Телефон зазвонил четверть часа спустя, и я взял трубку.
— Маккоркл слушает.
— Добрый день, мистер Маккоркл. Ваша жена прекрасно себя чувствует, и вы сможете поговорить с ней через несколько минут. Но сначала я должен сообщить вам об изменениях в наших планах. Проект, выполнение которого поручено мистеру Падильо, переносится на более ранний срок — с будущей пятницу на вторник.
— Хорошо.
— Далее, джентльмен, так же задействованный в этом проекте, выразил желание встретиться с мистером Падильо. А также и с вами.
— Он в Вашингтоне?
— Прилетел сегодня, раньше, чем ожидалось. Его выступление в Нью-Йорке также перенесено на четверг, потому и возникла необходимость сдвинуть сроки.
— Я бы хотел поговорить с моей женой.
— С временными изменениями вам все понятно?
— Да. Когда он хочет встретиться с нами?
— Завтра.
— Где?
— В нашей торговой миссии. На Массачусетс-авеню, — он назвал адрес.
— В какое время?
— В три пополудни. Пожалуйста, не опаздывайте.
— Дайте мне поговорить с женой.
— Да, разумеется.
— Фредль?
— Да, дорогой.
— Как ты?
— Все нормально. Только немного устала.
— Они тебя не мучают?
— Нет, дорогой. Только раз заломили руку. Она уже не болит.
— Так у тебя все в порядке?
— Да, я...
На том наш разговор и закончился. Я положил трубку на рычаг, посидел, потом вновь снял трубку, один раз повернул диск.
— Принесите «мартини» с двойной водкой, — я посмотрел на Падильо. Он кивнул. — Два «мартини».
— Как Фредль?
— Нормально. Сегодня она не кричала, но говорит, что устала. Немного устала.
— С тобой говорил тот же тип?
— Да.
— Чего он хотел?
— Они перенесли дату покушения. С пятницы на вторник. А завтра мы должны встретиться с Ван Зандтом.
— Когда?
— В три часа дня в их торговой миссии на Массачусетс.
— Ты знаешь, где это?
— Адрес у меня есть. Наверное, я проезжал мимо не один десяток раз, но не могу вспомнить, что это за дом.
— И что надобно Ван Зандту?
— Он хочет встретиться со своим убийцей.
Падильо поднялся с дивана, прошелся по маленькому кабинету. Пять шагов в одну сторону, пять — в другую. Более места не было.
— Тут не разбежишься, — посетовал я.
— Способствует мыслительному процессу.
— Я бы присоединился к тебе, но двоим здесь не разойтись.
В дверь постучали, я крикнул: «Войдите», — и официант внес два бокала «мартини». Поставил их на стол. Я поблагодарил его, и он отбыл.
— Может, водка поможет, — я поднес ко рту бокал.
— Самые светлые идеи приходят посте двух-трех «мартини».
— Меня осеняло и после четырех.
Падильо закурил, вдохнул дым, закашлялся.
— Как ты думаешь, есть от фильтра хоть какая-то польза?
— Понятия не имею.
— Я бросал курить в Африке.
— И надолго тебя хватило?
— На два дня. Даже чуть больше. На два дня плюс три с половиной часа, если быть точным.
— Что последовало за этим?
— Я признал, что у меня нет силы воли. Испытав при этом безмерную удовлетворенность.
Падильо вновь сел, рассеянно перекатывая пальцами сигарету. Я посмотрел на мой бокал, на полированную поверхность стола, на бюро. Более интересных объектов для созерцания в кабинете не нашлось.
— Как там Фредль?
— По голосу определить трудно. Звучал устало, как она и говорила.
— Ты, похоже, расстроен.
— Я нервничаю. Это новое ощущение. Раньше я никогда так не нервничал из-за другого человека. Может, причина в том, что я поздно женился. Может, такое чувство возникает, когда матери рожают детей, а мужчины становятся отцами. Кажется, что я втянут в гигантский заговор. Весь мир против Маккоркла.
— Если ты еще скажешь, что весь мир против Падильо, я, пожалуй, соглашусь с тобой. Не все так просто, знаешь ли.
— Что? Ты о мире? Естественно, не просто.
— Нет. Я о том, что нам предстоит завтра.
— Не понял.
— Я дам задний ход и предложу им Димека.
— Ты нашел вескую причину?
— Причина есть. А уж какой она им покажется, роли не играет.
— И что это за причина?
— ФБР.
Вновь в дверь постучали. На этот раз герр Хорст и официант принесли ужин. Герр Хорст уже собрался налить мне марочного вина, оно шло у нас по тридцать долларов за бутылку, но я остановил его.
— Пусть пробует герр Падильо. Я после «мартини» ничего не различаю.
Падильо пригубил вино, одобрительно кивнул, и герр Хорст наполнил наши бокалы. Официант положил еду на тарелки. Что мы ели, я не помню, за исключением того, что пища была горячей, а масло — твердым, как камень.
— При случае скажи герру Хорсту, что он перемораживает масло, — попросил я Падильо.
— Мы продаем много вина? — он указал на бокал.
— Не слишком. Бутылка обходится клиенту в тридцать долларов.
— А нам?
— Девятнадцать долларов и семьдесят пять центов, но мы покупаем ящиками.
— Хорошее вино.
— Так чем нам поможет ФБР?
— Мы прикроемся их вниманием к нам, чтобы подсунуть Ван Зандту Димека.
— Откуда ты черпаешь свои идеи?
— Адреса нет. Только абонентный ящик в почтовом отделении.
Я кивнул, допил вино, отодвинул тарелку и закурил. Пятьдесят седьмую сигарету за день. В рот мне словно сунули клок гнилой соломы.
— Мы говорили о ФБР... мистере Гувере и его молодых, обходительных сотрудниках. Теперь они на нашей стороне?
— Да. Во всяком случае, на несколько ближайших дней. Я намерен попросить у них защиты.
— Защиты от кого?
— Мне есть кого назвать.
— Мне тоже, но на ком ты остановишься?
— На торговцах оружием.
— Это ребята шустрые. Естественно, из Африки?
— Ты абсолютно прав.
— А из-за чего они окрысились на тебя? Карабины со спиленным бойком или песок в космолине?[7]
— Космолин уже не применяют. Его заменили какой-то графитовой пастой. Она легче сходит.
— Любопытно. Но ФБР надо бы предложить что-то более весомое.
— Я собираюсь рассказать им об Анголе.
— Ага.
Падильо откинулся на спинку дивана, уставился в потолок.
— Что тебе известно об Анголе?
— Португальское владение в Западной Африке. В Южном полушарии. Не слишком ладит с Конго.
— Потому-то я и переадресовал партию оружия. Уже оплаченную партию.
— Понятно.
— Оружие предназначалось для наемников, которых готовили в Анголе для боевых действий в Конго.
— Не следовало их вооружать.
— Я подумал о том же. Кроме того, мне не хотелось создавать лишние трудности для дипломатов Португалии и Конго.
— Тем более что отношения между странами и так напряженные.
— Вот именно.
— И надолго ФБР поверит тебе?
— По меньшей мере, на несколько дней.
— И кто же нацелился на тебя?
— Португалец, заплативший за оружие и подготовку наемников. Он действительно существует. Я даже имел с ним дело.
— И ФБР защитит тебя от него?
— От его агента... или агентов.
— С какой стати?
— Потому что в обмен на защиту я расскажу им о моих сделках с оружием. Тех, что я довел до конца.
— И если Ван Зандт спросит, почему ты не можешь убить его, ты ответишь, что попал «под колпак» ФБР.
— А чтобы найти доказательства, им потребуется лишь оглянуться. Мальчиков Гувера не заметит только слепой.
— Но мы предложим им замену.
— Димека. И выйти на него они смогут лишь через меня, гарантировав жизнь Фредль.
— Чего стоят их гарантии.
— Ничего лучшего я придумать не могу. Мы потребуем, чтобы тебе предоставили возможность говорить с Фредль каждый вечер, вплоть до вторника. Или они соглашаются, или на сделке ставится крест.
— Торговаться-то нам не с руки.
— Я это знаю.
— Если ФБР сядет нам на хвост, они попытаются возложить на нас вину за покушение. В этом деле они — лишние.
— Я думаю, мы сможем избавиться от них, как только африканцы убедятся, что ФБР опекает нас, как наседка — цыплят. Большего нам от них и не нужно.
— Ты возьмешь семьдесят пять тысяч?
— Конечно. Нам же расплачиваться с этой троицей.
— А как ты задействуешь оставшуюся пару — Прайса и Шадид?
— Один будет работать с Димеком, второй — с нами, когда мы поедем за Фредль.
— Если выясним, где они ее прячут.
— Об этом можешь не беспокоиться.
Я покачал головой.
— Мне бы твою уверенность.
Мы договорились встретиться в десять утра. Падильо решил остался в салуне, а я отправился домой. Благо пошел уже двенадцатый час ночи. На Коннектикут-авеню повернул налево. Пешеходы встречались редко, погода стояла сухая и прохладная. Октябрь — не лето. Легкий ветерок гнал по асфальту мусор. Мужчина в солдатской шинели времен второй мировой войны пожаловался, что голоден, и я дал ему четверть доллара. Он поблагодарил и зашагал прочь. Я же думал о том, что скажу Фредль при встрече, чтобы она посмеялась и побыстрее забыла о случившемся.
Но в голову полезли совсем другие мысли, ибо в тот момент я ничем не мог помочь Фредль, да и благополучный исход казался весьма и весьма проблематичным. А потому мне не оставалось ничего другого, как переставлять ноги да прислушиваться к звукам вечернего города и скрежету собственных зубов. Идти я мог только домой. Слушать — только себя. И ждать, мучаясь неизвестностью.
Они выступили из-под арки административного здания. Трое. Молодые, лет двадцати двух, не более. В свете уличного фонаря я различил их длинные волосы. В куртках со множеством молний и в джинсах. Руки они держали в карманах. Один заступил мне дорогу. Двое держались по бокам.
— Да здесь человек, — заговорил тот, что стоял передо мной. Ростом повыше остальных, пошире в плечах.
— И правда, человек, Джилли.
Джилли воспринял последнюю фразу как шутку и громко рассмеялся, продемонстрировав мне свои зубы. Похоже, чистил он их не слишком часто. И без особого усердия.
— Извините, — пробормотал я и попытался обойти Джилли.
Он вытащил руку из кармана, ухватил меня за левое плечо и толкнул назад. Несильно.
— Вы торопитесь?
— Совершенно верно.
— Отделай его, Джилли. Вы с ним в одной весовой категории, — послышалось слева от меня.
— Вы припозднились, — заметил Джилли.
— Я работаю допоздна.
— И где же вы работаете?
— Поговорили, парень, и хватит. Дайте мне пройти.
— Вам придется подраться со мной, приятель, — процедил Джилли.
— Я не хочу с вами драться.
— И тем не менее придется.
Я решил начать с того, что стоял слева от меня. Возникло предчувствие, что у него в кармане нож. Изо всей силы ударил его в солнечное сплетение. Он отшатнулся, сел на асфальт, его вырвало. Я же повернулся к двум оставшимся. Джилли ударил меня левой. Я нырнул, но его кулак задел мое левое плечо. Второй парень тоже бросился ко мне, но я пнул его в колено, и он запрыгал на одной ноге, безучастный к исходу сражения. Я же достал из кармана нож, раскрыл его и двинулся на Джилли. Тот попятился. И пятился до тех пор, пока не уперся в стену. Одной рукой я взял его за грудки, а второй поднял нож, чтобы он видел, как блестит лезвие.
— Так какой глаз тебе менее дорог, приятель?
Он закрыл глаза и замотал головой.
— Не надо, мистер! Ради бога, не надо!
Потом он заплакал. Хорошо еще, что не наложил в штаны. Я его отпустил. По стенке он добрался до угла, затем бросился бежать. Остальные двое последовали за ним. Похоже, они напали на меня от скуки. Один из способов поразвлечься в пятницу вечером. Наверное, не только в Вашингтоне.
Футах в двадцати от меня стояли трое мужчин и две женщины. Затормозила пара машин: драка интересует всех. Один из мужчин подошел ко мне.
— Их же было трое.
— Вроде бы.
— Вы всегда носите с собой нож?
— Конечно. А вы — нет?
— Клянусь Богом, отличная идея. Он спас вам жизнь, не правда ли?
Я глянул на нож, который все еще держал в руке, сложил его, сунул в карман.
— Вижу, вы на моей стороне. Благодарю.
И пошел к своему дому. Поднялся на лифте, открыл ключом дверь, снял пальто, налил виски, добавил воды, включил телевизор. Понаблюдал, как один гангстер мутузит другого, гадая, когда же утихнет бьющая меня дрожь.
Ружейная смазка.