Боюсь я данайцев, дары приносящих.
Пошутив насчет нарядов, они взяли курс на запад и вскоре достигли побережья чуть севернее Чивитавеккьи, и потом радар, отмечавший изрезанную береговую линию, показал, что они приближаются к Ливорно. Оттуда они взяли курс на противоположный берег Лигурийского моря, Ливорно стал постепенно удаляться, пока не превратился в сплошную пелену мерцающих огней и под ними осталось только черное полотно воды да гулкое эхо роторов, разбивавшееся о волны.
Иногда луна выходила из-за туч, и тогда их вертолет, отражаясь в воде, казался призрачным кораблем, качающимся на неоново-белых барашках волн. Но луна снова пряталась, призрачный корабль исчезал, под ними снова смыкалась черная мгла, и тогда казалось, что они падают в бездонную пропасть.
Аллегра, поглядывая на Тома, заметила, что ему, похоже, тоже нравится эта жужжащая монотонность полета — прижавшись перепачканным лицом к стеклу иллюминатора, он был погружен в свои мысли. Интересно, осталось ли у него такое же ощущение страшного полиэтиленового пакета на лице и казалось ли по-прежнему, что ногти продолжают скрести земляные стены склепа?
Она вынуждена была признаться себе, что очень испугалась. И это был не страх перед опасностью, когда ты испытываешь прилив адреналина и без раздумий действуешь по воле инстинкта. Это был страх смерти, когда у твоего мозга предостаточно времени поблуждать по длинным пустынным коридорам сгущающегося ужаса и неопределенности. Такой страх, должно быть, таится в натужной веселости хирурга или в откровенно-смелой улыбке рентгенолога.
Наверное, этим и объяснялось сейчас успокоительное действие монотонно гудящего мотора, ставшее облегчением после жуткого ожидания смерти, пережитого ею в той страшной могиле. Жужжание вертолета напоминало о том, что она жива. О том, что ей удалось избежать смерти.
Правда, она не знала, что последует за этим счастливым спасением и кто помог им. Кому-то понадобилось, чтобы они выжили и продолжили расследование. Только вот кому это понадобилось, было совсем не ясно. Может, дону Де Луке, если д’Арси действительно был его человеком? Но тогда, как совершенно правильно заключил Том, Де Лука не стал бы поручать Контарелли убивать их ради того лишь, чтобы несколько часов спустя выслать им на выручку спасательную команду. Но если не Де Лука, то кто? ФБР? Том говорил, что когда-то работал в ФБР. Так, может, они? Не хотят упустить свой лучший шанс отыскать убийцу Дженнифер? Она сокрушенно покачала головой, не в силах найти ответ на этот вопрос.
Зато теперь она могла в полной мере доверять Тому. Она знала, что он не остановится на полпути, не свернет в сторону, не успокоится, пока не разберется с этой Делийской лигой и не накажет того, кто убил его подругу. Она даже немного завидовала его упертости. Вот интересно, есть ли такой человек, который мог бы сделать то же самое ради нее? Наверное, нет. Эта мысль лишь придала ей решимости. Она вдруг поняла, что если не пройдет весь путь до конца, то вместо нее этого не сделает никто. И тогда Галло окажется победителем.
Том постучал по стеклу иллюминатора.
— Монте-Карло.
Город словно выпрыгнул из ночи, впиваясь бетонными когтями в горный склон и разевая огненную пасть навстречу морю. Вертолет протарахтел над яхтами в гавани и взял курс на вертолетную площадку, выступавшую над водой. Высадив Тома с Аллегрой, он тотчас снова взмыл в небо и вскоре исчез из виду, оставив после себя только теплый шелест ветерка.
Площадка не принимала полеты по ночам, но кто-то позаботился о том, чтобы ворота ее были открыты. Ключи, найденные Томом и Аллегрой в бумажном пакете, подошли к «БМВ Х5», припаркованному у пустынного терминала. В машине они нашли свертки с одеждой: обычной, повседневной, и вечерними туалетами. Для Тома — костюм и рубашка, для Аллегры — маленькое черное платье по колено. К ним — туфли, запонки, расческа, косметика. Словом, позаботились обо всем до последней мелочи. И даже особо не разглядывая вещи, Аллегра поняла, что все они подходят как нельзя лучше. То есть эти люди, кто бы они ни были, знали, что делают.
— Ну что, дам пропускаем вперед? — сказал Том и, закрыв дверцу машины, деликатно отвернулся.
Только раздевшись, Аллегра поняла, какая она чумазая. И лицо, и руки, и одежда были перепачканы грязью всех сортов, которую она собрала во всех местах, где побывала, — и в подпольной типографии Ли, и в забрызганной пеной машине Кавалли, и в жутком подвале Контарелли, и в страшном пустом склепе. Она, как могла, оттерла себя влажными салфетками, подкрасилась и натянула платье. Перед тем как выйти из машины, она заглянула в зеркальце. В общем-то неплохо, если не считать волос, но тут понадобится месяцев шесть и несколько походов к дорогому парикмахеру, чтобы придать им более или менее приличный вид. Зато эта нелепая прическа очень ей помогла.
Она вышла из машины, чтобы поменяться с Томом местами, и очень надеялась, что его приподнятые брови можно считать знаком молчаливого одобрения. Через пять минут он тоже был готов.
— Хочешь за руль? — предложил Том, протягивая ей ключи. — Только на этот раз давай без таранов.
Она с улыбкой отказалась.
— Ничего смешного.
До казино от вертолетной площадки было рукой подать. Впрочем, в стране площадью всего 485 акров все места находятся в тесной близости друг от друга. Многочисленные «феррари» и «ламборджини» медленной вереницей тянулись к плас дю Казино, давая туристам возможность поглазеть из окошек. Свернув за центральным фонтаном, где булькающая вода походила на плавленое стекло, переливавшееся в свете прожекторов, и отстояв в очереди за каким-то «бентли-континенталь», они дождались, когда швейцар примет у них машину, чтобы отогнать ее.
Казино представляло собой роскошное здание в стиле барокко с позднеготическими башенками на фасаде, украшенном статуями и рельефами. Подсветка прожекторов расцвечивала его во все оттенки желтого — от янтарного до золотистого, а позеленевшей медной крыши было почти не видно за башенками. Часы в центре фасада, подпираемые двумя бронзовыми ангелами, показывали начало четвертого.
— Ты так и не сказал, зачем мы сюда пришли, — посетовала Аллегра, когда Том повел ее по мраморному вестибюлю к билетной кассе.
Оплачивая вход, Том снисходительно усмехнулся, словно считал этот вопрос глупым.
— Поиграть в блэкджек, конечно.
Внутри казино было устроено по простой и железной логике — чем дальше ты забирался и чем больше рисковал, тем больше денег ставил, чтобы их проиграть. Элементарное в общем-то надувательство, но за долгие годы своего существования оно привело к эволюции сложной интуитивной экосистемы, где те, кто находился на нижней ступеньке пищевой цепочки, редко дерзали проникнуть на территорию высшего звена, хищных млекопитающих.
Наблюдать за этой картиной не составляло труда, стоило только обратить внимание на то, что в залах ближе к входу обитали загорелые английские и немецкие туристы, повытаскивавшие со дна чемоданов слежавшиеся вечерние туалеты, прихваченные для парадного выхода. Свои скромные проигрыши они переживали с плохо скрываемым возмущением и обидой. Глубже, в средних залах, водилась уже другая публика — расфуфыренные и разодетые итальянские и французские парочки. Эти уже не туристы, а местные. Они прикатывали сюда на своих машинах, когда возникало желание поиграть, и за игорными столами чувствовали себя раскованно и непринужденно. А самые дальние залы, в глубине, были оккупированы русскими — как правило, дородными мужчинами в черных костюмах, не выпускавшими из пальцев сигару, которую они почему-то держали, как штык. Рядом с таким толстяком обязательно находилась хрупкая блондинка, по возрасту годившаяся ему в дочери и одетая непременно в белое — чтобы получше продемонстрировать загар. Они делали ставки с безразличием, граничившим со скукой, ставили фишки на все клетки подряд, не оставляя живого места на рулеточном столе, и надеялись, что это вращающееся колесо как-то оживит их однообразную жизнь, в которой давно уже не было места неосуществленным мечтам и неудовлетворенным потребностям.
Том переходил из одного зала в другой и не мог избавиться от нахлынувших горьких мыслей. Яркое мелькание игровых автоматов и веселый звон шарика рулетки напомнили ему казино «Амальфи». Эти воспоминания вцепились в горло и душили, словно норовя утащить его в какой-то другой, параллельный мир.
Он будто смотрел фильм. Эхо прогремевшего выстрела, Дженнифер скорчившись лежит на полу, запах крови и пороха, крики, паника. Фильм, который он мог включать, ставить на паузу, проматывать вперед и назад, но никогда не мог перемотать его назад дальше грянувшего выстрела. С того выстрела фильм начинался.
— Том? — Аллегра положила руку ему на плечо. — С тобой все в порядке?
— Да, я в полном порядке. — Он кивнул. Тот крик постоянно звенел у него в ушах, но он был уже озадачен другим. Теперь, когда он лучше разглядел казино, его поразило не столько сходство этого места с «Амальфи», сколько различия между ними.
Например, здесь играли не в «пунто банко», а в «железную дорогу». Маркировки на покерных столах были на французском, а не на английском. Колесо рулетки имело одно «зеро», а не два. И ощущался здесь какой-то особый горьковато-приторный привкус времени, дух в одночасье промотанных и выигранных состояний. Вроде бы едва уловимые различия, но все вместе да еще в окружении этих старинных канделябров и скульптур они делали это место живым, вдыхали в него душу. Кицман не смог бы создать такую атмосферу ни за какие деньжищи; его «Амальфи» по сравнению с этим старым казино казался силиконовой коробкой, убогим образчиком современной безвкусицы.
— Сдай-ка мне. — Том сел за пустой покерный стол и выставил на кон фишку на пять тысяч евро.
Крупье — долговязый тощий мужчина немного за сорок с длинными тонкими пальцами пианиста — внимательно посмотрел на него и улыбнулся:
— Месье Кирк! Рад видеть вас снова.
Он сдал Тому короля и пятерку.
— Я тоже рад, Нико.
— Я очень сожалел, когда узнал о вашей утрате.
В первый момент Том решил, что он имеет в виду Дженнифер, но потом понял, что речь, наверное, идет о его отце. Уже почти три года прошло. Вот, стало быть, как давно он здесь не был.
— Благодарю за сочувствие. Карту.
— Нельзя блефовать на пятнадцати! Даже я это знаю, — шепнула Аллегра, склонившись к нему.
— Семь. — Крупье назвал следующую карту. — Двадцать два. — Он сгреб карты и Томову фишку с кона.
— Вот видишь?! — воскликнула Аллегра.
— Я пришел за своим барахлом, — понизив голос, сказал Том и выложил на стол еще одну фишку на пять тысяч евро. — Оно еще здесь?
— Конечно. — Нико кивнул и сдал Тому туза и семерку.
— Восемнадцать. Не надо больше брать, — снова посоветовала Аллегра, но Том проигнорировал ее совет.
— Карту.
Крупье выложил перед ним восьмерку.
— Двадцать шесть.
Аллегра сердито пыхтела.
— А ты не любишь проигрывать, — сказал Том, которого позабавило выражение ее лица.
— Я не люблю тупо проигрывать! — поправила его она.
— Возможно, мадам права, — сказал крупье. — А в «рулетт англез» вы не пробовали?
— Вообще-то я надеялся встретить тут старого друга. Ронан д’Арси. Знаешь его?
Крупье помедлил, потом кивнул.
— Да. Он был у нас несколько раз. Дает хорошие чаевые. — Он помолчал и прибавил: — Неприятная история.
— Очень неприятная, — согласился Том. — А не знаешь, где я могу его найти?
Нико пожал плечами, потом покачал головой:
— Никто не видел его после пожара.
— А где он жил?
— На бульваре де Суисс. Дом вы сразу узнаете.
— А проникнуть туда поможешь?
Крупье снова оглянулся и, убедившись, что их никто не слышит, кивнул.
— Ждите меня в «Кафе де Пари» через десять минут.
— Да, и мне понадобится пара телефонов, — прибавил Том и бросил на стол еще одну пятитысячную фишку. — Вот. Это тебе за хлопоты.
— Мерси, месье, но четырех будет вполне достаточно. — Крупье вернул Тому фишку на одну тысячу евро и знаком дал понять распорядителю зала, что ему нужно отлучиться.
— Так ты нарочно проиграл оба эти раза? — недоуменно пробормотала Аллегра, когда они шли к выходу.
— Ему полагается вознаграждение в десять тысяч евро.
— Вознаграждение за что?
— За то, что позаботился вот об этом… — Он показал ей фишку, которую дал ему на сдачу крупье. На обратной ее стороне были накорябаны две цифры.
Том повел Аллегру в дальний конец вестибюля, потом через зеркальную дверь они вышли на мраморную лестницу, спустились по ней и оказались в узком коридоре, в конце которого находились мужской и дамский туалеты.
Оглянувшись и убедившись, что они одни, Том открыл шкафчик под лестницей и достал оттуда табличку «Не работает». Прикрепив ее к двери мужского туалета, чтобы никто не входил, он исчез внутри и вскоре выглянул, улыбаясь.
— Пусто.
— Это хорошо? — спросила Аллегра, не скрывая нетерпения в голосе, и зашла следом за ним.
Туалет этот Том помнил хорошо. Обычный сортир: справа от входа четыре деревянные кабинки, слева — шесть фарфоровых писсуаров, отделенных друг от друга перегородками из матового стекла. В центре помещения огромная беломраморная стойка с двумя раковинами и зеркалами. Стены были выложены крупной серой мраморной плиткой.
— Шестая вдоль, третья вниз.
Том показал Аллегре цифры, накорябанные на фишке, потом повернулся лицом к писсуарам и начал отсчитывать с левого края шесть плиток вдоль и три вниз.
— У меня получилась вот эта, — сказал он, шагнув вперед и указав на плитку над третьим писсуаром.
— У меня тоже, — сказала Аллегра, недоуменно насупившись.
Сняв со стены у двери огнетушитель, Том с размаху шарахнул им по плитке, которую они с Аллегрой выбрали. Плитка с глухим звуком продавилась.
— О, да там пустота! — удивленно воскликнула Аллегра.
Том еще раз ударил огнетушителем по стене. Соседние плитки вокруг уже имевшегося отверстия отвалились, образовав прямоугольный проем. Сунув туда руку, Том вытянул наружу огромную черную сумку.
— И давно она тут лежит?
— Года три или четыре, — ответил Том и объяснил: — Нико подкупил строителя, который тут работал, чтобы тот заново выложил плиткой эту комнату. Это была идея Арчи. Такая вот предусмотрительность. На всякие случаи жизни. Он придумал сделать тайник здесь и еще в нескольких местах по всему миру, где у него были свои люди.
Аллегра наклонилась посмотреть, когда он открывал «молнию» на сумке.
— А что там внутри?
— Батареи, инструменты, дрель, борескоп, магнитные приборы, рюкзак, — перечислял он, роясь в сумке. — Деньги, оружие. — Он достал из сумки два «глока», проверил обоймы и, убедившись, что они полные, убрал пистолеты в карман.
— А это что такое? — поинтересовалась Аллегра, вытащив из сумки какой-то маленький предмет размером с сигаретную пачку.
— Датчик местоположения. Трехмильный радиус. — Он вытянул антенну, вставил свежую батарейку и протянул датчик Аллегре. — Возьми его себе, если хочешь. Так я хотя бы тебя не потеряю.
— Не беспокойся, ты от меня так просто не отделаешься. — Она улыбнулась, бросив прибор обратно в сумку.
— Ладно. Тогда поможешь мне тащить все это добро по лестнице. Нико уже ждет нас.
Не прошло и десяти минут, как они уже подъезжали к дому д’Арси. Нико оказался прав — не заметить это здание было трудно. Они узнали его сразу не только по полицейской машине, стоявшей тут же на тесной улочке с односторонним движением, но и по обгорелым окнам верхних этажей, закоптившимся, как незатушенный окурок.
Том дал Аллегре несколько минут на переодевание, потом нетерпеливо постучал в окошко и, когда она опустила стекло, просунул в щель второй «глок» и пару запасных обойм.
— Ну что, готова?
— А патроны там есть? — спросила она, недоверчиво изогнув брови.
Она спрашивала вовсе не потому, что боялась или не хотела носить при себе пистолет. Наоборот, ей нравилось ощущать его привычную твердость у себя на бедре, придававшую уверенности, как рука партнера, ведущего в танце. Нет, она спросила именно потому, что хотела знать, есть ли там патроны.
— Давай не будем выяснять подробности. — Том игриво подмигнул.
Элитарный жилой дом носил название «Вилла де Роме» — весьма подходящее и, возможно, вполне не случайное, если они не ошиблись насчет связи д’Арси с Де Луки и с Делийской лигой. Здание хоть и старенькое, но со следами недавнего ремонта, превратившего фасад в подобие двухзвездочного отеля благодаря облицовке из розового мрамора, затемненному стеклу и позолоте.
— Bonsoir! — приветствовал их младший полицейский чин, дежуривший за стойкой в холле и, похоже, обрадовавшийся возможности хоть как-то скрасить однообразие своего ночного бдения.
— Тьери Ландри. Каролин Морель. Из дворца. — Том представился по-французски, и они с Аллегрой предъявили особые пропуска, которыми снабдил их Нико.
Офицер вытянулся перед ними в струнку.
— Нам нужно посмотреть квартиру д’Арси.
— Конечно, пожалуйста! — Он энергично закивал. — Лифт пока еще не работает, но я могу проводить вас по лестнице в пентхаус.
— Не нужно. — Том шагнул к нему ближе и проговорил многозначительно: — Нас здесь никогда не было. Вы нас никогда не видели.
— А что я видел, месье? — Офицер хитровато подмигнул, потом, спохватившись и вспомнив, что перед ним люди из дворца, опять вытянулся по стойке «смирно». К его величайшему облегчению, Том просто и безо всякой напыщенности улыбнулся в ответ:
— Вот именно, что?
По лестнице они поднимались молча, и чем выше, тем сильнее пахло гарью. Пол наверху был мокрый, а с потолков капала вода. Аллегру позабавила мысль о том, что пожарники, возможно, нанесли больше вреда жильцам, спасая их от огня. Вот и они с Томом сейчас во что-то вмешиваются, а не лучше ли оставить все как есть?
На третьем этаже Том остановился и снял с плеча рюкзак. Достав из него небольшое устройство, он прикрепил его к стене примерно на уровне колена.
— Датчик движения, — объяснил он, показывая ей крошечный приемник, который, как она догадалась, должен был запищать, если кто-нибудь пересечет инфракрасный луч устройства.
Они двинулись дальше по лестнице и через полминуты поднялись на площадку верхнего этажа, где гарью пахло так, что в горле щипало. Включив фонарик, Том осветил им дверь д’Арси — снятая с петель, она была приставлена к стене.
— Четвертьдюймовая сталь и четыре замка, — заключил Том, обследовав дверь. — Или он знал и сам впустил тех, кто напал на него, или их впустил кто-то другой.
Они вошли в квартиру, сразу же ступив на ковер из промокшей гари и обгорелых обломков; невесомые хлопья пепла порхали в луче фонарика, как мотыльки, слетающиеся на свет. Стены были дочерна вылизаны огнем, потолок выгорел почти полностью, во многих местах даже обнажились стальные перекрытия кровли, и сквозь них виднелось небо. От мебели тоже остались только черные скелеты, капризное пламя пощадило почему-то только один-единственный стул и довольно большой участок стены — словно хотело на их фоне подчеркнуть чудовищный размах остальных разрушений.
Аллегре сразу вспомнились фантастические фильмы про апокалиптический мир будущего, где после вселенской катастрофы смогли выжить всего несколько счастливчиков, вынужденных искать убежища и как-то существовать среди руин.
— Похоже, пожар начался отсюда, — сказала Аллегра, пробравшись в комнату, окнами выходившую на гавань.
Огонь здесь, похоже, бушевал особенно сильно — стальные кровельные балки покорежились, под окнами мутными лужами застыло оплавленное стекло, а камень стен еще хранил жар, не выстуженный даже морским ветерком. Были здесь также следы проводимой криминалистической экспертизы — специальное оборудование на подставке, передвижные светильники, расставленные по углам.
— Может, и отсюда, — согласился Том, светя фонарем на черную груду под останками книжного шкафа. — Как можно было бы подумать.
— Ты что имеешь в виду?
Том порылся б рюкзаке и достал одну из фотографий, кем-то оставленных для них в вертолете.
— Скажи, что ты там видишь? — спросил он.
Аллегра внимательно изучала фото, потом посветила фонариком на обгоревший книжный шкаф. Тот самый, что и на фото. Только вот… Она вдруг заметила на фото какое-то прямоугольное очертание, в свете фонарика оказавшееся чем-то вроде маленькой металлической решетки, вмонтированной в стену примерно на высоте человеческой головы.
— А это что такое? — проговорила она, нахмурившись.
— Вот и мне тоже интересно, — пробормотал Том. — Может, и ничего. Но тогда… — Он подошел к стене и осторожно провел по ней рукой. Из-под густого слоя сажи выступил узкий желобок.
— Потайная дверь! — воскликнула Аллегра.
— Да, потайная комната, — кивнул Том. — Решетка здесь была, по-видимому, для поступления воздуха, а скрывал ее книжный шкаф. Д’Арси никуда не исчезал. Он даже не выходил из этой квартиры.
— А открыть ее ты можешь?
— Не знаю. Все-таки сталь полудюймовой толщины. — Том постукал костяшками пальцев по двери и беспомощно пожал плечами. — Электромагнитный замок. Учитывая, что электричество в квартире отключено, замок откроется, только когда разрядятся батареи.
— И когда же это будет?
— Как правило, через сорок восемь часов после отключения общего электричества.
— То есть ждать еще не меньше двенадцати часов, — подсчитала вслух Аллегра, вспомнив время пожара, указанное в оставленной им ориентировке. — Но мы-то не можем здесь столько торчать!
— А нам и не придется, — успокоил ее Том. — Только помоги мне расчистить проход.
Они разгромили останки книжного шкафа, кашляя от сажи и копоти.
— По идее здесь, конечно, должна быть кодовая кнопочная панель, но она скорее всего расплавилась от огня, — сказал Том, расчищая от сажи дверную коробку потайной комнаты. — Правда, обычно бывает еще скрытая панель, которую прячут в стене на крайний случай. Вот она должна быть изолирована и скорее всего не пострадала от огня.
Он стал ощупывать закопченную стену руками примерно на уровне пояса.
— Есть!
Поплевав на руки, Том размазал сажу, после чего на стене показалась прямоугольная панелька запирающего устройства.
— Ой, да она еще работает! — воскликнула Аллегра, посветив фонариком на мигающие огоньки кнопок.
Том порылся у себя в рюкзаке и выудил оттуда какое-то маленькое устройство, напоминавшее калькулятор. Содрав с замочной панели внешний кожух и обнажив электросхему, он присел и приложил к ней вынутое из рюкзака устройство. Дисплей его сразу же засветился, и на нем забегали цифры, забегали вроде бы беспорядочно, но постепенно, одна за одной, начали замирать, и устройство их считывало. Замочная панель откликалась на этот процесс миганием крохотных светодиодных лампочек, поначалу неуверенно, а потом со все возрастающей скоростью, и вскоре на ней высветилась зелеными огоньками комбинация цифр — 180373.
С гидравлическим шипением дверь в потайную комнату открылась.
Аллегра ступила на порог и, отшатнувшись, выругалась, прикрыв рот ладонью.
Заглянув в комнату, Том понял почему.
Кроваво-красный свет работающего запасного освещения придавал всей картине еще более зловещий вид. Тело д’Арси лежало в углу и уже начало распухать от жары, испуская приторную вонь мертвечины. Голова была безвольно склонена на грудь, глаза выпучены, словно кто-то пытался выдавить их, живот непомерно вздулся под рубашкой, в просветы между пуговицами виднелась покрывшаяся синевато-зелеными мраморными пятнами кожа.
Дыша только ртом и стараясь не задерживать взгляд на вывалившемся изо рта черном распухшем языке, превратившем лицо д’Арси в чудовищный предсмертный оскал. Том вошел в тесную комнатенку. Аллегра старалась держаться ближе к нему.
— Видимо, задохнулся от дыма, — предположил Том, указывая на свисавшие с вентиляционной решетки полоски аптечного пластыря, которыми д’Арси, судя по всему, пытался заклеить отверстие. — Задохнулся, а уж потом спекся.
— Аллегра снова выругалась.
Оглядевшись, они заметили, что д’Арси использовал комнату скорее как хранилище или архив. Вдоль дальней стены до самого потолка ровными рядами громоздились коробки с папками. Огромный рабочий сервер, к которому были подключены другие компьютеры в доме, по-видимому, был установлен здесь для дублирования всей информации. И, судя по всему, д’Арси, как и большинство людей, имеющих такие комнаты, находил утешение в том, что может, если захочет, использовать ее по прямому назначению, хотя наверняка никогда не думал, что в этом возникнет надобность.
— А ну-ка помоги мне снять вот эту коробочку.
Осторожно перешагнув через раскинутые ноги д’Арси, Том снял одну из коробок и открыл. Внутри, аккуратно разложенные по годам, лежали четыре или пять скоросшивателей с подколотыми внутри сотнями накладных.
Аллегра раскрыла последнюю по хронологии папку и стала листать страницы.
— Смотри-ка, счета за обновление места на кладбище «Чимитеро акаттолико» в Риме, за аренду частного самолета, за апартаменты в отеле. Договор за аренду яхты. Ишь ты, какие расходы у богатых!
— А что-нибудь связывающее его с Де Лукой есть? — спросил Том, стаскивая вниз другую коробку.
— Да вроде бы нет. Так, всякие контракты, проводки платежей, счета… — Она пролистала пару папок.
— Здесь то же самое, — сказал Том, опуская на пол третью коробку.
— А хотя вот, смотри-ка, — вдруг сказала Аллегра, наткнувшись на толстенную пачку банковских бюллетеней. — Каждый раз, когда платежи переваливали за десять миллионов, излишек переводился на какой-то счет в «Банко Розалиа».
— «Банко Розалиа»? — Том озадаченно нахмурился. — Это не тот ли, где работал Ардженто?
— Совершенно верно, тот самый. А стало быть, вот она связь между д’Арси и теми убийствами.
— Зато пока нет никакой связи между его смертью и Цезарем или Караваджо, — заметил Том. — Зачем Моретти убивать д’Арси?
— А может, он и не убивал. Не успел. Может, д’Арси случайно сам захлопнулся здесь, — предположила Аллегра.
Хотя ее слова и не убедили Тома до конца, он согласно кивнул. Это убийство по сравнению с другими выглядело каким-то спонтанным и незапланированным. Совершенно по-другому выглядело.
— А что тебе известно о «Банко Розалиа»? — спросил он.
— Да в общем-то ничего. — Она пожала плечами. — Маленький банк. Основной пакет акций принадлежит Ватикану. Человека, который управляет этим банком, я встретила в морге. Он приходил туда на опознание тела Ардженто.
— Надо будет их забрать, — сказал Том, указывая на стопку дисков, на которых, как он подозревал хранилась вся информация. — Если банк как-то замешан в этом деле, мы сможем отследить это по проводкам платежей.
— А с ним что делать? — Аллегра махнула в сторону мертвого тела.
— Дверь мы снова запечатаем, и пусть он лежит тут до завтра. А завтра отключится запасное питание, дверь откроется и полиция найдет его, — сказал Том. — Он не расскажет им ничего такого, чего бы мы… — Он не договорил, так как взгляд его упал на руку д’Арси.
— Ты что?
Том присел на корточки рядом с телом и взял мертвеца за руку.
— Часы, — сказал он, пытаясь нащупать застежку.
Черный ремешок из крокодиловой кожи крепко врезался в распухшую плоть, от перепачканных сажей пальцев Тома на бледной мертвой коже оставались темные разводы.
— А что часы?
— Это «Цифф».
— Цифф?
— Да, Макс Цифф. Известный часовщик. Гений. Изготавливает всего три или четыре штуки в год. Часы его работы стоят сотни тысяч, а иногда и миллионов.
— А как ты понял, что эти часы его работы? — Аллегра присела рядышком.
— Оранжевая секундная стрелка, — объяснил он, справившись наконец с замочком. Ремешок отстегнулся, оставив на запястье мертвеца глубокую вмятину. — Это его авторский почерк.
— А я такие уже видела, — нахмурившись сказала Аллегра, взяв в руки часы.
— Ты уверена, что это был «Цифф»? — Том бросил на нее недоверчивый взгляд. Ведь часы эти были не только редкостью, но еще имели весьма неброский вид, поэтому, как правило, не привлекали внимания.
— Это был не просто «Цифф», а точно такой же «Цифф», — уверила его Аллегра. — Часы эти я видела в коробке с вещдоками по делу Кавалли. Белый циферблат без фирменной марки, стальной корпус, римская нумерация, оранжевая секундная стрелка и… — Она перевернула часы донышком кверху. — Точно! Гравировка в виде греческой буквы на оборотной стороне. Только здесь «дельта», а у Кавалли была «гамма».
— А ты уверена, что…
— Да говорю же тебе, точно такие же часы!
Том удивленно покачал головой.
— Наверное, был какой-то спецзаказ, потому что обычно он изготавливает свои авторские вещи в единственном экземпляре.
— Значит, нам надо с ним поговорить, — заключила Аллегра. — Поскольку заказ такой необычный, он может вспомнить, кто сделал его и где этих людей найти.
— Для этого придется навестить его лично, потому что телефона у него нет.
— Да? А где навестить?
— В Женеве. Мы могли бы добраться туда на машине за несколько часов, а Арчи… — Резкий электронный писк не дал ему договорить. Том метнул настороженный взгляд на дверь. — Кто-то сюда идет.
Они бросились к выходу, Аллегра замешкалась на секунду, чтобы нажать кнопку, и едва успела отдернуть руку, как дверь захлопнулась. Том быстро приладил кожух к панели и прикрутил ее обратно, потом размазал сажу по стене, чтобы это место не бросалось в глаза.
— Давай-ка туда! — шепнула Аллегра, утаскивая Тома за руку на балкон, где им сразу же пахнуло в ноздри прохладным свежим воздухом, показавшимся благодатью после этой душегубки и запаха мертвечины.
А вскоре, замерев и прижимаясь спиной к стене, Том услышал, как кто-то вошел в комнату и остановился. Бесшумно достав из рюкзака пистолет, Том снял предохранитель. Аллегра, стоявшая по другую сторону балконной двери, сделала то же самое.
— Это Орландо говорит, — сказал голос по-итальянски. Том насторожился, потому что голос показался ему до странного знакомым. — Нет, пока закрыта… — Голос некоторое время молчал, выслушивая ответ в трубке, а Том в этой тишине старался даже не дышать. — Они разгребли то, что осталось от книжного шкафа, так что, видимо, знают про дверь… — Голос опять замолчал, а Том все силился припомнить, где он его совсем недавно слышал. Вот бы только вспомнить, где и когда! — Разумеется, я позабочусь, чтобы тут находился наш человек, когда она откроется. Уж тут они для нас расстараются. А если что, то в морге у нас тоже свой человек имеется… договорились же… Да, сразу, как только вытащат тело… Да не волнуйся, все будет нормально! Я вернусь раньше, чем они приземлятся.
Телефонный разговор закончился, и шаги удалились в сторону лестницы. Вскоре датчик движения снова запищал, и Аллегра облегченно вздохнула. Зато Том метнулся с балкона в квартиру и бросился к выходу.
— Ты куда? — окликнула она его, догоняя. — Том! — Она схватила его за рукав и потащила обратно. — Ты что? Он же тебя услышит!
Когда Том обернулся, глаза его горели, а голос дрожал от ярости.
— Это он! — Он в сердцах сплюнул. — Я узнал его по голосу!
— Да кто?
— Тот священник, — процедил Том сквозь зубы, в один миг забыв о Кавалли, о лиге и о часах «Цифф». — Священник из «Амальфи». Тот самый, которого прислали обменять Караваджо на деньги.
Пулей вылетев из квартиры, Том помчался по лестнице, так что Аллегра едва за ним поспевала. Ничто сейчас не волновало Тома. Ничто, кроме одной вещи — не упустить мерзавца, не дать ему уйти. Ведь он являлся связующим звеном между событиями, произошедшими здесь, убийствами в Риме и гибелью Дженнифер. Он мог привести Тома к заказчику этой подставы.
Через несколько минут они, запыхавшись, выбежали в вестибюль первого этажа.
— В какую сторону он пошел? — рявкнул Том, обращаясь к дежурному офицеру.
Тот при виде перепачканного сажей лица Тома перестал улыбаться и, запинаясь, испуганно пробормотал:
— Кто?
— Человек, который только что спустился сюда по лестнице перед нами, — объяснил Том, теряя терпение.
— А сюда никто после вас не заходил, — виновато, словно оправдываясь, ответил офицер.
— Значит, как-то по-другому проник, — догадалась Аллегра. — Может, спустился по балконам из другой квартиры.
Выйдя на улицу, они первым делом услышали, как загромыхали, открываясь, ворота гаража в соседнем здании. Из них выпорхнул кроваво-красный «альфа-ромео» и, газанув, умчался по улице. Том только краем глаза успел увидеть водителя.
— Все в порядке? — крикнул им вдогонку обеспокоенный полицейский, когда они бросились к своей машине.
— А ты уверен, что это он? — спросила Аллегра, держась за ручку «бардачка», когда машина рванула с места.
— Я запоминаю каждый голос, каждый взгляд, каждое лицо в темном переулке, — холодно сказал Том. — А его я слышал так же близко, как тебя. Это он, я узнал его. И если он здесь, то тот, кто послал его, тоже должен быть здесь.
Они догнали «альфа-ромео» возле казино — священник, похоже, не собирался нарушать правила и превышать скорость. Пристроившись на расстоянии, Том ехал за ним до самого порта. Там священник вышел из машины и направился к воде, где его ждал баркас, покачивающийся между двух катеров.
— Давай доедем до пирса, посмотрим, куда он двинется дальше, — предложила Аллегра.
Том доехал до причала и выскочил из машины, прихватив из рюкзака очки ночного видения. Надев их, он стал следить за баркасом, когда тот направился наперерез волнам к огромной яхте, стоявшей на якоре посреди залива.
— «Голубая мечта», — прочитал Том название на носу судна. — Из Джорджтауна. — Подумав, он прибавил: — Нам надо как-то до нее добраться.
Аллегра настороженно смотрела на него, словно решая, стоит ли его отговаривать, потом, пожав плечами, махнула рукой в сторону:
— А что-нибудь из этого не подойдет?
Они бросились бегом к причалу, где на приколе стояли три катера. Ключи от одного они нашли прикрепленными к пробке от шампанского в непромокаемом ящике для инструментов. Уже через несколько минут они неслись, рассекая волны, по направлению к яхте.
— Все, хватит! — скомандовал Том, перекрикивая шум меря. — Если подойдем ближе, они нас услышат. Дальше я доберусь вплавь.
Аллегра выключила мотор и подошла к нему. Перепачканными сажей руками он снял галстук и расстегнул ворот рубашки.
— Ты же не знаешь, сколько человек там на борту и кто они вообще такие! — сказала она.
— Я знаю только, что там находится человек, участвовавший в убийстве Дженнифер. — Он скинул ботинки и встал, нацепив на руку очки ночного видения. — И этого мне достаточно.
— Тогда я поплыву с тобой!
— Нет, ты останешься на катере, — сказал он, протягивая ей мобильник, который дал им крупье, и часы д’Арси. — Иначе его отнесет течением, и мы тогда вообще не вернемся обратно.
Аллегра надулась.
— А я думала, мы делаем одно дело.
— Да, но в данном случае я должен действовать один.
— Я могла бы все-таки остановить тебя, — сказала она, вставая у него на пути.
Том помолчал, потом кивнул:
— Наверное, могла бы. — Он опять помолчал. — Но не думаю, что нужно. Ты же знаешь, что я должен сделать это сам!
Некоторое время они молчали, потом Аллегра отошла в сторонку. Том кивнул ей, протиснулся мимо нее к корме и погрузился в воду.
— Послушай, я же не дурак, — сказал он и постарался изобразить обнадеживающую улыбку. — Я буду осторожен. Дай мне двадцать минут. Максимум тридцать. Я только узнаю, кто там на яхте и что они делают.
Поджав губы, она неохотно кивнула.
Развернувшись, Том оттолкнулся пятками от борта катера и поплыл. Минут через пять — десять, несмотря на промокшую одежду, тянувшую ко дну, и на небольшое течение, относившее его в сторону, он отмахал уже ярдов сто пятьдесят.
С близкого расстояния яхта оказалась даже больше, чем выглядела с берега, — футов четыреста в длину. Идеально белые борта высились над водой как айсберг, изогнутый нос целеустремленно рассекал волну, будто яхта не стояла на якоре, а шла со скоростью не менее восемнадцати узлов. Том насчитал в общей сложности пять палуб с радарами, локаторами и целым лесом антенн — тут и авианосец позавидовал бы.
Баркас был пришвартован к плавучей платформе, болтавшейся за кормой. Из воды Том сначала выбрался на эту платформу, а уж потом вскарабкался на борт яхты. На платформе он не заметил ни одной живой души, зато обнаружил огромный ангар, электрическую лебедку с ящиком для троса и еще целую флотилию из водных лыж, надувных лодок и прочих плавсредств.
На платформе Том нашел стопку полотенец, вытерся, застегнул пиджак и поднял воротник, чтобы не так была видна в темноте белая рубашка. Надев очки ночного видения, он включил их. В один миг ночь превратилась в яркий день, хотя один окуляр немного отдавал зеленым. Вся палуба до самого конца осветилась так, словно где-то поблизости вспыхнул фейерверк.
Осторожно, крадучись, Том стал пробираться по многочисленным лесенкам на главную палубу — только на ней, как он заметил еще с моря, были хоть какие-то огни. Двигаясь по палубе, он старался пригибаться под иллюминаторами и все время оглядывался. Он дошел до середины, там были открыты две двери, тусклый свет проливался из них на дощатое покрытие палубы. Том выключил очки и заглянул в первую дверь. Столовая, обитая панелями орехового дерева, стол, уже накрытый к завтраку, — на нем сияют фарфор и хрусталь. На стене посередине — «Женский портрет» Пикассо, несколько лет назад исчезнувший с одной яхты на Антибах.
За другой открытой дверью оказалась гостиная. Там над камином висело полотно, которое Том узнал сразу, — «Морской пейзаж в Схевенингене», украденный из Музея Ван Гога в Амстердаме. В этой комнате тоже был накрыт стол, хотя скорее не для завтрака, а для коктейлей — шампанское, охлаждающееся в ведерке со льдом, пустая бутылка из-под шато-марго 1978 года рядом с наполненным графином и расставленные на хрустящей льняной скатерти бокалы.
Снова включив очки, Том продолжил путь вдоль палубы, уже начав сомневаться, стоит ли искать удачи здесь или лучше спуститься на палубу ниже. Но не успел он принять решение, как дверь впереди открылась и на палубу вышел человек — он говорил по телефону. Том спрятался за переборкой и замер. Это был тот самый священник. Сейчас он смеялся, и рот его мерзко кривился, но Том узнал его — человек из казино — средний рост, европеец, вьющиеся волосы, румяные щеки.
Даже возникший перед глазами образ Дженнифер не смог затмить подступившей волны гнева, от которого сдавило грудь и зубы стиснулись сами собой. Не помня себя, Том сжал в руке пистолет — на губах имя Дженнифер, в сердце смерть.
Аллегра недолго раздумывала над приказом Тома, запретившего ей следовать за ним. Что-то смертоносное уловила она в его глазах, что-то насторожило ее, когда он похлопал себя по карману, проверяя, на месте ли пистолет. Она чувствовала, что ему понадобится ее помощь и защитить его надо было не от тех, кто находился на борту яхты, а от самого себя.
Подобравшись к яхте на малых оборотах, Аллегра пришвартовалась рядом с баркасом. Притаилась, прислушалась — все ждала, что на палубу вывалится орущая пьяная компания. Но ее встретила тишина.
Взобравшись на борт яхты, Аллегра стала подниматься на главную палубу — только пришлось притаиться на алюминиевой лесенке, когда мимо прошел, насвистывая, вахтенный. У нее не было очков ночного видения, как у Тома, поэтому приходилось двигаться на ощупь в темноте, слава Богу, не совсем кромешной благодаря огням с далекого берега. Но даже в этой тьме она без труда нашла следы Тома — там, где он останавливался хотя бы на пару секунд, палуба была мокрой.
Она осторожно продвигалась в сторону носовой части судна, пригибаясь под иллюминаторами и пробегая мимо открытых дверей, и наконец добралась до солярия, занимавшего всю переднюю треть палубы. В центре солярия находился плавательный бассейн.
В этот момент она и увидела Тома — он крался вдоль бортика с пистолетом в руке. Проследив за ним взглядом, она поняла, к кому он подкрадывается. На носу, отвернувшись к морю, стоял человек и разговаривал по телефону. Догнав Тома в два прыжка, она положила руку ему на плечо. Он резко обернулся, и странное, отсутствующее выражение его лица поразило Аллегру — Том словно находился в гипнотическом трансе.
— Только не сейчас! И не здесь! — шепнула она.
Он даже не сразу узнал ее, но легкое удивление быстро сменилось гневом.
— Да какого…
Она приложила палец к губам, а потом показала наверх, в сторону верхней палубы. Там вооруженный охранник, свесившись через перила, пыхтел сигаретой, пуская дым кольцами. Том смотрел на Аллегру, моргая, потом, похоже, вышел из ступора.
Знаком она велела ему следовать за ней. Вторая на их пути дверь оказалась отперта, и через нее они попали в небольшой гимнастический зал.
— Ты чего добиваёшься? Чтобы тебя убили? — сердито зашептала Аллегра, плотно прикрыв за собой дверь. Их темные тени отражались в зеркальных стенах среди тренажеров и прочего гимнастического оборудования, застывшего в полутьме зловещими враждебными силуэтами.
— Да я… — Он так и не нашел что сказать и только смотрел на пистолет в своей руке, словно не понимал, откуда он там взялся. — Ты просто не понимаешь!..
— Ты прав, действительно не понимаю… — Она вдруг резко умолкла, услышав за дверью приближающееся шлепанье резиновых подошв по полу. Шаги приблизились и медленно удалились. — Ты же сказал, что только посмотришь, кто находится на яхте, и все. Ты ведь не собирался идти на смерть!
— Да это же он! Это он устроил ей подставу! — шептал Том, горячась и словно пытаясь убедить самого себя.
— Да он никто, просто мелкая сошка. Надо искать того, кто ему это поручил!
— Но я видел его и… — Том замолчал, подумал, опустив голову и сжав губы, словно пытался что-то удержать внутри, потом сказал: — Ты права. Не надо мне было…
Аллегра кивнула в знак того, что принимает его слова как извинение.
— Давай-ка выбираться отсюда, пока нас не обнаружили.
Убедившись, что на мостике никого нет, Аллегра повела Тома обратно к корме. Но они не преодолели и половины пути, когда до них донеслись громкие отрывистые приказы и топот множества бегущих ног. Шум заставил их юркнуть в гостиную, где они спрятались за диваном с пистолетами наготове. Мимо по коридору пронеслись трое, а прибавившийся к беготне треск приближающегося вертолета окончательно объяснил причину поднявшейся суматохи.
— На посадку идет. Кто-то к ним прилетел, — сказала Аллегра.
— Видимо, по такому поводу и пир затеяли. — Том кивнул в сторону красиво накрытого стола с напитками и бокалами. — Надо нам… Какого черта ты делаешь?
— Приглашаю нас на вечеринку, — сказала она, игриво подмигнув. Достав из кармана мобильники, отданные ей Томом на сохранение, она набрала с одного номера на другой и забросила второй мобильник под кофейный столик. — Послушаем хотя бы, пока батарея не разрядится.
Выскользнув из гостиной, они добрались до лесенки и по ней спустились к плавучей платформе. Вертолет тарахтел где-то уже совсем над головой. Воспользовавшись случаем, они завели двигатель и направили катер к берегу, где оставили свою машину.
Сантос откупорил графин и разлил вино в четыре бокала. Такое роскошное вино, он считал, грех распивать с кем-либо, даже в самой лучшей компании, а потчевать им среди ночи двух бывших сербских силовиков, привыкших жрать одну капусту да пить собственную мочу на учениях, уж и вовсе было преступно. Впрочем, они наверняка поймут, что вино дорогое. Даже если не оценят вкус, то отдадут должное оказанному им приему, а это уже полдела.
— Миленькая яхточка, — сказал Азим. — Твоя?
Приземистый, крепкий, коротко стриженный, со шрамом от штыка на щеке, он был старшим из двоих не только по возрасту, но и по положению.
— Одолжил у одного из моих инвесторов, — ответил Сантос, садясь напротив них. — Как долетели?
— Без проблем, — сказал Дижан, второй серб.
В отличие от Азима он был долговязым и тощим, его кучерявые черные волосы были прилизаны с помощью какого-то масла и зачесаны назад. Одно ухо у него было выше другого, из-за этого очки сидели на лице криво.
— Ну и хорошо, — кивнул Сантос. — Разумеется, можете у меня переночевать.
— Нет, спасибо, — сказал Дижан, поправляя очки. — Нам велено только подтвердить сделку и возвращаться.
— Значит, сделка у нас есть?
— Да. Пятнадцать миллионов долларов, — подтвердил Азим.
— А по телефону вы говорили двадцать, — раздраженно заметил Сантос. — Ведь двадцать — самая малая ее цена. Я бы и звать вас сюда не стал, если бы речь шла только о пятнадцати.
— Пятнадцать — это последняя цена, — железным тоном проговорил Азим. — А нет — ищи кого-нибудь другого, кто может так быстро подогнать бабло.
Сантос смерил сербов злобным взглядом. В нынешнем положении, когда команда аудиторов Анчелотти вот-вот должна была начать проверку его бухгалтерии, выбора особого у него не было. И сербы, видимо, знали об этом, судя по их наглому виду. Он посмотрел на Орландо, но тот только беспомощно пожал плечами.
— Ладно, пусть будет пятнадцать, — сквозь зубы процедил Сантос. — Но только наличными.
— И ты, конечно, в курсе, какие будут последствия, если вы не доставите в срок…
— Мы доставим, — жестко оборвал его Сантос, вставая из-за стола.
— Тогда мы с нетерпением будем ждать твоего звонка, — сказал Дижан, осушая до дна свой бокал. — Завтра, как и было условлено.
Пожав им руки, Сантос проводил сербов до двери, подождал, когда их шаги растворятся в шуме работающего вертолетного мотора, и грязно выругался.
— А может, нам найти другого покупателя? — предложил Орландо.
— У нас нет времени, и эти уроды знают об этом, — сказал Сантос. — Или завтра вечером, или никогда.
— Де Лука и Моретти готовы встретиться?
— Я сказал им, что ситуация вышла из-под контроля. Что дело может пострадать. Ну а потом предложил все уладить. Они, конечно, артачились, но все-таки назначили место. Где обычно. Одни, без оружия, без людей. Это наш единственный шанс улучить момент, когда и часы, и картина окажутся в одном месте.
— Только сначала надо забрать часы д’Арси.
— Нам нужно всего три штуки, — напомнил Сантос. — Часы Кавалли у нас уже есть, Моретти и Де Лука придут в своих, а те, что у д’Арси, — просто запасные.
— Они будут охотиться на вас. На нас обоих.
— Пусть сначала меня найдут, — усмехнулся Сантос. — Чего зря нервничать? Жизнь слишком коротка, чтобы трястись раньше времени из-за смерти.
— Вот уж воистину верно. — Орландо кивнул, перевернув бокалы вверх донышками.
— А ты уверена, что это он?
— Да говорю тебе, это Антонио Сантос! — настаивала Аллегра, понимая, что права, но не в силах в это поверить. — Президент «Банко Розалиа». Те же самые слова он сказал тогда на опознании тела Ардженто. Что жизнь слишком коротка, чтобы трястись раньше времени из-за смерти.
— Ну что ж, неудивительно. Ватиканские банки не первый раз служат прикрытием для мафии, — пожимая плечами, заметил Том.
— Думаешь, это он заказал подставу для Дженнифер?
— Совершенно очевидно, что этот священник работает на него, и к возне с холстом Караваджо он, судя по всему, тоже имеет отношение, — мрачно заметил Том.
— Но зачем он пошел на такое?
— Думаю, она что-то нашла во время обыска у нью-йоркского дилера. Какую-нибудь платежку, накладную или расписку. Что-нибудь, что уличало «Банко Розалиа» или указывало на его связь с лигой. Одним словом, что-то, ради чего имело смысл убрать Дженнифер.
— Но даже если мы это докажем, у него же ватиканский паспорт! — напомнила Аллегра, сокрушенно качая головой. — Ватиканская неприкосновенность. Он не подлежит суду.
— Да, но если мы опередим его и доберемся до картины первыми, то всего этого, возможно, и не понадобится.
— Как это?
— А очень просто. Сербы разберутся с ним по понятиям, если он не доставит им картину, — угрюмо объяснил Том.
Аллегра молча размышляла над его словами, потом сказала:
— Но теперь мы хотя бы знаем, почему убийство д’Арси никак не вязалось с другими убийствами. Оказывается, оно не имело никакого отношения к разборкам внутри лиги. Это Сантос убил д’Арси. Убил из-за часов.
— Да, часы — это связующее звено, — согласился Том.
— Моретти, Де Лука, д’Арси… — Она пересчитала по пальцам.
— Кавалли, — закончил список Том.
— Да, наверное, как раз из-за этих часов Галло и убил Гамбетту. — Голос Аллегры дрожал от гнева. — Оказывается, он работал на Сантоса!
— Да, но на кой черт нужны эти часы? Как с их помощью можно добраться до холста?
— Даже если бы мы знали это, нам все равно неизвестно, где находится картина.
— Вся надежда на Циффа, — задумчиво проговорил Том. — Уж он наверняка знает, зачем Сантосу эти часы.
— А он станет с нами разговаривать?
— О, еще как станет. Правда, это не означает, что он откроет нам какие-то тайны.
Шестичасовой путь сначала по горному шоссе в Монте-Карло, а потом по автомагистрали в Италии, свернувшей к северу в Альпы, был позади. Границу они миновали без проблем — офицер-пограничник лишь глянул на их швейцарские паспорта и отмашкой разрешил ехать. Погрозил только вслед пальцем, когда они рванули с места. Вот вам и хваленая любовь европейцев к порядку!
Аллегру вскоре сморило, хотя она успела поведать Тому подробности относительно наружности и замашек Сантоса — рассказала и про его привычку одеваться со вкусом, и про пристрастие к лакричному напитку, и про холодный, несущий харизму взгляд. Часа через три Том съехал на обочину к станции техобслуживания близ Аосты на шоссе А5 — очень хотелось есть и хотя бы ненадолго вытянуть ноги, прежде чем двигаться дальше.
— Мне бы кофе, — страдальчески простонала Аллегра, когда Том растолкал ее.
— Мне бы тоже.
— А мы где?
— Почти у Монбланского тоннеля.
Станция техобслуживания со всеми прелестями цивилизованной жизни так и манила к себе. В магазинчик набилась толпа детишек, только что выгрузившихся из школьного автобуса, возившего их на лыжную прогулку. Дети галдели, шаря у себя по карманам в поисках финансов, надеясь наскрести на вожделенный завтрак из чипсов, шоколадок и кока-колы. Когда эта гурьба схлынула, пришли учителя — смести с полок что осталось и извиниться перед персоналом.
Пока Аллегра торчала в очереди в туалет, Том нацедил в автомате две порции кофе и присмотрел на прилавке две булочки, чудом уцелевшие после нашествия. Расплатившись, он позвонил Арчи.
— Куда ты пропал?! — принялся брюзжать Арчи вместо приветствия. — Я названиваю тебе со вчерашнего дня, с обеда!
— Я сменил телефон. Ну ладно, это долго рассказывать.
— Хорошо, тогда расскажи что-нибудь интересненькое. Знаешь, как Дом волновалась? Да мы оба волновались!
— Вот тебе интересненькое. Мы думаем, что Дженнифер убили из-за того, что она вышла на подконтрольную антикварной мафии группу под названием «Делийская лига», — сообщил Том, шепнув вернувшейся Аллегре, что говорит с Арчи.
— Мы?! Это кто еще такие «мы»?
Том картинно вздохнул — разговор обещал быть долгим. Но без него никак не обойдешься. Шаг за шагом он поведал Арчи о событиях минувших суток — о знакомстве с Аллегрой в доме Кавалли, об их встрече с Джонни Ли, о безуспешной попытке угнать машину, о разговоре с Аурелио, о том, как их похитил Де Лука и как они потом выбирались из склепа, о походе в казино и об обнаруженной в квартире д’Арси потайной комнате. Ну и, конечно же, о подслушанном ими разговоре Сантоса с сербами. Арчи, отродясь не умевший терпеливо слушать, без конца перебивал — то задавал вопросы, то ругался. Но потом ему самому пришлось объяснять, как это получилось, что интересовавшая Тома Артемида, оказывается, была куплена теми же, кто ее продавал.
— Мы считаем, что это часть тщательно разработанной отмывочной схемы, имеющей целью обеспечение родословной, — прибавил Арчи. — Ты когда-нибудь слышал о таком антикварном дельце, как Фолкс?
— Фолкс?! — воскликнул Том, сразу же вспомнив имя, названное Аурелио. — Эрл Фолкс?
— Такты знаешь его? — В голосе Арчи слышалась легкая досада.
— Этого человека упоминал Аурелио, — объяснил Том. — Ну и где он сейчас?
— У его машины женевские номера, поэтому я думаю, он ошивается где-то здесь.
— Попробуй найти его. А я позвоню тебе, когда мы закончим с Циффом. К Фолксу можем наведаться вместе.
— Все в порядке? — спросила Аллегра, когда Том закончил разговор. По ее лицу Том понял, что она расслышала резковатые нотки в голосе Арчи.
— Да не переживай — Арчи всегда такой, — успокоил ее Том, весело подмигнув. — Радуется, только когда может поныть. — Он протянул ей ключи от машины. — Ну, давай за руль, теперь твоя очередь.
Через пару часов они подъехали к озеру. По его сверкающей глади скользила, полоща парусом на ветру, яхта. Вдали высились белые зубцы заснеженных горных вершин, четко отражавшиеся на зеркальной поверхности озера. Странное ощущение вызывала эта картина, но ее нарушила яхта, неожиданно взявшая влево.
Выйдя из машины, Том и Аллегра направились к ворогам огромного трехэтажного кирпичного здания с высокой остроконечной крышей. Приютившееся за чугунной оградой в стороне от дороги, Оно казалось совершенно пустынным — закрытые серые ставни на окнах, задушенные плющом стены, запущенный сад. И все же здесь наблюдались кое-какие признаки жизни — свежие следы шин на гравийной дорожке, блуждающий глазок камеры наблюдения, просматривавшей территорию по периметру, дымок, поднимавшийся из трубы.
— «Приют для умалишенных Жоржа д’Аммона», — прочла Аллегра на медной табличке и вопросительно посмотрела на Тома.
— Был здесь когда-то, — сказал Том, поворочав плечами, чтобы размять онемевшие спину и шею. — Цифф потому и купил его — уж больно название понравилось.
— А что же тут забавного? В чем юмор?
— В том, что всякий, кто проводит свою жизнь, пялясь на стрелки часов, и наблюдает, как они неумолимо отсчитывают время, в конечном счете сходит с ума. Ну вот Цифф и решил, что, живя в таком доме, не должен будет далеко переезжать. — Том помолчал. — Швейцарский юмор. К нему надо привыкнуть.
Он нажал кнопку переговорника. Без ответа. Попробовал еще раз, только кнопку держал дольше. Снова тишина.
— Может, его дома нет? — предположила Аллегра.
— Он не выходит из дома, — сказал Том, качая головой. — У него даже телефона нет. Такой вот непростой человек. Покажи ему часы.
Пожав плечами, Аллегра показала часы перед камерой. Через несколько секунд ворота открылись.
Они пошли по дорожке к зданию, гравий хрустел под ногами, как свежевыпавший снежок.
— И давно он здесь обитает?
— Сколько я его помню, — ответил Том. — Заведение закрыли, когда стало известно, что кто-то из персонала жестоко обращался с пациентами. Жестоко — это мягко сказано. Под полом в подвале были найдены два трупа, и еще трупы нашли замурованными кирпичом в дымоходе.
Шагая по дорожке, Аллегра заметила, что заостренные прутья ограды наклонены внутрь огороженной территории, а не наружу. Она внутренне передернулась от этого жутковатого зрелища, а когда они ступили в тень огромного платана, как-то сразу стало зябко. Аллегра решила сменить тему:
— И сколько часов он изготавливает за год?
— Новых? Не так много. Штуки три или четыре. В основном усовершенствует старые. Это его главный бизнес.
— А что значит «усовершенствует»?
— Ну, разное. Заменяет заводские детальки на самодельные титановые или даже керамические, подстройку хода и пружину завода, гравировку делает свою на корпусе и циферблате… Так что узнать его изделия можно не только по оранжевой секундной стрелке.
— А зачем это надо? Я не понимаю, — недоумевала Аллегра. — Купить нормальные часы, которые точно показывают время, и отдать мастеру, чтобы тот их разобрал по винтикам и собрал снова, и получилось бы то же самое?
— Не то же самое, — улыбнулся Том. — Зачем люди отдают свои машины в тюнинг?
— Ну, чтобы ездили быстрее. А часы что? Они или показывают время, или нет. Показывать лучше или хуже они не могут.
— Да нет, дело-то не в этом. Не в том, показывают они или не показывают, а в том, как показывают. Неповторимость дизайна, качество материалов, непревзойденная рука мастера, собравшего их. Часы как люди — не видно, что у них наиболее ценно.
— Ну, у некоторых — может быть.
Они поднялись по неровным стертым ступенькам на крыльцо с козырьком из чугунного литья. Дверь была открыта. Ступив за порог, они оказались в огромном холле, освещенном только мигающей табличкой пожарного выхода.
Когда глаза привыкли к полумраку, Аллегра разглядела высокие своды и дубовые лестницы, зигзагами ведущие на другие этажи. Справа от входа она заметила конторку, оставшуюся от бывшей приемной. Пожелтевшая книга записи пациентов так и лежала открытая на странице с последней сделанной записью; засохший букет в вазе склонился над ней, словно рвался записаться. Высоко на стене на офомной деревянной панели вырезана дата основания лечебницы — 1896 год. Рядом с ней другая панель, на ней список имен тех, кто служил здесь директорами, только последнее имя то ли не дописано, то ли стерто — трудно сказать. Слева от входа у подножия лестницы — забытое кресло на колесиках, на его спинке — смирительная рубашка с потрескавшимися от старости кожаными ремешками и заржавевшими пряжками. За креслом — высокие часы-стойка, завешенные белой простыней.
У Аллегры возникло ощущение, будто она вторглась в чужой мир, в чужой дом, всего лишь затаивший дыхание, а на самом деле живой, и казалось, что, как только она уйдет, смирительная рубашка сама застегнет ремешки, двери заходят ходуном на своих петлях, старинные часы начнут отбивать время, а из сумрачных глубин подвала снова донесется страдальческий крик.
Тишину нарушил раздавшийся сверху голос:
— Поднимайтесь сюда!
Вглядываясь в сумрак, Аллегра увидела человека, стоявшего у перил второго этажа. Она переглянулась с Томом, и они стали подниматься по деревянной лестнице, застонавшей под ногами незваных гостей, и шаги их эхом отдавались от обшарпанных зеленых стен.
— Значит, все-таки решил проведать меня, Феликс? — Безумная улыбка маньяка отобразилась на лице Циффа, когда он протягивал им руку на площадке, залитой солнечным светом, сочившимся из щелей в затворенных ставнях. Говорил он торопливо и с явным немецким акцентом, сливая слова воедино.
— Да, обещание есть обещание. — Том улыбнулся, пожимая ему руку. — Вот познакомься, Макс, это Аллегра Дамико.
— Твой друг? — спросил Цифф, даже не глянув на Аллегру.
— Да. Иначе я бы не привел ее сюда, — сказал Том.
Цифф подумал пару секунд над его словами, потом издал нервный, визгливый смешок.
— Ну, это конечно. Wilkommen[14].
Цифф шагнул к ним на свет. Высокий, но очень худой — казалось, его может согнуть порыв ветра, — редеющие крашеные черные волосы коротко подстрижены. И черты лица у него были утонченные, почти женские; мужества им прибавляли усы, аккуратно подстриженные по линии верхней губы и выкрашенные под цвет волос. Поверхлеленых твидовых брюк и клетчатой рубашки с желтым галстуком на нем был белый фартук. Рукава рубашки закатаны до локтей, тонкие пальцы правой руки отбивали ритм какой-то мелодии по тощей ляжке, в левой хозяин дома сжимал пульверизатор. Аллегра с удивлением отметила, что, будучи часовщиком, сам он часов не носил.
Аллегра пожала ему руку, и та показалась ей неестественно гладкой, даже скользкой. Она не сразу сообразила, что на руках у Циффа латексные перчатки.
— Я был очень расстроен, когда услышал прискорбное известие о твоем отце, — сказал Цифф, снова повернувшись к Тому и доверительно беря его за локоть. — Ты сам-то как?
— Нормально. Время лечит. Почти три года прошло.
— Так много? — Цифф сокрушенно покачал головой. — Нуты меня знаешь: я стараюсь не следить за временем. Это слишком тягостно для меня. — Он облизнул губы и опять издал писклявый смешок.
Глядя на круглое пятно у него за спиной на стене, где когда-то висели часы, Аллегра подумала, что, возможно, Цифф не шутил, когда объяснял Тому, почему купил этот дом. Может, он и впрямь. считал, что свихнется, если будет следить за тем, как утекает время, а потому пытался избегать этой печальной участи или хотя бы отсрочить ее, убрав одни часы и накрыв простыней другие.
Должно быть, Цифф угадал ее мысли, потому что вдруг оглянулся на зловещее пятно на стене.
— Время, синьорина, — это катастрофа из катастроф, — изрек он, печально кивнув.
— Эпикур, — сказала Аллегра, узнав цитату.
— Совершенно верно! — Лицо его расплылось в улыбке. — Ну а теперь скажи мне, Феликс, какая катастрофа из катастроф привела тебя ко мне?
Цифф повел их через двустворчатые двери в темный коридор, в конце которого виднелся пожарный выход. Инвалидные коляски вдоль стены, носилки, сложенные аккуратной стопкой, на доске мелом записи дежурства персонала — еще одно подтверждение того, что обитатели этого дома покинули его в спешке, а Цифф даже не удосужился за все это время убрать их вещи.
Он остановился перед самой первой дверью по левой стороне коридора, побрызгал на дверную ручку водой из пульверизатора и открыл дверь, ведущую, как оказалось, в одну из бывших больничных палат. Поначалу Аллегре показалось, что и здесь все осталось нетронутым, но, когда Цифф щелкнул выключателем, она увидела, что больничных коек нет, а вместо них вдоль стен стоят игровые автоматы. Всего шестнадцать — по восемь вдоль каждой стены, — и все включены. Проходя мимо, Аллегра прочла некоторые названия — «Флэш Гордон», «Плейбой», «Сумеречная зона», — и ей сразу вспомнилось детство. Автоматы сверкали и улюлюкали на разные лады.
— Это все винтаж, — с гордостью объяснил Цифф, неторопливо вышагивая между ними, словно доктор, пришедший с обходом в палату. — Я сделал это на заказ. Мой надгробный памятник, можно сказать. Чтобы не забыли.
— И сколько же у вас этих машин? — поинтересовалась Аллегра, останавливаясь у «Семейки Адамс», и вдруг отскочила в сторону, когда автомат неожиданно заулюлюкал.
— Около восьмидесяти, — сказал Цифф, поразмыслив несколько секунд. — Мне уже скоро спать негде будет.
— А какая самая любимая?
— Любимая? — Вопрос его озадачил и даже напугал. — Да они все разные, каждая из них уникальна. Трудно сказать какая… — Он умолк, словно боялся, что машины услышат и обидятся, и подошел к старому деревянному столу, одиноко громоздившемуся посреди комнаты. Столешница была обтянута красным сукном. К краю стола было прикручено огромное увеличительное стекло с подсветкой, а сам он был на роликовых колесиках. Аллегра поймала себя на мысли, не гоняет ли мастер свой стол из комнаты в комнату по воле прихоти.
Цифф сел за стол. Перед ним на подносе были разложены внутренности «Брегета» и множество маленьких отверточек, какими пользуются ювелиры. Остальные инструменты лежали по правую руку в крохотных ящичках небольшого передвижного шкафчика, словно хирургические причиндалы, подготовленные для операции, — щипчики, молоточки и плоскогубчики, кисточки и ножички. Все отсортированы и разложены по размеру.
— Ну давайте, показывайте, — сказал Цифф, отодвигая поднос и натягивая смешные черные очки в квадратной оправе.
Аллегра протянула ему часы, и он наклонил над ними увеличительное стекло.
Когда мастер внимательно изучил механизм, лицо его расплылось в улыбке.
— Ну здравствуй, старый приятель!
— Так вы узнали их?
— Еще бы. Как не узнать? Вы узнали бы собственного ребенка? Особенно такого необычного, как этот.
— Что значит, «необычного»? — оживился Том.
— Каждые мои часы уникальны, — начал объяснять Цифф. — Каждые — единственные в своем роде. Но в данном случае клиент заказал шесть одинаковых вещей и, помнится, заплатил за них более чем щедро.
— Шесть?! — удивилась Аллегра. Им с Томом уже было известно про четыре — оказывается, было еще двое.
— Ну да, именно шесть. Я хорошо их помню. Вот по этим буквам. — Он указал на гравировку на донышке корпуса. — Платиновая окантовка, стальной нержавеющий корпус, циферблат из слоновой кости, самозавод, водонепроницаемость до тридцати метров глубины, завинчивающаяся крышечка… — Он подержал их в руке, словно взвешивая. — Хорошие часы.
— А кто заказчик? — спросил Том.
Цифф посмотрел на него, снисходительно улыбнувшись и подняв смешные очки на лоб.
— Ой, Феликс, тебе ли не знать таких вещей.
— Нет, ну это важно, — настаивал Том.
— Мои клиенты, так же как и твои, платят за конфиденциальность, — не сдавался Цифф.
— Ну пожалуйста, Макс!.. — взмолился Том. — Мне очень надо знать. Ну хоть подсказку какую дай!
Цифф молчал, задумчиво моргая, потом снова натянул на нос очки и встал.
— Ты пинбол любишь?
— Мы не играть сюда пришли, — обиделся Том, но Цифф словно и не заметил его резкого тона. — Мы пришли сюда за…
— «Стрит-флэш» — это классика, — перебил его Цифф, направляясь к двери. — Почему бы вам не сыграть, пока ждете?
— Ждем чего? — крикнул ему вдогонку Том, но Цифф уже выскочил из комнаты, хлопнув дверью.
Аллегра повернулась к автомату, на который он указал. Судя по всему, это была самая старая из всех машин, совсем допотопная — яркая, кричащая, вся разрисованная игральными картами. Почему он указал именно на нее, когда в комнате были автоматы поновее и поинтереснее? И эти настойчивые нотки, которые она уловила в его голосе… Неспроста. Как будто они с Томом должны были что-то увидеть там, кроме самой машины.
— Ты можешь ее открыть? — спросила Аллегра, указывая на переднюю металлическую панель машины, под которой находился приемник монет.
— Конечно. — Том присел на корточки и, порывшись в кармане куртки, достал карманный набор отверток.
— Он сказал, что сделал все эти машины на заказ. Надгробный памятник. Ну и вроде как память, чтобы не забыли, — сказала Аллегра, а Том тем временем открутил замочек и открыл дверцу, дав ей возможность просунуть руку внутрь. — Вот я и подумала…
Она вдруг умолкла, когда пальцы ее наткнулись на какой-то конверт. Вытащив, она открыла его безо всякого труда, так как полоска клея давным-давно высохла. В конверте она нашла несколько листов бумаги.
— Это же накладная! — воскликнула она, улыбаясь от радости. — Шесть наручных часов. Триста тысяч долларов, — прочла она на выцветшем листке. — Огромные деньги по тем временам.
— Они и сейчас огромные. А кто заказчик?
— Сам посмотри.
Аллегра протянула ему листок, глаза ее возбужденно сверкали.
— «Э. Фолкс и Ко», — прочел Том, мрачно усмехнувшись. — И платежный адрес во Фрипорте. Отлично. Я попрошу Арчи встретить нас там. Даже если этот Фолкс переехал, мы все равно сможем найти…
— А вот смотри, как странно, — перебила его Аллегра, торопливо листая остальные страницы из конверта. — Тут есть еще накладная. Тот же адрес, только датировано двенадцатью годами позже.
— То есть получается, что часов было семь. — Том нахмурился. — Цифф упоминал только о шести.
Аллегра не успела высказать какое-либо предположение, потому что в коридоре послышались шаги хозяина, насвистывавшего мотивчик из увертюры к «Кармен». Выхватив из рук Тома листок, Аллегра запихнула его обратно в конверт, затолкала в игровой автомат и захлопнула дверцу.
— Магнитики! — объявил Цифф, влетев в комнату и возбужденно размахивая над головой какими-то бумажными листами. — Я так и понял, что они там где-то есть.
— Что?
— Магнитики, — повторил Цифф с ликующим видом. — Вот, смотрите.
Взяв часы д’Арси, он поднес их к подносу с разложенными на нем разными часовыми детальками. Два крохотных винтика тотчас примагнитились к оправе стекла.
— В эти часы встроен маленький электромагнит, который питается от самозаводного механизма, — объяснил Цифф, открывая папку и тыча пальцем в какие-то схемы, как будто Том с Аллегрой могли что-то в этом понять. — Все они налажены на разную степень сопротивления.
— А зачем?
— Нечто вроде запирающего устройства, я думаю. А для чего, заказчики мне не говорили.
Аллегра с Томом многозначительно переглянулись. Вот, значит, зачем Сантосу нужны были эти часы. Все вместе они составляли ключ, отпирающий место, где хранилось полотно Караваджо.
— Обычно я уничтожаю схемы, когда заканчиваю работу, но в тот раз впервые использовал детали на силиконовой основе и подумал, помнится, что схемы могут еще пригодиться. Оказалось, был прав.
— То есть?
— Заказчик потерял одни часы и попросил изготовить взамен другие. Под буквой «эпсилон», кажется. Но без этих бумажек я бы вряд ли смог восстановить процесс.
Аллегра, слушавшая с затаенным дыханием, наконец выдохнула. Теперь было ясно, откуда вторая накладная. А главное, было ясно, что Цифф изготовил семь наручных часов — одинаковых и все-таки немного отличавшихся друг от друга. И скорее всего они были розданы наиболее крупным фигурам, возглавляющим Делийскую лигу.
— Кстати, как сыграли? Удачно? Какой счет? — Цифф кивнул на игровой автомат.
— Это мы тебе завтра скажем, — с улыбкой ответил Том.
Свободная складская зона представляла собой вереницу многочисленных складских строений, тянувшихся по периметру аэропорта. Многие годы пристроек сказались — старые пепельно-серые здания выглядели неприступно-монолитными, солидными и основательными, а новые, чистенькие и беленькие, словно с монитора «наладонника», казались легкомысленными, игрушечными.
Складской бизнес здесь был почти легальным — налог за хранение грузов взимался, только если те были официально пропущены на территорию страны.
По дороге Том объяснил Аллегре, в чем заключалась основная проблема. Фрипорт требовал для своей деятельности такого же статуса секретности, как и швейцарские банки. В таком случае и сами грузы, и их получатели-покупатели проходили весьма беглую проверку. Именно это обстоятельство до сих пор мешало Швейцарии подписать принятую в 1970 году Конвенцию ЮНЕСКО по контролю за нелегальной торговлей культурными ценностями. Кроме того, согласно швейцарскому закону краденые ценности, купленные добросовестным приобретателем, становились законным имуществом нового владельца после пяти лет пребывания на территории Швейцарии.
Благодаря этим факторам швейцарские свободные складские зоны стали с годами настоящим раем для контрабандистов, которые после пяти лет хранения здесь ворованного антиквариата становились его законными владельцами.
Правда, швейцарское правительство недавно все-таки уступило международному давлению, подписало Конвенцию ЮНЕСКО и внесло необходимые изменения в свое законодательство в части, касающейся владения антиквариатом. Но свободные складские зоны, в свою очередь, укрепили позиции в области торговли нелегальными ценностями, что подтверждалось на примере успешного и длительного пребывания здесь Фолкса.
Том с Аллегрой ехали по вуа де Тра — шоссе, запруженному грузовиками и фургонами, тянувшимися нескончаемой чередой к складской зоне. Эта забитая до отказа дорога напомнила Тому недавнюю поездку в Вегас.
— Вон Арчи и Дом, — сказал он, кивнув на парковку указанного в накладной склада, где в одной из машин сидели две фигуры.
— У тебя все в порядке? — спросил Арчи, вылезая ему навстречу из машины.
— Том! — Доминик со слезами на глазах бросилась Тому на шею. — Мне так жаль!.. Я так сочувствую тебе после того, что случилось с…
— Да. — Арчи смущенно кашлянул и опустил глаза.
Том заметил, что даже сейчас ни Арчи, ни Доминик не отважились назвать Дженнифер по имени. Боялись его расстроить. Боялись вызвать бурную реакцию.
— Познакомьтесь, это Аллегра Дамико, — сказал Том.
Аллегра кивнула в ответ, и Том понял по этим неловким приветствиям и рукопожатиям, что все они были, по-видимому, немного смущены. Дом с Арчи — тем, что Аллегра ворвалась в их сплоченную компанию, а Аллегра — тем, что оказалась в меньшинстве и только Том мог служить связующим звеном между ними.
— Как там Макс? — спросил Арчи. — Все такой же затворник?
— Даже еще хуже, — со вздохом ответил Том. — Зато нам удалось выяснить, зачем Сантосу нужны эти часы.
— В них вставлены маленькие электромагниты, которые служат ключом к какому-то замку, — вставила Аллегра. — Скорее всего к тому месту, где хранится полотно.
— Фолкс заказал семь штук часов, — продолжал Том. — О четырех мы знаем, и где-то есть еще три, что дает нам шанс добраться до полотна раньше Сантоса. — Он окинул подозрительным взглядом низенькое, обитое ржавым железом строение. — Это, что ли?
Арчи кивнул.
— Склад в этом году идет под снос. Остался только Фолкс и еще несколько арендаторов. Им надлежит вывезти отсюда свои грузы к концу месяца.
— Еще он арендует несколько комнат под офис на третьем этаже, — прибавила Доминик. — Должен быть здесь к четырем. У него встреча с Верити Брюс.
— Это кураторша из Музея Гетти? — Аллегра удивленно нахмурилась. — Интересно, что она здесь делает?
— Сейчас обедает в «Перль дю Лак», а потом будет встречаться с дилерами.
— А как вы… — Аллегра так и не произнесла до конца свой вопрос, получив на него ответ при виде телефона в руке Доминик.
— Мы клонировали его «симку». Теперь я знаю его расписание и записываю все его звонки.
— Тогда, может, знаешь, где они встречаются сегодня? — с надеждой спросил Том.
— Только время, и больше никаких подробностей.
— Ладно, если они встречаются в четыре здесь, то у нас есть около четырех часов, чтобы проникнуть внутрь, осмотреть там все и убраться.
— Я снял помещение на том же этаже, что и Фолкс. — Арчи протянул ему ключ. — Парень внизу за стойкой принял меня за чокнутого — все съезжают, а я наоборот. Зато помещение наше в ближайшие две недели.
Они прошли через проходную мимо лыбящегося охранника, которому явно приглянулась Доминик.
— Ишь ты, запал! — усмехнулся Арчи, когда они направлялись к лифту.
— Да ну тебя!
— Арчи, между прочим, прав, — сказал Том. — Может, останешься тут, займешь его?
Доминик метнула на Тома обиженный взгляд.
— Шутишь?
— Нет, не шучу. Совсем немножечко, только пока мы проникнем в офис.
Она сердито глянула на Арчи, который с трудом сдерживал смех, повернулась и направилась к стойке охранника, бормоча себе под нос:
— Ничего себе заявочки.
Выйдя из лифта, они оказались в широком разветвляющемся коридоре. Серый крашеный пол, унылые лампы дневного света, облупившиеся зеленые стены с полустершимися указателями. Вдоль коридора с неравномерными интервалами стальные двери — по расстоянию между ними нетрудно было определить размеры помещений. На дверях никаких табличек с названиями фирм и компаний — только номера.
По указателям они нашли двенадцатый коридор и остановились перед дверью номер семнадцать.
— Это здесь, — сказал Арчи.
— А знаете, в Италии «семнадцать» считается несчастливым числом, — заметила Аллегра.
— Да? Это почему?
— Потому что римская цифра XVII является анаграммой VIXI, означающей: «Я жил». То есть теперь значит умер.
— Да она у тебя юмористка, — усмехнулся Арчи. — Видал, какие штуки знает?
— Слушай, оставь ее в покое, — одернул его Том. — Она же теперь с нами в одной упряжке.
Офис Фолкса был заперт на три замка — обычный и два тяжелых висячих внизу и вверху двери. Все замки Том открыл при помощи отвертки в считанные минуты. Взявшись за ручку, он приоткрыл дверь, оглядел косяк по периметру и тут же снова закрыл дверь.
— Что, на сигнализации? — догадался Арчи.
— Магнитный выключатель, — сказал Том и оглянулся на камеру в конце коридора, надеясь, что Доминик уже пустила в ход свои чары.
— Неужели никак нельзя проникнуть? — спросила Аллегра.
— Магнит вверху двери держит ее закрытой, — объяснил Том. — Если дверь открыть, то магнит сдвинется, контакт замкнется и сработает сигнализация. Нам нужен еще один магнит, чтобы удержать выключатель, пока мы будем открывать дверь.
— Я схожу в машину за твоими инструментами, — вызвался Арчи.
— А этим нельзя воспользоваться? — Аллегра протянула Тому часы д’Арси. — Они ведь с магнитом.
Том насмешливо посмотрел на Арчи — дескать, ну что, съел?
— Не могу же я все предусмотреть! — обиженно фыркнул тот.
Том снова приоткрыл дверь и приставил часы обратной стороной к маленькой белой коробочке, вмонтированной в косяк. Переглянувшись с Арчи и Аллегрой, он распахнул дверь. Все трое замерли на пороге, ожидая услышать рев сигнализации, но рева не последовало, и они вошли.
— Ну наконец-то!
Опираясь на зонтик, Фолкс поднялся навстречу Верити, направлявшейся к столику в сопровождении метрдотеля. На ней было черное платье и полотняный пиджачок, в руке ярко-красный клатч в тон туфлям. Темные очки от Шанель на пол-лица, на шее массивное ожерелье из полудрагоценных, камней.
— Эрл, дорогой! — Они обменялись шумными воздушными поцелуями. — Извини, что опоздала. Испанские авиадиспетчеры опять бастуют. Прямо даже удивляюсь, как добралась!
— Позволь за тобой поухаживать. — Он подошел, пододвинул стул и протянул ей салфетку. Метрдотель, видя, что его услуги не понадобятся, удалился в гордом молчании.
— Ну? Что празднуем? — спросила она, оживленно потирая руки, пока официант наливал им в бокалы «Поль Роже Кюве сэр Уинстон Черчилль», предусмотрительно заказанное Фолксом заранее.
— Не знаю, я всегда пью шампанское во время обеда. — Он непринужденно повел плечами. — А ты разве нет?
— Ой, Эрл, умеешь ты соблазнять. — Она сделала глоточек. — Ты же знаешь, это мое любимое. А вид-то какой! Красотища!.. — Она махнула рукой в сторону озера, сверкавшего на солнце, как драгоценный камень. — Ты не иначе как душу продал, если тебе послали такой денек!
— Ты почти права. — Он лукаво подмигнул.
Верити оглядела его с подозрительной улыбочкой, сдвинув очки на макушку и прикрыв глаза рукой от солнца.
— Похоже, ты пытаешься меня умаслить?
— Да куда там! Разве бы я дерзнул? — Он усмехнулся, потом заметил ожидавшего официанта. — Вот, рекомендую голубиные грудки.
Получив заказ, официант удалился. Они помолчали, только постукивание длинных, покрытых лаком ноготков Верити о бокал нарушало тишину, потом наконец она вперила в Фолкса вопрошающий взгляд.
— Ну, такты заполучил ее?
Ага, наконец-то! Этого вопроса он ждал и был поражен — она продержалась на целых три минуты дольше, чем он ожидал. Видимо, решила продемонстрировать хладнокровие.
— Да, она у меня. Вчера прибыла. Собственными руками распаковывал.
— И она… — Верити так и не смогла вымолвить свой вопрос, не сумев облечь его в слова, а запланированная стратегия хладнокровия, похоже, разбилась о первый же барьер.
— Все то, о чем ты мечтала, — уверил он.
— И у тебя есть покупатель? — В голосе ее прозвучала озабоченность. — Потому что после истории с куросом попечители требуют проверки. Заикнулись даже о создании какого-то неофициального черного списка. Это же просто безумие! Психи устанавливают правила в психушке!
— Покупатель у меня есть, — снова уверил он. — И если ты оценишь маску по заранее оговоренной цифре, он с удовольствием передаст ее в дар Музею Гетти, как мы и договаривались.
— Ну конечно, разумеется! — В ее голосе слышалось облегчение.
— А что там директор Бери? — Теперь настала очередь Фолкса проявлять беспокойство. — Ты говорила с ним?
— Да ну его, гаденыша! — фыркнула Верити. — Как только он умудрился стать директором!.. — Она помолчала, пытаясь совладать с собой. — Впрочем, что это я разнылась? Покладистый пони на поводке лучше, чем необъезженный арабский скакун, на которого уздечку не накинешь.
Она залпом осушила свой бокал, и официант бросился снова наполнять его, не дав Фолксу времени даже потянуться к бутылке.
— Так Бери согласился?
— Если она в таком состоянии, в каком ты говоришь, и если я подтвержу, что это работа Фидия, он сам подсунет попечителям все необходимые бумаги. Бери, может, и не компетентен в кое-каких вопросах, но не дурак и прекрасно понимает, что такие вещи важны для репутации. И он знает, что если мы ее не возьмем, то возьмет кто-нибудь другой.
— Мой покупатель обещал деньги к концу недели — ждет от тебя зеленого света. В Калифорнии она может быть уже в конце месяца.
— Жаль, что у нас на сегодня столько встреч назначено, — вздохнула она. — Жду не дождусь четырех часов!
— Могу тебя порадовать. — Фолкс улыбнулся. — По дороге сюда я встретил Джулиана Симмонса из «Галери ориенталь» — он просил отложить встречу. Так что мы с тобой сможем подъехать туда уже к трем.
Она посмотрела на часы и улыбнулась.
— Всего два с половиной часика потерпеть. Не так уж и долго после двух с половиной тысяч лет.
— Господи, ну и дыра! — проворчал Арчи.
Том не мог с ним не согласиться. Замызганный потертый ковер, выцветшие занавески, загаженные окна, невзрачные шкафчики, выстроившиеся шеренгой вдоль стены. Вопиющее убожество не мог скрасить даже величественный стол с круглой стеклянной столешницей на массивной коринфской колонне. Вздохнув, Том открыл один из шкафов и отшатнулся с разинутым ртом.
— Ничего себе! Вы только поглядите!
Полки в шкафу были битком набиты антиквариатом. Вазы, статуэтки, бронза, фрески, мозаика, стекло, фаянсовые фигурки животных, украшения — все эти предметы громоздились друг на друга, не оставляя свободного места. Конечно, со всем этим добром обращались не так варварски, как в доме Контарелли, но Том не мог не подивиться размаху и широте подхода.
— Здесь то же самое! — сказала Аллегра, заглянув в другой шкаф. Голос ее звенел от негодования.
— И здесь! — отозвался Арчи, открыв следующий шкаф.
В дверь тихонько постучали. Пользуясь часами д’Арси, Том впустил Доминик.
— Ты что, удрала? — усмехнулся Арчи.
— Да уж ты молчал бы лучше! — огрызнулась Доминик. — Не знаю, что уж ты ему там наговорил, чтобы снять помещение, но он смотрел на меня так подозрительно!.. Хорошо еще, что ему надо было совершать дежурный обход, иначе я бы, наверное, уже… — Она осеклась на полуслове, увидев содержимое шкафов. — О-о, я вижу, мы попали как раз куда надо!
— И ты как раз вовремя, — сказал Том. — Мы собирались перейти в следующую комнату.
В соседней комнате они обнаружили такую же аладди-нову пещеру, только сокровища здесь хранились с большим небрежением — древнеегипетские саркофаги распилены на куски, коробки с ярлыками «Сотбис» и «Кристи» даже не развязаны, вазы облеплены запекшейся грязью, резные печати из Ирака обернуты в газету, бронзовая статуя из Индии просто прислонена к стене, перуанская керамика стоит прямо на полу… Посреди комнаты красовалась деревянная голова гватемальского ягуара весом с четверть тонны.
— Да-а, со всего мира сюда дерьма понатащил!.. — заметил Арчи, озираясь в поисках места, куда можно наступить. — И подделками не брезгует. — Он кивнул на две абсолютно одинаковые кикладские статуи арфистов. — Оригинальчик-то в Афинах.
Но Том уже не слушал, потому что заметил в дальнем конце комнаты огромный сейф. На всякий случай он подергал ручку — сейф, конечно, был заперт.
— Идите скорее сюда! — позвала Аллегра с порога третьей комнаты, гораздо меньшей по размеру, зато не менее интересной.
Здесь хранились не сами древности, а всевозможная документация — полароидные фотоснимки, накладные, оценочные сертификаты, сопроводительные бумаги, грузовые декларации, сертификаты подлинности, квитанции денежных переводов. Все было тщательно рассортировано и разложено в архивные коробки по годам.
Самым красноречивым свидетельством были, конечно, фотографии. В одной вытащенной наугад пачке была изображена аттическая чаша — сначала покрытая грязью и прилипшим мусором в багажнике какой-то машины, потом та же самая чаша, но уже отчищенная и частично отреставрированная, потом она же, но полностью отреставрированная и доведенная до «товарного вида», и, наконец, эта же самая чаша, красующаяся в витрине какого-то музея, рядом с витриной стоит Фолкс с видом гордого папаши, получившего наконец возможность продемонстрировать всем своего новорожденного младенца.
— Ну прямо как Лазарь, восставший из мертвых, пробормотала Аллегра, заглядывая Тому через плечо.
— Да, только на этот раз у Лазаря найдутся вещественные доказательства, — прибавила Доминик. Она нашла несколько каталожных ящичков, набитых карточками. На них мелким почерком Фолкса были подробно и тщательно записаны все его торговые сделки — названия предметов, даты передачи, цены, имена покупателей. — «Гетти», Метрополитен, братья Гилл, коллекция Авнера Кляйна и Дины Кэрролл… — перечисляла ока, перебирая карточки. — Тут сделок лет за пятнадцать — двадцать…
— Подстраховался. На случай, если кто из них вздумает его кинуть.
— Или гордится, — предположил Том. — Перебирает их и думает: «Вот какой я умный!» И конечно, не рассчитывал, что кто-то может это найти.
— Да какая разница! — Доминик нетерпеливо прищелкнула пальцами. — Времени уже без пятнадцати час, а значит, у нас только три с небольшим часа до прихода Фолкса.
— Примерно столько времени нам понадобится, чтобы вскрыть его сейф — улыбаясь, заключил Том.
Пять футов в высоту и три в ширину — сейф имел внушительный, даже прямо-таки устрашающий вид. Циклопов глаз замка с комбинациями маячил на его мощном пузе над золоченой ручкой-колесом, а сверху — медная табличка с гордым именем производителя. В целом эта громада напоминала метеорит, только что упавший на землю.
Все, кроме Дом, вызвавшейся сходить за инструментами Тома, стояли перед ним, как критики на презентации шедевра.
— Откуда ты знаешь, что часы там? — спросила Аллегра.
— А я не знаю — просто не представляю, где бы еще он мог их хранить.
— Да, на нем-то самом их точно не было, — согласился Арчи.
— А ты сможешь это открыть? — спросила Аллегра, стараясь скрыть сомнение в голосе.
— Это «Чемпион Краун», — сказал Том, потирая подбородок.
— А это плохо?
— Ну как сказать? Композитные стены — десятислойный металл снаружи, шестнадцатислойный внутри, посередине восьмидюймовая толща бетона. Дверка с пятидюймовой бетонной начинкой на двадцатиоднодюймовых задвижках. Петли внутренние. Наборный замок «Сарджент и Гринлиф» на сто миллионов возможных комбинаций шифра… — Том вздохнул и прибавил: — Так что покорячиться придется.
— Не забывай про систему блокировки замка, — вставил Арчи со скорбным вздохом.
— Система блокировки замка? — Аллегра вопросительно посмотрела на Тома.
— Самый простой способ вскрыть сейф — это просверлить дверцу, — объяснил Том. — В этом случае можно использовать борескоп. Это такая волоконно-оптическая трубка, в которую видно, как крутятся колесики замка. Смотришь и поджидаешь, когда они займут правильную позицию.
— Да, но только производители теперь стали умнее, — продолжил за него Арчи. — Они помещают изнутри вокруг замка пластину из кобальтового сплава и напыляют на нее абразивную крошку из высокоуглеродистого вольфрама — о нее сверло дрели быстро тупится. Иногда они даже пихают туда стальные шайбы и шарики от подшипников. Вся эта дрянь там вращается и препятствует входу сверла.
— Поэтому сверлить надо под углом, — снова вступил в разговор Том. — Выше защитной пластины или сбоку. Все так и делают, поэтому самые лучшие современные сейфы снабжены системой блокировки. Это пластина из закаленного стекла, которая опускается перед сверлом и приводит в действие произвольно расположенные задвижки, а те полностью блокируют замок. Иногда эти задвижки бывают снабжены температурным датчиком, поэтому реагируют на автоген или плазменный резак.
— Выходит, вы не можете его открыть? — заключила Аллегра с нотками обреченности в голосе.
— Открыть можно все, что угодно. Нужны только инструменты и время, — успокоил ее Арчи. — Надо просто знать, где сверлить.
— Производители большинства сейфов оставляют в стеклянной плате специальную дырочку для слесарей, чтобы те имели возможность досверлиться до замка. Но эти дырочки бывают в разных местах, и если ты попадешь не туда…
— То запустишь в ход систему блокировки, — закончила Аллегра, понимающе кивнув.
— Эти потайные места для сверления держатся у слесарей во всем мире в большом секрете, — прибавил Арчи и посмотрел на Тома. — Вот Радж мог бы нам подсказать.
— А кто такой. Радж? — спросила Аллегра.
— Радж Дхутта, один наш знакомый слесарь. Один из лучших в своем деле.
Том покачал головой:
— Слишком поздно, времени нет. Даже если бы он успел нам подсказать, все равно еще много часов ушло бы на сверление с моими-то инструментами.
— Тогда остается только одно — лезть сбоку. — Арчи оттащил в сторону три ящика, чтобы обойти сейф.
— И потом через скважину замены ключа, — сказал Том.
— Да ты что? Ты это серьезно? — Арчи посмотрел на него в недоумении и даже издал нервный смешок.
— А по-другому не получится. Это единственный способ, учитывая, сколько у нас времени.
— А что это такое — скважина замены ключа? — Аллегра озадаченно нахмурилась — ей уже начало казаться, что мужчины просто издеваются над ней, нарочно перебрасываясь этими непостижимыми терминами.
Ответить Том не успел, потому что в комнату ввалилась запыхавшаяся Доминик, волоча тяжеленную сумку с инструментами.
— Ты что, заблудилась? — спросил Том, удивляясь ее долгому отсутствию.
— По ошибке на втором вылезла, — сказала она, переводя дух. — Колотила в дверь как дура, пока не поняла, что перепутала этаж. Они же все одинаковые.
— А я думал, твой новый ухажер показывает тебе свой «суперфонарик», — усмехнулся Арчи.
— Знаешь, могу поклясться, что у него он больше, чем у тебя, — огрызнулась она, обнажив зубки в ехидной улыбке.
— Прекратите, вы, оба! — прикрикнул на них Том и присел на корточки, расстегивая сумку и вытаскивая из нее дрель.
— А с этим что делать? — спросила Аллегра, кивнув на многочисленную документацию.
— А разве нужно что-то делать? — Арчи нахмурился.
— Это улики. Вещественные доказательства преступной деятельности Делийской лиги. Мы не можем оставить это просто так.
— Почему?
— Потому что это касается не только Сантоса и Фолкса. Здесь наберется достаточно доказательств, чтобы свернуть шею целой преступной организации и предъявить обвинение всем, кто был с ней связан.
— Да ты хоть видишь, сколько тут этого дерьма? — фыркнул Арчи.
— Кое-что мы могли бы сфотографировать, — предложила Аллегра. — У нас есть три часа. Этого более чем достаточно…
— Не три, а два, — поправила ее Доминик.
— Что-о?! — вскинулся Том. — Ты это о чем?
— Фолкс только что отменил последнюю встречу, — объяснила Доминик, потрясая телефоном. — Это означает, что он может припереться сюда в любое время начиная с трех.
Арчи выругался и метнул вопросительный взгляд на Тома.
— Успеешь?
— Не получится. — Том озадаченно провел рукой по волосам. — Тут работы часа на три. Ну или на два с половиной, если повезет.
— Значит, придется организовать тебе дополнительное время, — сказал Арчи. — Придумать, как задержать где-нибудь Фолкса, пока мы не закончим.
Последовала долгая мучительная пауза. Том задумчиво смотрел на дверцу сейфа, словно она была виновата в том, что у Фолкса изменилось расписание. Доминик растирала онемевшие от тяжелой сумки пальцы.
— Ну, чего молчите? Предложите же что-нибудь! — не выдержав, взорвался Арчи.
— Вы можете добраться до камер наблюдения? — спросила Аллегра.
— Коммутационная панель, наверное, находится в серверной внизу, — живо отозвалась Доминик. — А зачем?
— Да просто… По-моему, у меня есть идея. Хотя это скорее твоя идея.
— Моя?! — Доминик очень удивилась; даже суховатый тон, которым она до сих пор разговаривала с Аллегрой, немного смягчился.
— Только, наверное, ничего из нее не выйдет.
— Прекрасно! — усмехнулся Арчи. — Из самых гениальных идей никогда ничего не выходит.
— Ну и каково твое мнение? — поинтересовалась Верити, поправляя макияж.
— По поводу чего?
«Бентли» мягко подкатил на стоянку складской зоны.
— По поводу Сехмет. Египетской богини-львицы.
— А-а, ты об этом!.. — Фолкс пренебрежительно хмыкнул, демонстративно отвернувшись к окну.
— Ой, только не напускай на себя равнодушный вид! — Верити вытерла уголок рта — там, где немного смазала помаду. — Лучше скажи, каково твое мнение.
— Терпеть не могу препирательства! — Фолкс кивнул, когда машина остановилась.
— Врешь! — Верити рассмеялась. — Ты считаешь, что это подделка. Так ведь? Ты ведь так подумал?
— А ты думала иначе? — Он картинно всплеснул руками. — Вряд ли! Ты тоже считаешь, что это подделка и притом не самая удачная. Постамент уж больно низковат.
— Так нам что, сюда? — спросила Верити, с презрительным видом оглядывая в окошко невзрачный фасад.
— Только не делай вид, что разочарована, — усмехнулся Фолкс. — Многие даже не подозревают, что у меня есть это место, а уж о том, чтобы быть приглашенными внутрь, они и мечтать не могут!
— В таком случае я польщена, — улыбнулась Верити.
— Впрочем, я отсюда переезжаю. Склад закрывают. Очень жаль. Я здесь обосновался почти с самого начала. Привык к этому месту за долгие годы.
— А я не знала, Эрл, что ты такой сентиментальный.
— Да, я неизлечимо сентиментален. Правда, во всем, что не касается людей.
Логан вышел из машины и открыл перед Верити дверцу. Она уже собралась вылезти, но Фолкс взял ее за локоть.
— Дашь мне пять минут? Просто хочу убедиться, что все в порядке.
— Конечно. — Она снова откинулась на спинку сиденья, хотя так и не сумела скрыть нетерпеливых ноток за снисходительной улыбкой. — Мне все равно еще надо сделать несколько звонков.
Поблагодарив ее кивком, Фолкс вместе с Логаном вошел в здание, где они первым делом отметились у дежурного охранника.
— Что, Стефан, новые арендаторы? — спросил Фолкс, увидев перед своей фамилией предыдущую запись — еще четыре имени.
Охранник воровато оглянулся, потом наклонился к нему и шепнул:
— Только до конца месяца. Порнуху гонят, вот и нашли себе… спокойное местечко. Вы бы видели, какие у них телки! Директор ихний сказал, что разрешит мне в конце недели поприсутствовать на съемках.
Фолкс выдавил натужную улыбку.
— Вот видишь, как тебе повезло!
Они с Логаном вышли из лифта на третьем этаже и по тринадцатому коридору дошли до офиса. Фолкс отпер дверь, шагнул за порог и вдруг остановился.
— Странно, — пробормотал он.
— А что странно? — спросил Логан, насторожившись.
— Сигнализация отключена. Я был уверен, что…
Логан быстро вытащил пистолет и шагнул вперед, прикрывая хозяина.
— Подождите здесь.
Шагнув за порог, он осторожно подкрался к двери в среднюю комнату и, открыв ее, заглянул внутрь. Рука с пистолетом бессильно опустилась.
— Босс, вам лучше зайти и посмотреть самому.
Обеспокоенно хмурясь, Фолкс протиснулся мимо него и остолбенел.
Комната была пуста. Выпотрошена подчистую. Ни ящиков, ни коробок, ни ваз, ни статуй, ни сейфа — ничегошеньки!
В глазах у Фолкса помутилось, сердце бешено колотилось, кровь шумела в ушах. Резко развернувшись, он вернулся в первую комнату и распахнул дверцы одного из шкафов. Пусто! И в следующем тоже. И в третьем, и в четвертом, и в пятом — только дверцы гулко хлопали. Все шкафы были опустошены.
— Вас обчистили! — воскликнул Логан.
Фолкс не мог не то что говорить, а даже дышать. Кое-как он доплелся до стола, потом вспомнил про папки с документами и нашел в себе силы доковылять до третьей комнаты. Дошел он только до порога, ему не надо было заходить внутрь, чтобы убедиться, что и эта комната обчищена.
Ему казалось, что он тонет, что его тянет на дно. В груди не хватало воздуха, от подскочившего давления лопались барабанные перепонки и глаза. А потом ему сделалось совсем худо, и он сполз на пол по стене. Все, все пропало!
— Эрл? — донесся до него звенящим эхом голос Верити. — Ты сказал — пять минут, вот я и подумала, что уже могу подняться. У тебя все в порядке?
— Он туда зашел! — радостно сообщил вернувшийся Арчи. — Я оставил Дом следить за лестницей. Ну а у вас тут как? Справляетесь?
— Да вот, будет готово с минуты на минуту, — ответил Том, весь в клубах масляных паров гари, воняющей жженым металлом.
Аллегра оказалась права — ее идея, на первый взгляд несбыточная и обреченная на провал, сработала вполне нормально благодаря своей элегантности и простоте.
— Доминик сказала, что все этажи выглядят одинаково, — напомнила Аллегра. — А раз так, то можно было бы как-то подстроить, чтобы Фолкс вылез на втором этаже.
— Это могло бы сработать. — Том мгновенно ухватился за идею. — Мы могли бы разобраться с лифтом и поменять табличку на этаже, а его барахло перевезли бы на грузовом лифте вниз — так чтобы, войдя, он решил, что его ограбили.
— Я перезагружу камеру, чтобы охранник не мог нас видеть, — предложила Доминик. — А на стенку мы прилепим панель сигнализации. Ну, хотя бы для видимости.
— А со шкафами как быть? — спросил Арчи. — У нас же нет времени выгружать из них все.
— А ты посмотри в пустующих офисах, — предложил Том. — Наверняка там найдется парочка таких же. Даже если и будет разница, то он врядлиее заметит втакой волнующий момент. А когда заметит — нас уже и след простынет.
Джентльменский набор взломщика был у Тома на удивление прост: тридцатишестивольтовая электродрель «Бош», какую купишь в любом магазине инструментов; сверла с вольфрамовыми наконечниками для работы по стали; особо прочное алмазное сверло, обычно используемое в промышленном строительстве, и, наконец, специальная подставка-держатель для дрели с регулятором нажима.
Метод был тоже более или менее ясен: сначала приладить дрель к боковой стенке сейфа в месте, установленном при помощи магнита; потом вольфрамовым сверлом проделать в стальной обшивке дырку, а уж после этого поменять сверло на алмазное и сверлить дальше.
Сложность работы заключалась в том, чтобы умело варьировать скорость сверления и силу нажима. Например, стальную обшивку требовалось сверлить на высоких оборотах — две тысячи в минуту — при средней степени нажима. А вот чтобы пройти бетонную начинку, требовались высокое давление и низкие обороты — не больше трехсот в минуту. Но даже при таком умелом подходе Тому приходилось осторожничать, чтобы не перегреть и не сжечь мотор — ведь дрель-то у него была одна, поэтому приходилось то и дело устраивать перерывы.
— Ну а с фотографиями как? Разобралась? — спросил Том, пока остужался инструмент.
— Да, картина складывается, — сказала Аллегра, просовывая голову в дверь. — Все мне не нужны, но того, что наснимала, будет достаточно.
— А о том, где сегодня сходка у лиги, ничего не нашла?
— Нет. Но я ищу.
Том продолжил сверлить, и вскоре сверло прошло насквозь — мотор у дрели взревел.
— Есть! — крикнул Том, выключая инструмент.
— Держи. — Арчи протянул ему крохотный монитор-чик, который он прикрепил к стенке сейфа и потом подсоединил к борескопу. Экран мониторчика засветился, сигнализируя о включении.
— Ну, готова? — спросил он у подбежавшей Аллегры и, когда та кивнула, сдул с отверстия металлическую пыль и просунул туда кабель.
— Ого! Смотрите-ка! — почти сразу же воскликнула Аллегра.
На мониторе появилось белое лицо — его зернистое изображение, казалось, пришло из морских пучин, с давным-давно затонувшего корабля. — Это же та самая маска из слоновой кости. Должно быть, Кавалли успел до своей гибели отправить ее сюда.
— Видимо, они работали в одной упряжке, — согласился Том. — Кавалли поставлял Фолксу ценности, а тот находил покупателей. В этом случае им не надо было делиться прибылью с Делийской лигой.
— Теперь, когда Кавалли мертв, Фолксу вообще ничем и ни с кем не надо делиться, — язвительно заметила Аллегра.
— Да, очень удобно, — согласился Том. — Я не удивлюсь, если… — Он недоговорил, потрясенный простотой и очевидностью только что пришедшей ему в голову мысли.
— Эй, вы! Холмс и Ватсон! — перебил их Арчи. — Может, все-таки продолжим?
Том подмигнул Аллегре и согласно кивнул — Арчи был прав.
Сверяясь с мониторчиком, он подвинул кабель влево и нащупал дверцу сейфа изнутри. Медленно водя кабелем, он наконец добрался до замка с комбинациями.
— Есть! — обрадовался Арчи.
— А что есть-то? — спросила ничего не понимающая Аллегра.
— Скважина замены ключа, — объяснил Арчи. — У каждого сейфа с комбинациями имеется специальный ключ, который вставляется в это отверстие, когда сейф открывают для замены кода.
— И большая она, эта скважина?
— Не очень, — ответил Том, сосредоточенно стиснув зубы.
Они следили по монитору, как Том вставлял кабель в скважину.
— Черт! Все время соскальзывает!
— А ты попробуй с другой стороны, — посоветовал Арчи.
— Уже пробовал, — раздраженно сказал Том, вытирая перепачканной рукой пот со лба.
В комнату влетела Доминик, запыхавшаяся от бега вверх по лестнице.
— Сколько у нас времени осталось? — спросил Том, не отрываясь от работы.
— Ровно столько, пока они не выглянут в окно и не обнаружат, что находятся на втором этаже. А как у нас тут дела?
— Дерьмово, вот как! — выругался Том, видя, что опять промахнулся.
— Понятно.
— А почему ты не хочешь попробовать снизу? — спросил Арчи. — Может, попадешь.
— Да толку-то… — И вдруг губы Тома расплылись в осторожной улыбке. У него наконец получилось.
Монитор теперь показывал механизм замка — четыре зубчатых колесика, которые необходимо было выровнять в одну линию, чтобы запирающая пластина опустилась на них.
— Давайте кто-нибудь, крутите наборное колесо, — сказал Том, осторожно вставляя кабель в отверстие.
Аллегра с готовностью присела на корточки рядом с ним.
— Куда крутить?
— По часовой стрелке. Только сначала нужно выровнять все колесики.
Поворачивая ручку, Аллегра стала выстраивать в круг все четыре колесика.
— Медленнее! — скорректировал Том, следя за нижним зубцом первого колесика, начавшим смещаться вверх.
— Все, стоп! — скомандовал Арчи, когда зубец достиг двенадцатичасового положения. Получилось число «пятнадцать». — Теперь крути в обратную сторону.
Аллегра повернула колесо назад, замедлив вращение, когда показался зубец второго колесика, и снова остановилась по команде Арчи. Теперь получилось число «семьдесят один». Следующим было «шестнадцать».
— Последней будет десятка, — сказал Том.
— А ты откуда знаешь? — удивилась Доминик.
— Тысяча пятьсот семьдесят первый — тысяча шестьсот десятый. Даты рождения и смерти Караваджо, — с улыбкой объяснил Том.
Он вынул борескоп из отверстия, и Аллегра повернула наборное колесо до последней цифры, потом повернула позолоченную ручку в середине дверцы. Та скользила легко, только немного подрагивала и скрежетала, когда отодвигались задвижки. Тогда Аллегра встала и потянула на себя дверцу. Тяжелый металл поначалу упирался, потом дверца распахнулась.
Изнутри сейф был обит красным бархатом и имел четыре полки, на которых Фолкс разложил, по-видимому, самые дорогие для него предметы — штук двадцать античных блюд, комплект краснофигурных ваз, записные книжки, какие-то папки и несколько географических карт. Ну и, конечно же, маску из слоновой кости.
Но внимание Тома сразу же привлекла прямоугольная шкатулка, обитая черным бархатом, с уже знакомой Тому монограммой — сжатый кулак и переплетенные змеи, символ Делийской лиги. Внутри шкатулки на кремовой шелковой подкладке шесть углублений для наручных часов. Два углубления были заполнены.
— «Эпсилон» и «зета», — сказала Аллегра, взяв часы в руки и перевернув их донышком кверху.
— Теперь у нас есть нужное количество — три штуки, — сказал Том, положив часы д’Арси в одно из углублений и захлопнув шкатулку. — Давайте только еще поищем, нет ли здесь чего-нибудь, что указывало бы на место их сегодняшней сходки.
— А с этим что будем делать? — спросил Арчи, вынув из сейфа устланную соломой коробку с маской. Бледное лицо и чуть приоткрытые губы почему-то напомнили Тому посмертную маску Наполеона, которую они с Арчи обнаружили в прошлом году.
— Оставим здесь, — сказал Том, отрываясь от блокнотов и карт, которые листал.
— Оставим?! Ты смеешься? Да она целое состояние стоит!
— Не про наши души это состояние. А кроме того, чем меньше мы отсюда унесем, тем больше шансов, что Фолкс даже не догадается о нашем визите.
Первоначальный шок сменился у Фолкса недоумением. Как же такое могло произойти? Его коллекция, документация, сейф — все исчезло! Просто испарилось. Тысячи ценнейших предметов! На десятки миллионов долларов! Да как они вообще смогли сюда проникнуть? Как ушли незамеченными?
— Эрл, я не понимаю, что происходит! Что это за место? — Верити нервничала, как нервничает человек, ставший свидетелем преступления и теперь боящийся идти в суд давать показания.
— Ты кому-нибудь говорила, что едешь сюда? — крикнул Фолкс, угрожающе тыча в нее зонтиком.
— Конечно, нет! — принялась оправдываться она. — Как я могла кому-то сказать, если никогда здесь не бывала?
Он сверлил ее свирепым взглядом, и его недоверие постепенно переросло в гнев. Но злился он не столько на нее, сколько вообще на всех и на все. А Верити вдруг вытаращила глаза, когда до нее дошло:
— О Боже, Эрл! Тебя что, ограбили?
Он закрыл глаза, вдохнул полной грудью, выдохнул, открыл глаза, где-то в глубине души ожидая, что все окажется на своих местах, а происшедшее было всего лишь кошмарным сном. Заглянувший в комнату Логан кивнул ему — дескать, надо поговорить. Наедине.
— Подожди минутку, Верити, — сказал Фолкс, вышел к Логану в другую комнату и закрыл за собой дверь.
— Ну?
— Охранник внизу говорит, что ничего не видел, — тихим голосом сообщил Логан. — И мы звонили его сменщику, который был тут ночью, — тот тоже ничего не видел.
— Если только они оба в этом не замешаны, — заметил Фолкс.
— Ну-у, это я бы узнал! — усмехнулся Логан.
Тут только Фолкс заметил, что костяшки пальцев у шотландца красноваты, а ворот рубашки забрызган кровью. Фолксу немного полегчало.
— А что показывает камера наблюдения?
— Ее заблокировали. Я попросил копию. Она будет здесь через час.
— Кто-нибудь еще в здании есть?
— Только люди, которые въехали сегодня.
Фолкс хмыкнул.
— Ну вот тебе пожалуйста.
— Да их всего четверо, и въехали они только в двенадцать тридцать, — поспешил сообщить Логан. — Перетаскать все это они за такое время не смогли бы. Тут несколько дней понадобилось бы.
— И он не слышал, как сработала сигнализация?
— Нет.
— Эти сволочи, видимо, вырубили ее, — злобно прошипел Фолкс и, подойдя к контрольному щитку, шарахнул по нему рукой — даже облегчение получил от пронзившей ладонь боли. — Зачем мы тогда платим за…
Слова застряли у него в горле, когда на его глазах коробочка отвалилась и с грохотом упала на пол. Озадаченно нахмурившись, он наклонился, чтобы поднять ее, и вдруг заметил два кусочка черной изоленты, прилепленных к стене.
— Бог ты мой! — воскликнул он, швырнув коробочку Логану. — Да это же «кукла»! Мы не в том помещении!
С этими словами он бросился к двери и быстро заковылял сначала по коридору, потом вверх по лестнице. Логан шагал рядом. Пустой коридор третьего этажа подсказал окончательный ответ — ни одной таблички с номерами комнат на дверях. Судя по всему, их сняли и перевесили этажом ниже, чтобы сбить его с толку.
Ворвавшись в свой офис, он не обнаружил там ни мебели, ни ковра на полу, ни занавесок на окнах — только шкафы вдоль правой стены.
А посреди комнаты стояла женщина.
— А где Арчи? — спросил Том, закинув сумку с инструментами в багажник и захлопнув крышку.
— Он с Аллегрой, — проговорила запыхавшаяся Доминик, плюхаясь рядом на переднее сиденье.
Они ждали. Том нервно постукивал пальцами по боковому стеклу.
— Вы сейф хорошо обтерли?
— Как надо. Он даже не догадается, что мы там были, — уверила его Доминик. — Если только не сдвинет коробки и не увидит заклеенную изолентой дырку.
— Ну и хорошо.
— А теперь что?
— Вот чего не знаю, того не знаю. Нам по-прежнему неизвестно, где они сегодня встречаются.
— А что это за листок ты вытащил из сейфа?
— Одна полезная вещица. Может пригодиться. — Том оглянулся и посмотрел на вход в здание. — Чего они там копаются?
— Может, сходить за ними?
— Нет, пусть…
— Смотри, вон он идет!
Из подъезда действительно вышел Арчи и направился к машине.
— Да, но почему он один? — Том нахмурился, не сводя глаз с подъезда.
Арчи открыл дверцу и плюхнулся в машину. Шумно выдохнул и сказал с облегчением:
— Чуть не влип. Едва не столкнулся с Фолксом на лестнице. По-моему, он обо всем догадался.
— А где Аллегра? — спросил Том, не скрывая беспокойства.
— Аллегра? — Арчи оглянулся по сторонам и только теперь, похоже, заметил, что ее нет в машине. — Я думал, она к вам пошла.
— Да нет ее здесь! — почти крикнул Том.
— А ты-то где с ней расстался? — спросил Арчи.
— Наверху. Она помогала мне собирать инструменты в сумку. Я дал ей…
Он вдруг осекся на полуслове, потом выскочил из машины, побежал назад и открыл багажник.
— Ты что ищешь? — спросил Арчи у рывшегося в сумке Тома.
— Вот что. — Том показал ему передатчик-локатор.
Показал и включил. Передатчик сразу показал, что объект находится перед ним ярдах в пятидесяти.
— Она все еще там.
— А что она там делает? — В голосе Арчи прозвучало и удивление, и даже восхищение.
— Разыгрывает наш единственный козырь.
— Какого черта? Кто вы такая? — Фолкс застыл на пороге, готовый к любому повороту событий.
— Все здесь. А я бы хотела с вами поговорить, — сказала женщина.
— Ах вот оно как? Поздравляю! — Фолкс дал знак Логану задержать ее, а сам проверил шкафы и заглянул в соседнюю комнату.
Он не верил своим глазам, но все его добро было вроде бы на месте. От чувства ограбленности и опустошенности не осталось и следа, на смену ему пришло облегчение. А вместе с облегчением и злость.
— Кто вы такая? — повторил он свой вопрос.
— Лейтенант Аллегра Дамико. Офицер полиции. Отдел по борьбе с хищениями культурных ценностей.
Фолкс злобно ухмыльнулся, видя, как Логан скрутил ей за спиной руку.
— И что же вам надо, лейтенант Дамико?
— У меня имеется кое-какая информация для Делийской лиги.
— Для кого?
— А по-моему, мы уже проехали тот момент, когда надо что-то объяснять. — Она кивнула в сторону третьей комнаты, где хранились документы.
— Эрл, ты здесь?
Фолкс дернулся на голос Верити.
— Черт! — выругался он и снова повернулся к Аллегре, нетерпеливо пожав плечами. На всякие такие штучки у него просто не было времени. Во всяком случае, сегодня, сейчас. Но что эта женщина знала и кому что успела сказать? Вот это надо было выяснить. Лиге надо было выяснить. — Вы правы, мы действительно проехали этот момент.
Шагнув к ней, он неожиданно ударил ее кончиком зонтика в висок. Застонав, Аллегра обмякла в руках державшего ее Логана.
— Оттащи ее в другую комнату и смотри, чтобы молчала, — прошипел он. — Когда закончим, запри ее здесь вместе с барахлом.
Резко развернувшись, он вышел в коридор. Верити следовала за ним по пятам, сжимая кулачки, словно хищная птица, вцепившаяся когтями в несчастного кролика.
— Эрл, я, по правде сказать, не понимаю, что здесь происходит, но…
— Верити, не заставляй меня извиняться. — Это и было извинение — всплеск руками, ладони кверху, какие-то слова… — Скажу только, что произошла ужасная ошибка. Ужасная! И виноват только я.
— А по-моему, ошибку совершила я, когда согласилась поехать сюда. — В голосе ее звучали злость и обида. — Оскорбили, обманули, бросили…
— Мы попали не на тот этаж! — Фолкс надеялся, что смех, который он изобразил, выглядел не таким уж нарочитым и натужным. — Нет, ты можешь поверить? Возраст все-таки сказывается.
— Не на тот этаж?
— Объясняю. Владелец здания хотел иметь доступ к моим бывшим помещениям, чтобы начать демонтаж, поэтому меня перевезли сюда. — Объясняя все это, вернее, сочиняя на ходу, Фолкс старался, чтобы его слова звучали как можно убедительнее, поэтому изо всех сил с честным видом таращил глаза. — За столько лет я так привык выходить на втором этаже, что делал это автоматически. Прости…
— Так все на месте? — Она подозрительно огляделась по сторонам.
— Абсолютно все. — Он картинно кивнул. — И слава Богу, потому что был момент, когда я подумал…
— Ну да. Я тоже так подумала. — Она не сдержала нервный смсшок, и Фолкс поспешил изобразить то же самое.
— Могу ли я снискать твое прощение?
— Ну, это зависит от того, что там у тебя внутри. — Она сверкнула улыбкой.
Пропустив Верити вперед, он повел ее в среднюю комнату. По дороге она то и дело нахваливала to, что ей удалось заметить.
— Господи, Эрл! Какая же красота!
— Да что там красота? Это все продается! — сказал Фолкс и, присев возле сейфа, набрал комбинацию и открыл дверцу.
— Это она? — спросила Верити, почти не дыша и натягивая на руки нитяные перчатки.
— Она.
Фолкс достал из сейфа коробку с маской и поставил ее на один из ящиков. Потом снял пиджак и бросил его на другой ящик красной подкладкой кверху. Вынув маску из коробки, он положил ее на пиджак — чтобы эффектнее смотрелась на красном фоне. Потом отступил на шаг и подтолкнул Верити вперед.
— Вот, пожалуйста.
Верити медленно подошла и осторожно взяла маску в руки, облаченные в перчатки. Поднесла к лицу и смотрела на нее не мигая. Кровь прихлынула к шее, к щекам, дыхание участилось, руки дрожали. Она готова была расцеловать маску. Но удержалась — только выдохнула наконец и опустила ее на соломенное ложе. Плечи Верити подрагивали.
— Ну? Что скажешь? — спросил Фолкс, дав ей немного прийти в себя.
Верити не могла вымолвить ни слова — губы дрожали, в глазах стояли слезы. Она смотрела на Фолкса, махая ладошкой возле рта — словно пыталась выудить из себя какие-то слова.
— Это такая красота! — наконец произнесла она. — Это все равно что… все равно что заглянуть в глаза Бога!
— Узнаваемые черты есть?
— Если дата происхождения верна…
— Верна, верна…
— Значит, Фидий. Фидий! Фидий! Фидий! — Она уже кричала. — А кто же еще?
— Тогда я надеюсь, что ты подтвердишь это моему покупателю. — Фолкс достал из кармана телефон и стал искать нужный номер. — И оценишь должным образом. Ведь он потом подарит это тебе.
— Ну разумеется! — Верити, не сдерживая эмоций, выхватила у него из рук телефон, когда он начал звонить. — Как его зовут?
Темень. Запах сена. Лай собак.
Придя в себя, Аллегра приподняла голову и снова уронила, издав болезненный стон. Какой-то предмет не да ват ей сесть. Предмет гладкий и плоский… деревянный предмет. Она ощупала его руками, натыкаясь на гнетущие стенки по бокам, и поняла, что лежит в деревянном ящике.
Потом она вспомнила последнее, что видела, — злобные глаза Фолкса, замахнувшегося на нее зонтиком, словно занесшего над ней топор палача. Потом тьма… Тьма, запах сена, лай собак, что-то твердое и неровное под ней, боль в виске от удара проклятым зонтиком. И все это на фоне какого-то непрекращающегося монотонного жужжания и воздушного свиста. Как будто в самолете.
Ну да, в самолете она и находилась. Лежала в деревянном ящике в грузовом отсеке.
Она ощупала ногу и вздохнула с облегчением — передатчик-локатор был на месте, приклеенный изолентой к внутренней стороне бедра. Найти его они могли, только раздев ее.
Аллегра понимала, что пошла на огромный риск. Риск, который Том ни за что бы не одобрил. Но как только стало ясно, что ни среди бумаг Фолкса, ни в его сейфе нет ничего содержащего хотя бы малейший намек на место сегодняшней сходки Делийской лиги, она сразу поняла, что должна делать. Взять из сумки передатчик и изоленту и, воспользовавшись суматохой, в какой ее спутники поспешно покидали здание, притаиться и ждать Фолкса, который уже несся по коридору. А потом попробовать поговорить или напугать его так, чтобы он сам доставил ее к Делийской лиге. Или сделать это, или отбросить всякую надежду добраться до полотна раньше, чем Сантос успсет передать его сербам. Сделать или признать свое поражение. Признать, что они с Томом не способны остановить Сантоса.
Слово «остановить» было, конечно, эвфемизмом — ведь было ясно, что сербы сделают с Сантосом, если он не предоставит им Караваджо. Она поймала себя на мысли, что после перенесенных за последние несколько дней ужасов думала о возможной участи Сантоса даже с радостью. Тем более что альтернативы не было — защищенный дипломатической неприкосновенностью, Сантос ушел бы от более цивилизованной формы возмездия.
Передатчик, как, помнится, говорил Том, действовал в радиусе трех миль. То есть проку от него на высоте тридцати тысяч футов никакого. Но если Том догадается, почему она не спустилась вниз со всеми, почему осталась и что задумала, то он может проследить ее путь до аэропорта, там как-то выяснить, в каком направлении ее увезли, и полететь туда ближайшим рейсом, а уж на месте, если повезет, вычислить ее по сигналу передатчика. По крайней мере таков был ее грубый, наспех придуманный план.
А пока она лежала в кромешной тьме, слыша только собственное дыхание, все больше и больше затруднявшееся из-за нехватки воздуха.
Лежала и думала, что вот опять ее погребли заживо. Выбраться нельзя, под ней такая же холодная твердыня.
Она колотила кулаками по стенкам, упиралась ногами в конец ящика, перевернулась и пробовала спиной вытолкнуть крышку.
Вот тогда-то она и обнаружила прямо перед собой две идеально ровные кругленькие дырочки в доске, которые не могла заметить раньше, до того как переменила позу. Она подтянулась к ним, прижалась ртом и начала жадно глотать воздух. Бешеное сердцебиение стало потихоньку замедляться.
А потом она почувствовала, что за ней как будто кто-то наблюдает.
Напрягая зрение в почти кромешном мраке, она разглядела лицо — безжизненные глаза, холодные губы, чуть приоткрытые в жестокой усмешке, кончик носа отбит.
Она лежала поверх статуи. Мраморной статуи. Но Аллегре казалось, что это не статуя, а труп и что лежит она не в ящике, а в гробу и гулкий звук за его стенками — не рев далекого мотора, а стук земли, которой засыпают ее гроб.
— Я потерял ее! — воскликнул Том.
— Как это, потерял? — Арчи выхватил у него передатчик и встряхнул его. — Она же только что здесь была!
— Была, а теперь нет! — Том злился, и эта злость выдавала охватившее его волнение.
До сих пор они на удивление легко следили за передвижением Аллегры — сигнал передатчика вел их от складской зоны до грузового терминала в Женевском аэропорту, где они некоторое время наблюдали за тем, как водитель Фолкса следил за погрузкой каких-то ящиков в самолет, следующий до Рима. Они, конечно, сразу догадались, что Аллегру поместили в один из этих ящиков. Ну и, конечно, им самим теперь необходимо было зарегистрироваться на более ранний рейс, чтобы встретить сигнал на месте.
Наблюдая за территорией аэродрома в бинокль, Том сделал вывод, что для Фолкса это был надежный, выверенный маршрут — таможенники встретили его в укромном закутке, и лица их расплывались в широких улыбках, когда в руки к ним перешел черный чемоданчик.
Груз после этого разделили — одна его часть отправилась на главный терминал, другая — в темный ангар, куда Фолкс въехал на машине, после чего двери за ним плотно закрылись. Потом часа два или три не происходило ровным счетом ничего. Разве что датчик Аллегры давал ровный, постоянный сигнал. Словно пульс, который еще продолжал биться. Тому вспомнился пульс Дженнифер на мониторе медицинского прибора в вертолете, несущемся над невадской пустыней. Пульс, который они проследили до этого места лишь с тем, чтобы здесь его потерять.
Укрытое под сенью стройных рядов печальных кипарисов и средиземноморских сосен, кладбище «Чимитеро акаттолико» приютилось на склоне Авентинского холма в тени изъеденной временем пирамиды Кая Цестия и прилегающих к ней стен Аврелия. Даже при лунном свете Тому хорошо были видны дебри каменных монументов, могильных плит и фамильных склепов, густо поросшие высокой травой и полевыми цветами. Рукотворное нагромождение из белых урн, полуразрушенных колонн, витых оград, надгробных статуй контрастно смотрелось на темном фоне симметрии деревьев и, казалось, было сооружено здесь в попытке доказать превосходство человеческого таланта над талантом природы.
Правда, победа природы была тут совершенно очевидной — судя по царившим здесь десятилетиями запустению и упадку, по развалившимся пыльным памятникам, буйно разросшимся сорнякам, а кое-где даже молодой поросли деревьев, крошивших на куски могильные плиты в своей воле к жизни. И вот где-то среди этого запустения затерялся даже сигнал Аллегры.
— Где в последний раз он читался? — спросила никогда не терявшая прагматизма Доминик, не имевшая привычки отвлекаться на сентиментальные пустяки.
— Вон там… — Том прибавил шагу, почти перешел на бег, перепрыгивая через маленькие могилы и огибая большие.
Он уже собирался выскочить на широкую аллею, когда Арчи схватил его за плечо и прошептал:
— А ну-ка пригнись.
Из тени деревьев вышли трое с автоматами, поблескивавшими в лунном свете, лучи фонариков прорезывали темноту. Двигаясь быстро и бесшумно, они прошмыгнули к большому фамильному склепу — казалось, будто проплыли в волнах высокой травы.
Когда они взошли по ступенькам и скрылись внутри, Том сказал:
— Наверное, она там.
Склеп представлял собой невысокое прямоугольное строение, стилизованное под древнеримский храм — мелкие каменные ступени, дорический фриз, портик, белые туфовые стены с декоративными колоннами, визуально поддерживавшими черепичную крышу. Входом в склеп служила красивая бронзовая дверь, покрывшаяся зеленой патиной под воздействием стихий. Над дверью высечено одно-единственное имя — Меризи. Кивнув на надпись, Том усмехнулся.
— Ты чего? — шепотом спросила Доминик.
— Меризи — это настоящее имя Караваджо.
Они постояли перед склепом, прислушались — не донесется ли изнутри какой-нибудь голос или звук. Но только безмолвное эхо тьмы носилось над могильным сооружением.
Кивнув своим спутникам, Том осторожно открыл одной рукой дверь, в другой держа пистолет. Его и еще три «чистые» пушки Арчи раздобыл у Джонни Ли, пока они сидели в засаде у служебного ангара в римском аэропорту. Цену Джонни назначил непомерно высокую — долг Тома плюс еще десятка за хлопоты. Арчи не переставая грязно ругался по этому поводу, хотя Джонни отменил одно из условий сделки и вернул Тому часы.
Тонкий слой пыли и сухой листвы покрывал черно-белый мозаичный пол склепа. В дальнем конце высился черный мраморный алтарь, на нем бронзовыми буквами тоже имя — Меризи, а пониже дата — 1696. Перед алтарем — два молельных стула с высокими спинками; один — покрытый черным лаком и обитый красным бархатом, облупившийся и полусгнивший от сырости. На стене над алтарем распятие. Одна рука Спасителя надломлена.
Склеп был пуст.
— Куда же они, сволочи, подевались? — воскликнул Арчи, простукивая стены.
Том сосредоточенно изучал пол.
— Интересно, а как тут вообще можно кого-то хоронить?
— Ты о чем? — спросила Доминик.
— Это же фамильный склеп. Значит, здесь должно быть что-то вроде поднимающейся плиты.
— И надписей никаких, — заметил Арчи. — Даже дат полностью нет.
— Да, а та, что есть, не подходит, — прибавила Доминик. — Этот склеп не использовали до тысяча семьсот тридцатых годов, а значит, в тысяча шестьсотдевя носто шестом никого не могли тут похоронить.
— А что, если это год рождения? — предположил Том, присев на корточки перед алтарем. — Возможно, вторая дата стерлась и…
Слова застыли у него в горле, потому что в этот момент он потер пальцами последнюю цифру и мраморная плита чуть сдвинулась. Том оглянулся на своих спутников, желая убедиться, что они были тому свидетелями, потом снова дотронулся до последней цифры, повернув ее по часовой стрелке, и та, перевернувшись вверх тормашками, превратилась в девятку.
Арчи сосредоточенно нахмурился.
— Тысяча шестьсот девяносто девятый? И что? Такая же бессмыслица!
— А что, если не тысяча шестьсот девяносто девятый, а тысяча девятьсот шестьдесят девятый? — предположил Том и попробовал перевернуть остальные цифры. — Год кражи полотна Караваджо.
Когда цифры перевернулись, раздался скрежет отодвигаемого засова, плита алтаря с гидравлическим шипением выдвинулась и начала подниматься — выше их голов, остановившись в нескольких дюймах от потолка.
Они удивленно переглянулись и пробрались внутрь. Начинавшаяся от порога каменная лестница уходила вглубь.
Ступеньки вели в выложенный кирпичом подземный ход. Тусклые соляные светильники под сводами потолка, от них оранжевые лужицы света, с трудом пробивавшего густую тьму. Кое-где по потолку сочилась вода, образуя на нем известковые размытые кольца, и капала на бетонный пол.
Осторожно ступая и держа пистолеты со взведенными курками наготове, Том, Арчи и Доминик пробирались по тоннелю. Том подозревал, что они огибают под землей Авентинский холм, но точно, конечно, утверждать не мог, потому что тоннель извивался и петлял зигзагами между склепами и усыпальницами. Наконец, ярдов через двести, тоннель вывел их в лабиринт из подземных комнат, где потолки подпирались стальными столбами.
— О-о, да он древний! — прошептала Доминик, наклонившись, чтобы разглядеть фреску на абсолютно не тронутой временем стене. — Может, частная вилла какого-нибудь патриция. Очень уж на баню похоже, на часть банной постройки. — Она указала на вздыбившийся в одном месте пятачок мозаичного пола, под которым виднелась полость фута четыре глубиной, поддерживаемая колоннами, выложенными терракотовой плиткой. — Римляне подогревали пол и стены своих теплых ванн-кальдариев посредством циркуляции горячего воздуха, — объяснила она.
Ступая на цыпочках, они перешли в следующую комнату, где путь им освещала цепочка редких лампочек, свисавших с провода под потолком. Их тусклый желтоватый свет сливался с каменными стенами. В этом помещении Доминик узнала бальнеум — полукруглую ванну для купания.
Пробираясь сквозь дебри металлических опор, они добрались наконец до главной части похороненной веками виллы, где пол вместо плитки был выложен причудливой мозаикой с изображениями животных, растений, богов в лавровых венках и всевозможных разноцветных геометрических орнаментов. Здесь, судя по всему, когда-то велись реставрационные работы — раскрошившиеся фрески с изображением людей и животных частично восстановлены из уцелевших фрагментов, недостающие места замазаны известкой.
Вдруг из глубин лабиринта до них эхом донесся сердитый окрик.
— Как думаете, Сантос уже здесь? — шепотом спросила Доминик.
— В первую очередь нас интересует Аллегра, — сказал Том. — А Сантосом и полотном мы займемся потом, когда Аллегра будет в безопасности.
На цыпочках они прокрались к дверному проему, ведущему в небольшой сводчатый зал. Стены здесь были выкрашены под красный и охристый мрамор, на потолке геометрические орнаменты, птицы и злобные на вид сатиры. На полу на корточках, спиной к Тому и его спутникам, сидели, проверяя оружие и тихо переговариваясь, те самые трое боевиков.
Том посмотрел на Арчи и Доминик, те кивнули в ответ и на мысленный счет «три» бросились вперед, застав троицу врасплох.
— Ты?! — удивленно прошипел один из них по-итальянски, увидев Тома, прежде чем Арчи связал им скотчем за спиной руки и заткнул рты кляпами.
Это был Орландо — священник из «Амальфи». Том встретил его полный ненависти взгляд. Беспомощная ярость, сжигавшая его в Монте-Карло, куда-то исчезла, теперь он ничего не испытывал к этому человеку. Чего нельзя было сказать о Сантосе, учитывая к тому же, что жизнь Аллегры пока висела на волоске.
— Я присмотрю за ними, — сказала Доминик, подталкивая пленников в спины дулом пистолета и загоняя в угол комнаты.
— Справишься?
— Конечно. Идите!
Кивнув, Арчи с Томом отправились дальше — в соседнюю комнату, куда из следующей пробивался яркий свет и доносился гул голосов. Подкравшись, они встали по обе стороны двери.
Заглянув внутрь, Том первым делом заметил, что это помещение было самым красивым — пол выложен мозаикой в виде медальонов с изображениями мифологических персонажей; отлично сохранившиеся в своей первозданности фрески, воспроизводившие интерьер античного театра. На левой стене нарисована сцена с узкими боковыми дверцами для выхода актеров, на противоположной — комические и трагические маски, глядящие из окошек на фоне нарисованного сада.
— Смотри! — возбужденно шепнул Арчи.
Повернув голову, Том увидел высеченную в дальней стене нишу примерно девяти футов в высоту, шести в ширину и трех в глубину. В нише под трехдюймовой толщины пуленепробиваемым стеклом висело полотно Караваджо. Висело просто так, без рамы, но это обстоятельство только подтверждало его подлинность.
— Смотри, это Фолкс! — шепнул Арчи.
Посреди комнаты на мозаике с изображением змееволосой Медузы стоял круглый стол, инкрустированный квадратиками разноцветного мрамора. Человек, на которого указал Арчи, стоял, опираясь на зонтик, перед столом, за столом сидели трое, и картина эта со стороны очень походила на допрос.
— Тот, что слева, Де Лука, — шепнул Том, сразу узнав барсучью белую прядь седины в волосах и кричащую полоску версачевского галстука. — А тот, что посередине, который сейчас говорит… — У Тома перехватило дыхание, когда он увидел человека, чей телефонный разговор подслушивал на яхте в Монако. Того самого человека, который заказал убийство Дженнифер. — Это и есть Сантос.
— А третий ублюдок, получается, Моретти, — догадался Арчи, кивнув на очкастого коротышку, сидевшего по другую сторону от Сантоса.
Блестящая лысина на полголовы, жесткие проволочные усы того же цвета, что и окружавшие плешь волосы. На Моретти были серый кардиган и коричневые вельветовые брюки — ну типичный дедушка твоего приятеля, а никак не главарь одной из самых могущественных мафий.
Том кивнул, но вглядываться не стал — его внимание больше привлекала связанная фигура с кляпом во рту, полулежавшая на стуле слева от Фолкса. Это была Аллегра. Слава Богу, пока живая, хотя трудно было сказать, что они с ней сделали. Или что собирались сделать.
— Она хочет нам что-то сказать, — огрызался Фолкс. — Говорит, у нее есть для нас какое-то сообщение.
— Конечно, хочет, — сказал по-английски Сантос со злобой и насмешкой в голосе. — Она работает по делам Риччи и Ардженто. — Он посмотрел на Де Луку. — Ты же вроде говорил, что позаботился о ней.
Пожав плечами, Де Лука бросил на Аллегру удивленный взгляд.
— Я тоже думал, что позаботился.
— Она как-то умудрилась вычислить мой склад и забраться туда, — вставил Фолкс. — Кто знает, что еще она там обнаружила.
— Ага, забралась и ничего не сделала, только тебя обесчестила, — сказал Сантос. — Вот и разбирался бы с ней в Женеве. Чего сюда-то ее притащил? Здесь у тебя бизнеса нет.
— Да? Если забыл, я напомню. В этом совете у меня два голоса, — холодно и непринужденно проговорил Фолкс. — Я, как и все остальные, имею право здесь находиться. Такое же право, а может, и большее.
— Да случайно ты здесь находишься, случайно, — сухо заметил Де Лука.
Сантос вдохнул поглубже и попытался взять примирительный тон:
— Эта сходка созвана по требованию семей Моретти и Де Лука… — Он кивнул по обе стороны от себя. — Семей, являющихся основоположниками Делийской лиги, пожелавшими разрешить свои недавние… э-э… разногласия. Разногласия, приведшие, как всем нам известно, к тому, что два члена совета сегодня здесь не присутствуют.
— Мы не имеем никакого отношения к смерти д’Арси, — поспешил вставить Моретти.
— А Кавалли был предателем и получил по заслугам! — прибавил Де Лука.
Оба дона вскочили из-за стола и приняли угрожающие позы.
— Довольно! — крикнул Сантос, и, сердито бормоча себе под нос, оба сели. Сантос повернулся к Фолксу. — Меня попросили быть посредником сделки. Я сделал тебе одолжение. Но я же сказал, что приходить сюда тебе совсем не обязательно!
Фолкс смерил их задумчивым взглядом, потом угрюмо кивнул в сторону Аллегры:
— А с ней мне что делать прикажете?
— Что и обычно.
— Обычно я выкапываю тела, а не зарываю их, — проговорил Фолкс сквозь зубы.
— Значит, я сделаю за тебя твою работу, если ты такой слабак, — рявкнул Сантос и, достав из куртки пистолет, направил его на Аллегру.
Грянул выстрел. Сантос с криком рухнул, держась за плечо.
— А ну сидеть, не двигаться! — крикнул Арчи.
Том бросился к Аллегре, первым делом вытащил кляп у нее изо рта и развязал руки.
— Ты в порядке? — выдохнул он, когда она с облегчением рухнула в его объятия.
Она кивнула, пытаясь улыбнуться. Только тогда Том подобрал с пола пистолет Сантоса и быстро обыскал остальных.
— Я истекаю кровью! — крикнул Сантос.
— У тебя царапина, жить будешь, — отрезал Том.
— А вот жаль, кстати, — вмешался подошедший Арчи. При этом Фолкс смотрел на него вытаращив глаза — узнал, конечно же, хотя и не подал виду.
— Вы даже не представляете, что сотворили! — прошипел Сантос сквозь зубы, прижимая раненую руку к груди. — Вы же оба, считай, покойники! — Он посмотрел в сторону дверного проема.
— Кто вы такие? — спросил Моретти.
— Это Том Кирк, — медленно проговорил Де Лука, приветствуя Тома полуулыбкой. — Тоже, сдается мне, восстал из мертвых.
— Кирк?! — воскликнул Моретти.
— Том Кирк?! — Недоверчивая улыбка искривила неожиданно посеревшее лицо Фолкса.
Том даже смутился. Иногда люди, в особенности преступники, узнавали его, но такой реакции он никогда не видел.
— Чего ты хочешь? — спросил Сантос.
— Того же, чего и ты, — не раздумывая ответил Том. — Получить Караваджо.
— Ты вздумал нас ограбить? — Де Лука, похоже, находил происходящее забавным.
— Не ограбить, а позаимствовать вещь на время, — поправил Том.
— Ты не вынесешь отсюда полотно! — презрительно усмехнулся Фолкс. — Не испортив его.
— Даже с этой штукой? — Том показал ему шкатулку с монограммой, добытую у Фолкса из сейфа. Фолкс побледнел, выпучив глаза. А Том, кинув шкатулку Аллегре, продолжал: — Нет, ты, конечно, мог бы собирать эти часы до бесконечности, но мне-то нужно только трое. Так ведь?
Ошеломленные Моретти и Де Лука переглянулись.
— Интересно, как ты узнал? — спросил Де Лука, пока Аллегра отстегивала у него с руки часы. Сначала у него, потом у Моретти, а потом вынула такие же, шестые, из верхнего кармана у Сантоса. — Неужели твой…
— Сантос заключил сделку, хотел втихаря продать ваше полотно, — объяснил Том. — Вчера в Монте-Карло мы подслушали его переговоры. Про часы он молчал как рыба.
Сантос вскочил со своего места.
— Заткнись! — процедил он сквозь зубы по-итальянски, не скрывая бешенства.
— Ага! Попал? — Том улыбнулся и позвал: — Дом!
В дверях возникла Доминик, толкая перед собой троих мрачных подельников Сантоса. Тот лишь прищурился и откинулся на спинку стула, когда она завела их в комнату и усадила на стулья, принуждая держать руки на затылке.
— Эти люди работают на Сантоса. Мы нашли их в соседней комнате. Вы были единственными, кто стоял между ним и пятнадцатью миллионами долларов, обещанными ему за полотно сербскими покупателями.
— Наглая ложь! — заорал Сантос, сверля глазами Тома. — Вранье! У нас же уговор — никого сюда не водить! Я бы никогда не нарушил наших законов!
— Откроешь? — спросил Том у Аллегры, сидевшей на корточках перед шкатулкой на полу.
— Шесть табличек, — сказала она, указав на медные кружки на стене под полотном. — На каждой выгравирована своя буква греческого алфавита.
Открыв шкатулку, она вынула оттуда первые часы и аккуратно приложила их к соответствующей табличке. Кейс звонко захлопнулся. Потом Доминик повторила эту процедуру с оставшимися двумя часами и отступила назад, глядя на Тома и обнадеживающе кивая. Сначала ничего не происходило, но потом толстое пуленепробиваемое стекло с шуршанием отъехало вправо фута на три, образовав щель, в которую запросто могла пройти Доминик.
— Я, пожалуй, ей помогу! — вызвался Арчи, отдавая Тому свой пистолет. Он пролез вслед за ней в щель, в узкое пространство под стеклом, и помог снять со стены полотно. Переступая мелкими шажками и осторожно держа холст, они прислонили его к стене.
Том подошел и сразу узнал — тот самый сюжет с полароидного снимка, что показывала ему Дженнифер в машине. Но разве можно было сравнить ту плоскую, безжизненную фотку с полным энергии и динамизма оригиналом? Пикирующий с небес ангел, озорное, улыбающееся личико младенца, счастливая и ликующая Мария в благоговейном страхе ожидает пришествия волхвов. Свет и тьма. Божественное совершенство и человеческая слабость. Жизнь и смерть. И все на одном полотне.
— Давай снимем с подставки и скатаем, — предложил Арчи.
— Вы поосторожнее с подставкой, — предупредил Моретти.
Том внимательно посмотрел на него — от него не ускользнул этот собственнический тон.
— Оно что, ваше?
— Уже нет, — сказал тот. — Это добровольный дар в честь основания лиги. Семья Де Лука отдала вот эту виллу.
— Виллу я вам верну, — уверил Том. — Обещаю.
— Тогда картину зачем забирать? — поинтересовался Де Лука.
Том ответил не сразу — молчал, тщательно подбирая слова, дабы не опозориться перед Сантосом:
— Я уже расспрашивал вас об агенте ФБР, том самом, которого застрелили в Вегасе три дня назад.
Де Лука кивнул и озадаченно нахмурился, а Том продолжал:
— Так вот несколько недель назад эта женщина-агент по своим каналам вышла на одного вашего американского дистрибьютора. Антикварного дилера в Нью-Йорке. На допросе он назвал имя — Лука Кавалли.
— Да я хорошо знал Луку! — воскликнул Моретти. — Он был более чем осторожен и никогда бы не открыл свое имя чужому человеку!
— А он и не открывал, — согласился Том. — Это сделал Фолкс.
— Что-о?! — Фолкс расхохотался.
— Помните фото маски слоновой кости, которую мы нашли в машине Кавалли? — спросила Аллегра у Де Луки, помогая Арчи снимать полотно с деревянных планок. — Так вот, эту маску мы нашли в сейфе Фолкса. Она стоит многие миллионы. Десятки миллионов.
— Сдается мне, что Кавалли поставлял тебе ценности на протяжении многих лет, — сказал Том, подойдя вплотную к Фолксу, который резко подался назад. — Ценности эти он получал с раскопок, но не декларировал для лиги, чтобы не делиться прибылью. Но вот какая интересная вещь случилась! В один прекрасный день он выудил из-под земли нечто поистине уникальное. Так ведь? Редкое и уникальное. И тут уж не смог совладать с обуявшей его жадностью.
— Да, Кавалли прислал мне эту маску — запальчиво начал Фолкс, нервно поглядывая на Де Луку и Моретти. — Прекрасная вещь, но я собирался, как и заведено, поделиться прибылью с лигой. И прибылью не только от маски. У меня есть карта с отметкой, где он ее нашел. Кто знает, что еще там можно отыскать!
— Он говорит правду? Доказать можешь? — сурово спросил Де Лука у Аллегры, вперив в нее немигающий застывший взгляд.
— А кто вам сказал, что вас предал Кавалли? — тут же вмешался Том.
Де Лука молчал, потом ткнул пальцем в Фолкса:
— Он сказал.
— У меня не было выбора! — запротестовал Фолкс. — Да, это правда, что Кавалли хотел иметь дело со мной напрямую. Но когда я отказался, он стал угрожать, обещал обнародовать все, что знает, обещал нас заложить! Я тогда сказал вам правду. Он собирался предать вас, слить по полной программе! Хотел продать нас всех с потрохами! Ваши же стукачи могут это подтвердить!
— ФБР знало имя Кавалли, — проговорил Де Лука, переведя взгляд на Тома. — ФБР хотело, чтобы здешние власти его арестовали.
— Кавалли обдирал вас как липку, но чтоб закладывать, в этом я что-то сомневаюсь, — сказал Том, пожав плечами. — А на самом деле все очень просто — Фолкс решил вывести его из игры, чтобы распорядиться маской единолично. Вот тогда-то у него и созрел план. Сначала слить имя Кавалли нью-йоркскому дилеру. Потом сдать дилера ФБР, чтобы тот наверняка заговорил. И наконец, объявить вам, что Кавалли предатель. Ведь ваши стукачи из полиции обязательно подтвердили бы, что ФБР взяло Кавалли в разработку, и тогда вы бы решили, что он раскололся.
— Что за бред!.. — взвизгнул Фолкс. — Никогда бы я не…
— Но что он делал грамотно, так это сталкивал лбами членов лиги, — заметила Аллегра, поднимаясь с корточек. — Он прекрасно понимал, что дон Моретти захочет отплатить за убийство Кавалли. А пока вы будете биться друг с другом, он продаст картину по своему усмотрению.
— Да мне такое в голову не могло прийти! — взревел Фолкс, хотя в голосе его теперь слышались жалобные нотки. — Кавалли был опасен! Я действовал в интересах лиги! Как, собственно, и всегда.
— А пока тянулась вся эта резина, Сантос не терялся, — продолжал Том. — Договорился о сделке с моей подругой. Я считаю, что он…
— И долго мы еще будем слушать эти бредни? — взорвался Сантос, возмущенно воздев кверху ладони. — Да я сроду ничего подобного не…
— Basta! — оборвал его на полуслове Де Лука. — Тебе потом слово дадут.
Сантос плюхнулся на место, усмехаясь и что-то бормоча себе под нос.
А Том продолжал:
— Я подозреваю, что Дженнифер, обыскав склады того дилера, нарыла что-то на «Банко Розалиа» и стала пинать колеса. Когда Сантос почуял, что запахло жареным, что она того и гляди выйдет на него, он решил вывести ее из игры — подсунул ей сделку с Караваджо и выманил в Лас-Вегас, где у него сидел наготове снайпер.
— Да она нам всем поперек горла стояла! — взорвался Сантос.
— То есть хочешь сказать, что это правда? Что ты убил агента ФБР без нашего разрешения? — Де Лука вскочил на ноги, и в голосе его звучала угроза.
— Это было продиктовано необходимостью! Я сделал это в интересах лиги! — запротестовал Сантос. — И поступил бы так снова, если понадобится!
— Сначала мы считали, что все это как-то связано между собой, — искренне призналась Аллегра. — Только потом поняли, что римские убийства и маска не имеют никакого отношения к заказному убийству Дженнифер или к д’Арси, которого грохнули из-за часов.
— Но вот что смешно — Фолкс, сдав ФБР нью-йоркского дилера, невольно навел ФБР на «Банко Розалиа», — с горькой усмешкой сказал Том. — Если бы не это, Дженнифер, возможно, была бы сейчас жива, а Сантос не сочинял бы для сербов отмазку, почему он не сумел подогнать им картину.
— Нет, Кирк! — зловеще ухмыляясь, проговорил Сантос. — Гораздо смешнее другое…
Слова его оборвал выстрел. Дернувшись, Том обернулся и посмотрел в сторону двери. На пороге стоял полицейский в бронежилете, дуло пистолета направлено в потолок, вокруг еще человек восемь полицейских с автоматами наперевес.
Том посмотрел на Аллегру. Побледнев, та изумленно выдохнула:
— Галло!
— Полковник Галло, слава Богу, вы здесь! — Сантос вскочил и бросился ему навстречу, переходя на итальянский.
— Сидеть! — гаркнул Галло.
— Меня похитили! Держат тут против моей воли! Ранили! — Сантос выставил вперед окровавленную руку, голос его истерично дрожал.
— Сядь, Сантос, или я в тебя тоже пулю всажу, — проговорил Галло ледяным тоном.
— Это нарушение закона! — не унимался Сантос. — Может, вы забыли, Галло, но у меня дипломатическая неприкосновенность! Вы не имеете права удерживать меня здесь! Я требую, чтобы меня отпустили немедленно!
— Никто никуда не будет отпущен, — отрезал Галло. — Отобрать у них оружие!
Двое полицейских немедленно всех обыскали и все, что нашли, покидали в угол комнаты. Сантос плюхнулся на стул и откинулся на спинку. Галло повернулся к Аллегре:
— Лейтенант Дамико, вы ранены?
— Н-н-нет… — заикаясь, пробормотала удивленная Аллегра. От этого человека она скрывалась. От человека, убившего Гамбетту и повесившего убийство на нее. От человека, скорее всего передавшего часы Кавалли Сантосу. И вот теперь этот человек держал Сантоса на прицеле, а у нее спрашивал, в порядке ли она.
— Ну и хорошо. — Галло криво усмехнулся. — Тогда, может быть, вы объясните мне, что здесь творится?
Аллегра силилась разглядеть в нем хоть какие-то черточки того человека, что преследовал ее все эти дни, и готова была уже подумать, что все это ей привиделось.
— Хорошо, объясню. Это секретная организация, именующая себя Делийской лигой, — запинаясь, начала она. — Союз, заключенный главами мафиозных семей для координации контрабанды антикварных ценностей и для совместного получения прибыли. Возглавляют союз дон Де Лука и дон Моретти. Этот человек, — она указала на Фолкса, — был у них ответственным за вывоз ценностей из страны и продажу их за рубежом. Сантос обеспечивал финансовую сторону дела и отмывал прибыль через «Банко Розалиа».
— А это? — Галло пнул ногой свернутое в рулон полотно.
— А это находящаяся в розыске картина Караваджо «Рождество со святым Лаврентием и святым Франциском».
— Вы шутите! — Присев на корточки, Галло положил пистолет на пол, размотал часть рулона и, ошеломленно качая головой, пробормотал: — Не-ет, вы не шутите!..
В этот момент Сантос неожиданно вскочил со стула, схватил пистолет Галло и прежде, чем кто-то успел пошевельнуться, нацелился ему в голову.
— Всем назад! — крикнул он полицейским, запоздало схватившимся за оружие. — Бросить оружие на пол, иначе я пришью его прямо здесь!
Полицейские приказа не послушались, несколько человек даже сделали шаг в его сторону. Тогда, прикрываясь Галло, Сантос приставил дуло ему к виску.
— Ты же знаешь, я сделаю это! — прошипел он в ухо Галло. — А ну скажи им, чтоб отвалили назад!
По его безумному взгляду Аллегра поняла, что он сдержит слово.
— Всем отойти! — натужным сдавленным голосом распорядился Галло, смекнув, какая опасность ему грозит. — Отойти назад, это приказ!
Полицейские сложили оружие на пол и отступили. Подручные Сантоса немедленно вооружились, Орландо подскочил к Сантосу и встал рядом, двое других держали под прицелом всех присутствующих.
— Теперь пусть вообще выйдут отсюда!
Галло молчал.
— Ну же! — прикрикнул Сантос, ударив его рукояткой пистолета по затылку.
Держась за больное место, Галло неохотно повиновался и приказал своим людям уходить из подземелья и под конец прибавил:
— И расскажите там, что здесь происходит!
— Да-да, расскажите! — крикнул им вслед Сантос. — И передайте: если кто сюда сунется, я перестреляю всех, а начну с полковника!
Сантос ждал, пока полицейские выходили, нервно оглядываясь и ожидая получить выстрел в спину. Вскоре их удаляющиеся шаги стихли в коридорах подземелья. Аллегра посмотрела на Тома, тот угрюмо усмехнулся в ответ — дескать, вот влипли, что хочешь, то и делай.
— Берите картину, и уходим! — приказал Сантос своим людям.
Пока Орландо держал всех под прицелом, двое других взвалили свернутое полотно на плечи и, сгибаясь под тяжестью ноши, направились к выходу. Держа Галло за горло и тыча дуло ему в висок, Сантос попятился к выходу.
— До скорой встречи, Антонио! — крикнул ему вслед Моретти. — Даже более скорой, чем ты думаешь!
Сантос толкнул Галло в руки Орландо и достал из болтавшейся у того на плече полевой сумки две гранаты.
— Что-то сомневаюсь я в этом, — с улыбочкой проговорил он и, вытащив запалы, бросил гранаты поочередно в середину комнаты.
Первая граната упала прямо Тому под ноги. Не раздумывая он схватил ее и швырнул в отворенный проем под бронебойным стеклом, где еще недавно хранилась картина. Ударившись о стену, граната крутанулась вокруг своей оси и взорвалась.
Клубы дыма и пыли повалили из открытого проема, штукатурка посыпалась со стен, словно кора с пробкового дерева, ударной волной людей посшибало с ног, но двухдюймовое бронированное стекло, как и рассчитывал Том, выдержало удар, только поверхность треснула.
Со второй гранатой дело обстояло сложнее. Угодив в мраморный стол, она отскочила прямо на колени к Моретти. Открыв рот, тот беспомощно озирался, зато Де Лука не растерялся и поспешил отпрыгнуть в сторону. Граната взорвалась, разорвав на части Моретти и осыпав помещение шквалом осколков.
Лежа на полу, Том пытался разглядеть сквозь густую пелену дыма, что происходит. В ушах звенело, ноги не гнулись, словно ватные, когда он поднялся и, покачиваясь, направился туда, где в последний раз видел Аллегру и остальных своих спутников. По дороге он споткнулся о лежавшего на полу Де Луку — у того с одной ноги слетел ботинок, рука откинулась в сторону, а из раны в голове хлестала кровь. Рядом лежало тело Моретти, разорванное пополам так, что казалось, будто ноги растут прямо из головы. Зрелище было страшное.
Кашляя, Том опустился на колени рядом с Аллегрой. Она, похоже, была в порядке, только немного оглушена — всю силу взрыва Моретти принял на себя. А вот Арчи и Доминик были ранены. Арчи держался за окровавленную щеку, а у Доминик из бедра торчал осколок раскаленного металла.
— Ну вы как, в порядке? — Том понимал, что кричит, хотя почти не слышал собственного голоса.
— За нас не беспокойся, — прохрипел Арчи сквозь зубы. — Лучше догони и застрели этого выродка!
Кивнув, Том бросился к куче оружия на полу, оставленного полицейскими, взял оттуда один пистолет себе, другой кинул Аллегре, которая уже пришла в себя и поднялась на ноги.
— Пошли! — сказала она, и глаза ее сверкнули уже знакомой ему решимостью.
Они побежали через лабиринт подземнух комнат к сводчатому тоннелю.
— Подожди, стой! — вдруг крикнула ему вдогонку Аллегра. — Чувствуешь?
Он остановился и сразу понял, о чем она. Свежий ветерок щекотал щеку — именно свежий по сравнению с затхлым запахом подземелья. Том понял, что Сантос, по-видимому, ушел в какую-то лазейку.
Аллегра потащила его вправо, по узкому темному ходу, ведущему вверх. Они пробирались на ощупь, держась за кирпичные стены, ветерок становился все ощутимее, и вскоре оказались в квадратной комнате. Отсюда железная лестница вела наверх, где в чернеющем проеме виднелось усеянное звездами небо. У подножия лестницы на куче булыжника лежало тело. Это был Галло.
— Жив, — сказала Аллегра, присев рядом с раненым и пощупав пульс у него на шее. Том так и не смог разобрать, что уловил в ее голосе — облегчение или разочарование. — Видимо, Сантос сбросил его сверху. — Она кивнула на безвольно повисшую руку, вывернутую в плечевом суставе.
Том бросился вверх по лестнице и вскоре вылез на поверхность, где его встретил укоризненным взглядом печальный ангел, чудом устоявший и не опрокинутый Сантосом и его компанией. Том помог Аллегре выбраться наружу. По голубым полицейским огням вдалеке они определили, где находится вход в склеп Меризи.
— И куда теперь?
Ответ на свой вопрос Аллегра получила почти сразу же — когда они с Томом услышали звук заработавшего автомобильного мотора. Они побежали к кладбищенской ограде, там Аллегра подставила Тому ногу, он взобрался на стену и помог ей тоже вскарабкаться. Спрыгнув на тротуар, они увидели машину «скорой помощи» с включенными фарами. За рулем сидел Сантос.
Том вышел на проезжую часть, прицелился и выпустил полную обойму в лобовое стекло мчавшейся ему навстречу «неотложки». Аллегра стреляла с тротуара. Но оба промазали, Том едва успел отскочить в сторону, когда «скорая помощь» пронеслась мимо и скрылась в ночи за поворотом.
— Вот дерьмо! — выругалась по-итальянски Аллегра.
— Я задел его! — пытаясь отдышаться, сказал Том. — Я же хорошо целился!
— Нет, ты промазал. Мы оба промазали.
— Не может такого быть! — качая головой, недоумевал Том и, вытащив обойму, проверил патроны. — Он же пер прямо на меня! Всего в каких-нибудь тридцати футах был! А может, и ближе.
И тут его осенило. Дикая, невероятная мысль пришла ему в голову. Но, несмотря на всю свою дикость, она могла быть единственным объяснением. Не слыша кричавшей ему вдогонку Аллегры, он бросился обратно к разверзнутой могиле, мимо ее сурового стража — печального ангела.
Он спустился по лестнице и услышал окрик:
— Стоять, не двигаться!
Том повернулся и увидел, что Галло уже пришел в себя. Он сидел, прислонившись спиной к стене, возле него хлопотал врач. Четверо вооруженных полицейских, вскинув пистолеты, настороженно смотрели на Тома.
— Все нормально, это свой, — прохрипел Галло. — И она тоже.
Том оглянулся и увидел спускавшуюся Аллегру. Полицейские успокоились, опустили оружие.
— Какого черта здесь происходит? — сердито крикнул Том.
— Ты это о чем? — спросил Галло, морщась от боли, когда медик начал ощупывать его плечо.
— А вот о чем… — Том съездил по роже одному из полицейских и выхватил у него пистолет.
— Том, что ты делаешь?! — воскликнула изумленная Аллегра, когда он направил пистолет на Галло и щелкнул предохранителем.
— А ты его спроси, — холодно ответил Том и спустил курок.
Раздался выстрел, разнесшийся оглушительным эхом по сводам тоннеля, потом другой, третий — пока Том не выпустил всю обойму.
Сквозь дым Том вызывающе смотрел на Галло, тот на него. Живой и здоровый.
— Холостые?! — Ужас на лице Аллегры сменился догадкой.
Оттолкнув врача, Галло вскочил на ноги.
— Нам надо поговорить! — выкрикнул он.
— Это тебе надо поговорить, — поправил его Том.
— Ладно, мне, но только не здесь.
Выставив кордон из полицейских в обоих концах моста, Галло повел Тома и Аллегру на середину, там остановился и повернулся к ним лицом, прижимая к груди руку на перевязи.
— Ну, вот так, пожалуй, хватит.
— Куда вы отвезли Арчи и Дом? — первым делом спросил Том.
— В больницу, — ответил Галло. — Мои люди доставят вас к ним, когда мы закончим.
— Те самые люди, чье оружие заряжено холостыми? — презрительно усмехнулась Аллегра. Она не верила ни единому слову Галло.
Он тяжело вздохнул.
— Видите ли, тут все очень сложно и запутанно.
— Я так понимаю, вы вроде как извиняетесь? — сухо отрезала Аллегра.
— Поймите, тут задействованы очень мощные и очень серьезные силы.
— Хватит ходить вокруг да около! — В голосе Тома слышалось нескрываемое раздражение и нетерпение. — Я хочу услышать объяснения, а не пустую болтовню!
Галло отвернулся к реке и молчал.
— Тут замешан Сантос. Серьезно замешан, — начал он. — Судя по всему, на протяжении долгих лет «Банко Розалиа» много кому оказывал услуги.
— Много кому — это кому? — наседала Аллегра.
— Тем, кому он помогал уклоняться от уплаты налогов и отмывать деньги. Тем, чьи политические кампании субсидировал. Тем, кто имел выгоду от подпольной торговли антиквариатом. Очень важным людям. И эти люди не могли рисковать, не могли позволить, чтобы Сантос сгорел сам и утащил их за собой.
— Ага! И ради этих важных людей вы помогли ему бежать. — Голос Аллегры дрожал от негодования. — И ради и их вы спокойно наблюдали, как он собирался нас убить.
— Вообще он только собирался сделать вид, что прорывается к выходу со стрельбой, — сказал Галло. — Откуда мне было знать, что он… бросит эти гранаты! Тут он, конечно, поступил… неправильно.
— Неправильно?! — Том даже расхохотался.
— И как давно он держит вас на поводке? — поинтересовалась Аллегра. — С тех пор, как убили Кавалли? Или раньше?
— Я вообще не знал, кто такой Кавалли, пока меня не поставили на расследование дела Риччи. — Галло снова повернулся к ним лицом, прислонившись спиной к парапету. — Думаю, Сантос тоже не знал. Но когда убили Ардженто, Сантос задергался, испугался, что я могу как-то связать эти убийства с ним или с Делийской лигой, поэтому позвонил кое-кому.
— Кому именно? — спросил Том.
— Я уже сказал вам. — Галло пожал плечами. — Людям. Важным людям. От них я получаю все распоряжения и приказы. С самой верхушки. И они оказывают протекцию Сантосу. Следят за тем, чтобы все было шито-крыто, чтобы расследование не выходило из-под контроля.
— А с Гамбеттой как же? — сухо спросила Аллегра. — Его убить вам тоже они приказали?
— Мне пришлось это сделать, и я это сделал, — ответил Галло с оттенком возмущения в голосе. — Сантос предложил сделку. Часы Кавалли в обмен на молчание и обещание покинуть страну к концу недели. Гамбетта был старый дурак и не держал язык за зубами — стал бы болтать на каждом углу о пропаже улики, похваляться, какой он умный, что связал все эти убийства воедино. Поэтому его пришлось принести в жертву. — Он помолчал и прибавил: — До него люди тоже умирали за эту страну и ради общего дела.
— Пришлось принести в жертву?! — Аллегра не знала, куда деться от негодования, ее просто распирало от гнева. — Но это же не имеет никакого отношения к патриотизму! Это было сделано в угоду могущественным людям, готовым пойти на все, лишь бы защитить свои интересы. Самое обыкновенное убийство — вот что это было! Вы убили Гамбетту за то, что он просто делал свою работу.
— Вы не понимаете! — взорвался Галло. — У меня был приказ! Многое из того, что известно Сантосу, касается национальной безопасности, поэтому я должен был защитить его любой ценой. У меня просто не было выбора.
— У вас был выбор! — возразила Аллегра. — Просто вы предпочли его не делать. Просто взяли и убили человека, а убийство повесили на меня.
— Я пытался вас защитить.
— От чего?
— Сантосу стало известно, что вы интересуетесь Делийской лигой. Он собирался заняться вами. Иначе зачем, по-вашему, Де Лука вас похитил? Поэтому я решил, что, обвинив вас в убийстве и напечатав ваше фото в газетах, возможно, сумею разыскать вас прежде, чем это сделает Сантос. Разумеется, я не собирался… Послушайте, вероятно, я совершил ошибку, но вы будете полностью реабилитированы, вам принесут официальные извинения и предложат на выбор любое назначение…
— Вы мне отвратительны. Вы и те, кто стоит за вами, кто отдает вам все эти приказы. Вы отвратительны мне, потому что считаете себя вправе обречь пожилого человека на смерть только ради того, чтобы отъявленный негодяй вроде Сантоса не был пойман и не понес наказание.
— Просто я люблю свою страну, — говорил Галло. — И я сделал то, что полагалось для защиты ее интересов. И я сделал бы это снова, если бы понадобилось. Как бы там ни было, но я старался не допускать перегибов.
— Каким образом? Устроив на пару с Сантосом сегодняшнее шоу?
— Шоу понадобилось, чтобы спасти вас.
— О чем это вы толкуете? — вмешался в разговор Том. — От чего вы нас спасли?
— Как вы думаете, кто выкопал вас из той могилы?
— Неужели вы? — Аллегра с Томом переглянулись, не веря своим ушам. Аллегре очень не хотелось считать себя обязанной этому человеку. — И как же вы нас нашли?
— Мои люди следили за Эко. Они наблюдали за вами от галереи до того места, где Де Лука вас похитил, а потом до фермы Контарелли. Я послал туда своих людей. К счастью, они успели вовремя.
— К счастью!.. — передразнила Аллегра, вспомнив прикосновение полиэтиленового мешка к лицу, и от жутких воспоминаний ей сделалось не по себе.
— Значит, информацию о д’Арси тоже вы нам подкинули?
Галло кивнул.
— Я знал, что он работает на Де Луку. Поэтому, узнав о пожаре и об исчезновении д’Арси, решил, что тут есть какая-то связь. Но на такое расследование у меня нет полномочий. К счастью, я уже успел увидеть Аллегру в деле и понимал, что она тоже в курсе и что, получив возможность, не отступит и доведет дело до конца.
Галло умолк и смотрел на них так, словно собрался извиняться. Но Аллегра уже достаточно хорошо его изучила и знала — извинений от него не жди.
— Ну и где теперь Сантос? — спросила она.
— Продает картину и собирается покинуть страну. Когда его здесь не будет, мы забудем о нем и займемся своими делами. А он… пусть из-за него морщат лоб другие.
— А «Банко Розалиа»?
Галло рассмеялся:
— «Банко Розалиа» обанкротился. Потому-то Сантос и затеял возню с этой картиной. Она была его последним шансом выкарабкаться из кучи дерьма, пока это дерьмо не получило огласку. Правда, оно бы в любом случае ее не получило. Правительство и Ватикан договорились взять на себя потери и по-тихому замять дело, дабы избежать какого бы то ни было нежелательного давления. То есть в любом случае никто бы ничего об этом не узнал.
Задыхаясь и стиснув зубы от негодования, Аллегра только качала головой. Ее возмущали лицемерие и несправедливость этого мира, где подобные Сантосу убийцы выходят сухими из воды ради спокойствия коррумпированных политиканов, а такие, как Гамбетта… У нее было ощущение, что ее саму вываляли в этой скверне, в этом дерьме.
— А как насчет Де Луки и Фолкса? Им-то вы предъявите обвинение? — с надеждой в голосе спросил Том.
— А что я им предъявлю? — Галло пожал плечами. — Мы знаем, чем занимался Фолкс, но никогда не докажем, что он нарушал итальянские законы на итальянской территории. А что касается Де Луки…
— Полковник! — окликнул его полицейский офицер из оцепления. — Мы нашли их!
Оглашая окрестности воем сирен, они неслись по городу, машины сопровождения расчищали дорогу от пробок, люди по обе стороны проезжей части глазели и показывали пальцами. Через двадцать минут они были уже на виа Аппиа-Антика, где вместо толпы любопытных зевак их встретил строй мрачных древнеримских статуй.
— Дорожный патруль засек их по номерам, — объяснил Галло, закончив говорить по телефону. — Машина в угоне с прошлой недели. Угнана в Милане. Удирали от патруля, водитель не справился с управлением и въехал в дерево.
С заднего сиденья Аллегре было видно разлившееся на горизонте красновато-синеватое зарево. Она вопросительно посмотрела на Тома, тот ободряюще улыбнулся в ответ и взял ее за руку. Аллегра поняла его без слов. Поняла, что все почти кончилось. Что они почти победили.
На место уже прибыли две пожарные-бригады, но к тушению не приступали — развернутые и готовые к битве с огнем, пожарные рукава покорно лежали на земле.
— Бензобак вот-вот займется. Ждем, — объяснил полковнику один из пожарников.
Аллегра отвела Тома в сторону, за полицейское оцепление и толпу зевак; щеки ее рдели от пылавшего рядом пламени. По глубокой колее на обочине за бордюром можно было легко определить, где машину вынесло с дороги, а вывороченное почти с корнем дерево объясняло все остальное. Одно колесо еще крутилось и горело.
Потом взорвался бензобак, «неотложка» задергалась, стекла начали лопаться, зашипел от перегрева металл. Горячие искры разлетались во все стороны, словно ошалелые мухи.
Том смотрел на тело, отброшенное ударом в сторону. Это был «священник» Орландо. Поза, в которой он лежал, не оставляла сомнений в одном: он уже больше никогда не поднимется. В клубах дыма и языках пламени на водительском сиденье «неотложки» чернел обугленный труп, руки все еще сжимали руль.
— Сантос? — спросила Аллегра у Тома.
Тот пожал плечами и отвернулся.
— Будем считать, что он.
Ясно было одно — всех их пригласили сюда присутствовать при чем-то очень важном. Ибо только ради важных событий дирекция шла на такие траты — персональные приглашения с золочеными буквами, дорогущее шампанское и пакеты с подарками, ожидающие у выхода.
Правда, когда дошло до дела, мнения разделились. Мнения эти становились все более дикими и нелепыми, пока кто-то не одичал вконец и не высказал предположение, что вся коллекция Британского музея грузится в данный момент в контейнеры для доставки в Качифорнию, а еще кто-то умудрился ляпнуть, что Музей Гетти перебирается в Пекин. Догадки строились на догадках, домыслы на домыслах, пока все это не разрослось в гвалт, начавшийся как слабый ветерок шепчущихся недоумевающих голосов, но вскоре переросший в оглушительный шторм. Людям приходилось кричать во все горло, дабы быть услышанным.
Потом без всякого предупреждения свет приглушили, и на сцену поднялись трое, один — в черных очках. Галдеж прекратился, словно над собравшейся толпой пронесся ураган, оставивший после себя зловещую тишину.
Невысокий мужчина подошел к кафедре и взялся за ее бортики, словно находил поддержку в лакированной деревянной конструкции. Огромный экран у него за спиной показывал его лицо крупным планом — розовое, мясистое, лоснившееся от пота.
— Дамы и господа! — начал свою речь директор Берн, нервно облизывая уголки рта. — Я имею величайшее удовольствие приветствовать вас сегодня здесь. Многие согласятся, когда я назову одного из наших учредителей провидцем. Он действительно был провидцем, когда утверждал, что искусство облагораживает общество, а стало быть, должно быть доступным для публики, для ее просвещения и удовольствия. — Он сделал паузу, и голос его обрел уверенность, когда аудитория отозвалась учтивой рябью аплодисментов. — Благодаря этой прозорливости мы продолжаем отдавать все силы на то, чтобы собрать, сохранить, выставить для зрителя и истолковать коллекцию предметов подлинного искусства. И, что еще важнее, эта прозорливость и поныне вдохновляет тех, кто готов совершать по-истине непревзойденные акты щедрости. Одним из таких щедрых даров я считаю то, что можно смело назвать самым важным приобретением нашего музея за всю его историю. Доктор Брюс, пожалуйста!
Он отступил на несколько шагов назад, блестя потной кожей, и похлопал в ладоши, призывая публику поаплодировать вышедшей Верити. Та дождалась, когда рукоплескания улягутся, потом кивнула. По ее кивку сцена погрузилась в темноту. Все умолкли. В полной тишине люди выворачивали шеи, вглядываясь вперед и забывая дышать. Внезапно единственный луч прожектора осветил контуры скульптурного лица. Маски, выполненной из слоновой кости. Огромный экран на заднем плане сцены смотрел на зал ее неживыми, незрячими глазами.
Верити продолжала держать паузу, а в зале между тем молчание предвкушения сменилось возбужденным ропотом, несколько человек повскакивали с мест, один нервно хлопал в ладоши, остальные переглядывались, смущенно бормоча слова одобрения. Постепенно звуки эти переросли в шумный шквал, через который еле-еле пробивался голос Верити, и тогда луч прожектора осветил ее лицо.
— Благодаря невероятной щедрости Майрона Кицмана, благодаря исключительной прозорливости и непревзойденному вкусу этого человека, чья любовь к людям и искусству сияет как солнце в наши сумрачные кризисные времена, — вещала Верити, перекрикивая шум рукоплесканий и жестом приглашая лучащегося от счастья Кицмана выйти вперед, — Музей Гетти с гордостью представляет свое новое приобретение — Аполлона работы Фидия, единственное выжившее творение этого, возможно, величайшего скульптора классического века. — Она подождала, когда уляжется буря аплодисментов, и продолжила: — Вы видите перед собой уникальный, превосходно сохранившийся фрагмент выполненной в хрисоэлефантинной технике статуи греческого бога Аполлона, датируемой примерно четыреста пятидесятым годом до нашей эры, и…
— Верити Брюс? — перебил ее какой-то человек из первого ряда и, поднявшись с места, направился к сцене.
— Если не возражаете, сэр, то все вопросы в конце, — проговорила она с натужной улыбкой, окинув его высокомерным взглядом.
— Меня зовут Карлос Ортиц, я спецагент ФБР, — представился незнакомец, показывая ей свой значок. — И если вы с мистером Кицманом не возражаете, то я бы хотел задать вам свои вопросы в другом месте.
Люди в зале стали оборачиваться, когда задняя дверь аудитории распахнулась и в нее вошли четверо в черных костюмах.
— Что это такое? — негодующе воскликнула Верити, перекрикивая ропот толпы в зале.
— У меня имеется ордер на ваш арест. Ваш, мистера Майрона Кицмана и мистера Эрла Фолкса, — сообщил Ортиц, и толпа при виде бумажки в его руках загудела еще громче.
Кицман не проронил ни слова, только снисходительная улыбка исчезла с его лица, наполовину закрытого черными очками, когда еще двое агентов встали по обе стороны сцены.
— И в чем же они обвиняются? — поспешил вмешаться директор Бери, становясь рядом с Верити.
— В налоговом мошенничестве в особо крупных размерах, в сговоре по нелегальной перепродаже и сбыту антикварных ценностей и в нелегальном присвоении антикварных ценностей, — отчеканил Ортиц. — Но это только начало списка.
— Это возмутительно! — взорвалась Верити, закрывая лицо от пулеметной очереди вспышек фотокамер. — Я не замешана ни…
Ей не дал договорить поднявшийся среди рядов шум, когда какой-то человек, бросившийся было к выходу, споткнулся о выставленную кем-то из зрителей ногу.
— А вот мистер Фолкс, похоже, не так уверен в своей невиновности, — усмехнулся Ортиц, когда двое сотрудников ФБР подбежали к распростертому Фолксу и начали поднимать его на ноги. — Наденьте на них наручники!
Жалкие протесты Верити и Кицмана утонули в зверином вое толпы, повскакавшей со своих мест и ринувшейся, словно стая голодных гиен, к месту пиршества.
В этой кутерьме никто не заметил мужчину и женщину, которые незамеченными выскользнули из зала.
— Как нога? — Аллегра расхохоталась. Солоноватый морской ветерок развевал ее волосы, снова приобретшие натуральный цвет.
— Я же подставил ее, чтобы он споткнулся, а не отдавил ее мне. — Том улыбнулся и притворился, что хромает.
— Как думаешь, удастся ему отмазаться?
— Вряд ли. Учитывая то, что ты наснимала у него в офисе, плюс пленка.
— Какая пленка? — удивленно спросила Аллегра.
— Доминик через клонированный телефон записала их разговор, когда они втроем обсуждали весь план.
Из галереи они спустились во внутренний двор. Почти все его пространство занимал бассейн, изогнутый по краям, как венецианское зеркало.
— Интересно, а с маской они как поступят? — спросила Аалегра, когда они шагали по лабиринту извилистых дорожек к бассейну.
— Ортиц говорит, что итальянское правительство подготовило список из сорока наименований. Все эти предметы были мошенническим путем приобретены или подарены Музею Гетти в течение последних двадцати лет, и Италия намерена вернуть их в свое владение. Маска в этом списке стоит первым номером.
— Надо понимать, это только начало? — сказала Аллегра, присаживаясь рядом с Томом на край бассейна.
— Да. Греческое и турецкое правительства намерены сделать то же самое. И это только Гетти. Есть и другие музеи, галереи, частные коллекции… В общем, работы еще непочатый край.
— А толку-то! Что изменится? — вздохнула Аллегра. — Ну свалят Делийскую лигу, а на ее место тут же встанут другие.
Том согласно кивнул:
— Да, этот поток не остановишь, тут Контарелли был прав. «Черные копатели» ведут партизанскую войну, и полиция против них бессильна. Но если общественность добьется от музеев, коллекционеров и аукционных домов прозрачности их деятельности, то спрос на контрабанду может упасть. Станет меньше покупателей, меньше денег, и тогда интерес к товару «копателей» снизится. В общем, со временем картина может кардинально измениться.
Они ненадолго замолчали, Аллегра перебирала пальцами в воде.
— Вчера похоронили Аурелио, — наконец проговорила она, не поднимая глаз от воды.
— А я не знал, что…
— Мальчишки нашли его тело, выброшенное на берег, на острове Тиберина.
— Убит?
— Да, говорят, вроде бы нет.
Том обнял ее за плечи, она посмотрела на него и тут же снова опустила глаза, но он успел заметить в них слезы.
— Я сожалею.
— Думаю, он тоже сожалел. — Она стряхнула воду с пальцев и вытерла их о юбку.
— А чем кончилось у Галло?
— Думаю, повышением по службе. — Она усмехнулась. — По правде говоря, мне на него плевать. На него, на людей, в угоду которым он старался… Они мне все омерзительны.
— Слово-то свое он хоть сдержал? — спросил Том.
Она кивнула.
— Все обвинения сняты. Официальные извинения принесены. Мне предложено несколько должностей на выбор. Он даже сохранил мне парковочные талоны.
— Так ты останешься?
— Подумаю, — сказала она. — Не все же такие, как он. К тому же мне очень хочется посмотреть на лицо Контарелли, когда я нагряну к нему с обыском. Ну а у тебя что новенького?
— У меня? — Том грустно вздохнул. — Вот, встречаюсь в Нью-Йорке с Арчи, идем с ним на похороны Дженнифер. ФБР только на прошлой неделе выдало ее тело. Ну а потом… Кто его знает, что будет. Я не люблю строить долгосрочных планов. В какой стороне тут море?
Они поднялись, перешли на другую сторону колоннады и по ступенькам спустились на дорожку.
— Ты, кстати, слышал про Караваджо? — спросила Аллегра, когда они уже поднимались по склону.
— Нет. А что? Попортили полотно? — предположил Том.
Она покачала головой.
— Его не было в той машине «скорой помощи».
— А Сантос? Сантос был?
— ДНК обгорелого тела за рулем полностью совпало с образцами, которые предоставил следствию Ватикан, — сказала Аллегра, пожимая плечами. — Так что это дело, надо полагать, считается закрытым.
— Но ты так не считаешь. Ты считаешь, что он до сих пор жив. Так ведь? — догадался Том.
— Я считаю, что ему лучше не воскресать из мертвых, — проговорила она, стиснув зубы. — Люди Моретти ищут его повсюду, а еще поговаривают, что Де Лука назначили за его голову сумму пять миллионов долларов.
Они подошли к краю живописного склона, откуда из-за верхушек деревьев виднелось море с равномерно накатывающими на берег белыми барашками волн.
— Я только одну вещь так и не поняла, — призналась Аллегра. — Почему у Фолкса было двое часов?
— Ну-ка, ну-ка, не понял…
— Ну смотри, у Де Луки, д’Арси, Моретти и Кавалли — у каждого было только по одним часам. Почему же тогда у Фолкса в сейфе их было двое?
— Он же говорил, что ему принадлежит два места в совете, — напомнил Том. — Возможно, чтобы составлять противовес между д’Арси и Де Лукой, с одной стороны, и Кавалли и Моретти — с другой. Должно быть, часы прилагались к местам в совете.
— Да, но лигу-то основали семьи Де Лука и Моретти, — возразила Аллегра. — Стали бы они наделять его дополнительным голосом!
— Тогда что же ты хочешь сказать? Что одни из этих часов раньше принадлежали кому-то другому? — Том озадаченно нахмурился.
— Де Лука сказал, что два места Фолкса были чистой случайностью. Может, кто-то покинул лигу и Фолкс занял его место в совете и забрал его часы?
— Или этот кто-то не отдал им свои часы. Тогда становится ясно, почему Фолксу пришлось заказать им в замену другие, — предположил Том. — Так что, возможно, ты права. Конечно, ты могла бы при случае спросить у него. Кстати, я вспомнил…
Он вынул из кармана листок бумаги и порвал его пополам, а потом еще пополам.
— Что это? — спросила Аллегра, пока он рвал листок на мелкие кусочки.
— Помнишь, мы рылись в бумагах в сейфе Фолкса? Так вот я нашел тогда одну карту. На ней было отмечено, где Кавалли нашел маску.
— Подожди!
Она хотела схватить его за руку, но не успела — он уже подбросил вверх горсть бумажных клочков.
— Том! — сердито крикнула она. — Ты хоть понимаешь, что еще может быть там сокрыто?!
Он печально улыбнулся в ответ.
— Не все сокрытые вещи, Аллегра, следует извлекать на поверхность. Время некоторых еще не пришло.
Крохотные клочки бумаги, как бабочки, порхали у него над головой, пока их не подхватило порывом ветра и не унесло в море. Они парили над волнами, как стая перелетных птиц, отправившихся в далекие южные страны.
Антонио Сантос с рукой на перевязи стоял возле входной двери, приставив к ней дуло пистолета примерно на высоте головы.
— Кто там?
— Служба доставки, — откликнулся голос за дверью. — Посылка для мистера Стефано Романо.
— Оставьте под дверью.
— Не могу. Мне надо, чтобы вы расписались, — снова отозвался голос.
Сантос колебался. На этой неделе он ожидал две посылки на указанное имя — будет обидно, если они вернутся по обратному адресу. С другой стороны, ему не следовало забывать о бдительности, пока он не убедится, что оторвался от любой слежки.
— От кого посылка? — спросил он, осторожно прижавшись лицом к дверному глазку.
Невзрачного вида человек в коричневой униформе стоял на лестничной площадке. Похоже, он недавно начал отращивать бороду и вовсю работал челюстями, мусоля во рту жевательную резинку. На последний вопрос Сантоса он картинно закатил глаза и, надув из жвачки пузырь, проткнул его пальцем.
— Посылка из Италии, — ответил он, глянув на почтовый штемпель и прочтя надпись на обороте. — От какого-то Амарелли.
Сантос заулыбался, убрал пистолет за пояс брюк, отпер замок и распахнул дверь.
— Лакричный напиток «Амарелли» из Калабрии, — объяснил он, расписавшись на квитанции, и принялся жадно раскрывать коробку. — Самый лучший в мире. — Он приложился к банке и шумно отхлебнул, потом спросил: — Хочешь попробовать? — и протянул банку курьеру, но тот отмахнулся, буркнув слова благодарности. А Сантос продолжил: — Где я только ни искал, но сюда эта штука, похоже, не завозится. Хорошо хоть почтой можно доставить.
— И для меня это хорошо, Антонио, — вдруг сказал курьер. — Иначе я бы никогда тебя не нашел.
Глаза Сантоса округлились, когда до него дошло, какую ошибку он совершил. Пинком захлопнув дверь, он потянулся к пистолету за поясом, но незнакомец оказался проворнее — успел просунуть в щель ногу, потом протиснулся в дверь плечом, оттолкнув Сантоса назад. Сантос собирался выстрелить, но не успел нажать на курок: незнакомец выбил у него из рук пистолет и, вцепившись ему в горло, повалил на колени. Сантос хрипел, как пойманный в силки зверь, хватаясь руками за глотку.
Убедившись, что их никто не видел и не слышал, посыльный захлопнул дверь и поволок Сантоса за ноги на кухню. Там он надел на него наручники и пристегнул их к стальному тросу, продев его в прутья оконной решетки.
— Подожди! Как твое имя? — прохрипел Сантос, силясь подняться на ноги.
— Фостер, — ответил незнакомец и натянул трос так, чтобы руки Сантоса задрались выше головы, благодаря чему тот мог теперь стоять только на цыпочках, чтобы наручники не резали запястья. Раненую руку жгло словно огнем.
— Пожалуйста, Фостер, не надо! Я хорошо тебе заплачу! — заверещал Сантос. — Заплачу вдвое больше, чем те, кто тебя послал!
— А то ты не знаешь, как дела делаются! — Незнакомец холодно смотрел на него. — Если уж я взялся за работу, то переметываться не стану. Потому люди меня и нанимают. Ты ведь тоже нанимал меня.
— То есть как нанимал? Да я тебя даже не знаю!
— Еще как знаешь. — Фостер прикрепил трос к батарее и подергал, убедившись, что тот хорошо натянут. — А Лас-Вегас? «Амальфи»? Разве не твой заказ это был?
— «Амальфи»? — прошептал Сантос и побледнел как полотно. — Послушай, не надо, пожалуйста! Давай договоримся! Отпусти меня, и я исчезну. Исчезну, и они никогда об этом не узнают!
— Но я-то буду знать. А я не хочу, чтобы твоя жизнь осталась на моей совести. Ну-ка давай распахни пасть пошире.
— Что?
Сантос пытался выдавить из себя крик, когда незнакомец заталкивал ему в рот гранату. Пропихивая ее между челюстями, он выбил Сантосу два зуба и наконец пристроил чекой наружу. Вытаращив глаза, охваченный ужасом Сантос невольно начал делать глотательные движения.
— Тот, кто послал меня, велел передать тебе, что он человек здравомыслящий и цивилизованный. Поэтому, если бы ты вдруг испытал потребность принести извинения…
Сантос истошно закивал, едва не теряя сознание от боли в вывернутых руках.
— Ну что ж, хорошо. — Фостер наклонился, выдернул из гранаты чеку и положил ее на стол. Потом достал из кармана мобильный телефон, набрал номер и положил мобильник рядом с чекой. — Он уже слушает. — Фостер кивнул на телефон. — Так что, когда будешь готов, просто выплюни гранату и толкай свою покаянную речь!
Добро пожаловать (нем.).