунд. На ней было белое платье из какого-то материала двойной вязки, но не думаю, что мы пялились бы менее напряженно, если б она открыла нам дверь голой. Она как-то так, таким вот странным образом, воздействовала на меня. Примерно таким же образом она воздействовала и на Синкфилда. Должно быть, такое действие она оказывала на большинство мужчин.
— Ого, — сказала она, — оба-двое! Как мило. Ну, входите.
Мы вошли и смотрели, как Конни усаживается на одну из кушеток-близнецов, расположенных по бокам от камина. Садилась она грациозно, как бы невзначай продемонстрировав при этом свои ноги. Затем она плавно взмахнула правой рукой и сказала:
— Думаю, вам обоим будет удобно на другой кушетке.
Мы оба уселись на вторую кушетку. Я ждал, что Синкфилд начнет, но он медлил. Он пожирал глазами Мизелль.
— Лейтенант? — сказала она.
— Да.
— Вы всегда берете с собой на задание репортера?
Синкфилд взглянул на меня. Во взгляде явственно читалось желание, чтоб я немедленно испарился.
— Ох, ну я не думаю, что Лукас здесь в качестве репортера, — сказал он.