- Ну, ладно, - снисходительно улыбнулся бывший любовник. - Но тебе придется отработать, Люда.
- Да я на все согласна! - обрадовалась она, похвалив себя, что смирила гордыню, презрела обиду и еще раз пришла к Борису. Да разве может мать цепляться за свое самолюбие, когда ее сыну грозит срок?!
- Давай-ка мы с тобой развлечемся по старой памяти. Ты была весьма недурна в постели, Людочка, - с мерзкой улыбкой произнес престарелый сладострастник, а Люда отшатнулась - никак не ожидала, что бывший любовник потребует “отработать” таким образом.
- Ну-ну, не ломайся, - уговаривал он. - Вспомни, тебе ведь очень нравилось. Хоть мне и нравятся молодые, но ты хорошо сохранилась. У тебя давно не было мужчины, наверное, уже забыла, что такое мужские ласки. - Не слушая ее возражений, бывший любовник встал, обнял Люду одной рукой за плечи и повел к сауне, на ходу пояснив: - Давай спрячемся там от посторонних глаз. - Войдя внутрь, он запер дверь, скинул плавки и предложил: - Раздевайся, крошка. Раньше ты делала это красиво и сексуально.
“Я делаю это ради сына”, - сказала себе Людмила, медленно раздеваясь.
- Ничуть не разучилась, - одобрил ее стриптиз Борис. - И без музыки неплохо получилось. Ну, а теперь вспомни, как мы с тобой играли. Здесь нет ничего из моих игрушек, все они остались в городской квартире, но ты импровизируй. Для начала залезай на полку, встань на четвереньки, ко мне задом, прогнись и оглядывайся на меня.
Люда повиновалась, мысленно повторяя: “Ради Пети, я вытерплю все ради Пети”.
- Больше игривости, Людочка, - подбадривал любовник. - Улыбнись завлекательно, проведи кончиком языка по губам, вот, отлично! Прогнись сильнее, пошире разведи ноги, чтобы я все видел. - Когда Людмила проделала и это, он велел: - Теперь медленно веди рукой по низу живота, гладь себя и выводи руку между ног. Ласкай себя, чтобы я поверил - это доставляет тебе удовольствие.
Люда сделала все, как он хотел, закрыв глаза и постаравшись придать лицу нужное выражение. Раньше они развлекались в квартире Бориса, и она заставила себя вспомнить свои ощущения, ведь тогда это ей нравилось. Борис некоторое время смотрел на маленький спектакль, потом подошел, провел вялым членом между ее ягодиц и попросил:
- Говори, Люда, не молчи.
Она вспомнила слова, которые когда-то произносила: как ей приятно его ощущать, как хочется, чтобы он вошел в нее, но бесполезно, - эрекции у партнера не было. Завести этого пресыщенного развратника всегда было трудно, но Люда приказала себе потерпеть.
- Развернись, - велел он. - Ложись на спину и широко разведи ноги.
И опять Людмила подчинилась, не открывая глаз и представляя, что это происходит не сейчас, а тогда, восемь лет назад.
- Что-то ты меня уже не возбуждаешь, - раздраженно произнес Борис через некоторое время. - В тебе пропала игривость, ты всего лишь выполняешь мои просьбы, будто через силу, а раньше сама импровизировала. Ну, же, Люда, придумай что-нибудь пикантное.
“Да ты уже весь истаскался в поисках острых ощущений, - со злостью подумала она. - Всю жизнь экспериментируешь, лишь бы у тебя встало. И раньше-то твое “достоинство” еле-еле поднималось, а теперь и подавно”.
И опять Люда пересилила себя, воображая, что сейчас она не с Борисом, а с бывшим мужем Гришей, с которым ей всегда было хорошо. Если бы на новогодней вечеринке в офисе их фирмы страховой агент Людмила Соткина не выпила лишку, и шеф не затащил ее в свой кабинет, то она до сих пор была бы замужем. Но Борис, до этого долго ухаживавший за ней, после того случая все время настаивал на свидании, потом ей и самой понравилось разнообразие - любовник каждый раз что-то придумывал, - а через месяц Гриша получил повышение. Шеф с многозначительной ухмылкой пояснил, что служебный рост супруга - целиком заслуга его жены, и Люда попала в капкан. Если, боясь огласки, она отказывалась прийти к нему, Борис грозил, что Григорий останется без работы. Потом любовница ему надоела, да и ее уже тяготила эта связь, а еще больше - страх, что муж узнает. Через пару месяцев Борис ни с того ни с сего заявил Грише, что спал с Людой, расплатившись должностью для ее супруга. После этого семейная жизнь Соткиных превратилась в кошмар, закончившийся разводом. Сын без отца совсем отбился от рук, упрекал мать, что это она во всем виновата, - во время бурных сцен Гриша не скупился на оскорбительные формулировки, и мальчик все слышал. Не случись всего этого, Петя не попал бы в дурную компанию, не стал бы пьянствовать и не было бы этой злосчастной драки.
Сейчас Людмила постаралась отрешиться от мыслей о сыне и вспоминала близость с мужем в первые годы их брака. Чего только она ни творила, чтобы раззадорить Бориса, но безуспешно.
- Ладно, - сдался он. - Сделай мне минет, раз по-другому не можешь возбудить.
“Давно бы так, - устало подумала Люда. - Быстрее бы отмучилась”.
Когда все наконец кончилось, она сплюнула сперму на полотенце и с отвращением бросила его под лавку. Некоторое время Людмила смотрела на распростершегося на полке Бориса, ожидая, что тот скажет, но он молчал. Она оделась и, немного поколебавшись, робко спросила:
- Борь, ты поможешь Пете?
- Ну, об этом еще рано говорить, - ответил тот, не открывая глаз.
- Как?.. - растерялась Люда.
- А что ты думала, моя милая? Минет мне может за двадцать долларов сделать любая. Вон сколько тут хорошеньких юных студенточек. А ты уже старовата, Людочка, и не возбуждаешь меня. Ты подумай, включи фантазию, может, придумаешь что-то новенькое.
- Но зачем же ты меня заставлял? - Людмила задохнулась от возмущения.
- Разве я заставлял? - Борис наконец открыл глаза и посмотрел на нее с наглой усмешкой. - По-моему, тебе самой нравилось.
- Так что - мне еще к тебе приходить?
- Приходи, если гарантируешь, что возбудишь меня.
- А как же мой сын? Его вот-вот арестуют.
- Ты ведь обещала отработать, но не отработала. А бесплатных гамбургеров не бывает, как говорят американцы.
Она сжала руки в кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Значит, Борис намеренно унижал ее, заранее решив, что не будет помогать Пете. Люда уже давно поняла, что ему нравится управлять людьми, ощущая себя хозяином их судьбы, ведь и ее жизнь он безжалостно сломал, просто для того, чтобы показать, - и она, и Гриша в полной его власти.
- Затопи-ка печку, - услышала Люда голос мучителя, и ее захлестнула ненависть.
“Я тебе сейчас затоплю, - мысленно ответила она. - По-черному. Больше ты уже ни над кем не сможешь издеваться”.
Борис сказал, что дрова в специальном шкафу за дверью, а сам задремал, лежа на полке.
“Больше ты не проснешься, гад”, - мысленно пообещала Люда, затапливая печь.
Она дождалась, пока дрова хорошо разгорятся, и задвинула заслонку.
С утра Ирина отвезла Николая в больницу. Зачем так мучиться, не зная, когда же это кончится? Инъекции обезболивающих средств дают лишь временную передышку, нужно капитально лечиться. Бывший муж не возражал - уже устал от боли. Она побыла с ним до обеда - первый день в стационаре всегда тяжелый, а Коля ни разу в жизни не лежал в клинике. Он сильный, энергичный, деловой, всегда был хозяином собственной судьбы, а тут - лежи на больничной койке, беспомощный и одинокий, подчиняйся режиму и медперсоналу. С Колиным характером адаптироваться к таким порядкам трудно, вот бывшая жена и решила не оставлять больного одного - пусть привыкает постепенно, в ее присутствии это будет полегче. Потом ему сделали уколы, и Николай уснул - накануне всю ночь не спал.
Вернувшись в свою квартиру, Ирина подумала, что одной тут и в самом деле тоскливо. Дочь с сыном живут отдельно, часто забегать к матери у них нет времени, у обоих своя жизнь. Правда, завтра пятница, соберутся члены “Клуба одиноких сердец”, но почему-то впервые бессменная председательница подумала об этом почти безразлично.
Посмотрев на молчащий телефон, Ирина вздохнула - Коля-младший так и не позвонил. Правда, она оставила ему только свой домашний телефон, а все эти дни ночевала у бывшего мужа, но если бы Коля-младший захотел - разыскал бы ее, ведь он учится с Алевтиной в одном институте. Значит, не пожелал.
“Он легкомысленный мальчишка, - пробовала “утешить” себя Ирина. - Ко всему относится беспечно, крутится в компании таких же веселых шалопаев и девушек, все они находят постельных партнеров на ночь, на неделю, потом легко расстаются. Зачем я себе напридумывала то, чего нет и не могло быть?! Разве способен восемнадцатилетний парень на глубокое чувство?! Коля нашел другую и забыл меня. Ну, может быть, не забыл, но это не помешает ему вести прежний образ жизни. А я уже не в том возрасте, чтобы страдать по юнцу, которому, кроме секса, ничего не нужно”.
Да и вообще, все, что случилось на свадьбе Бориса Заграйского, - будто в другом измерении. Почти три дня в ограниченном коллективе праздных людей, которые только и делают, что едят, пьют и развлекаются, словно все заботы остались за пределами особняка.
“Повеселились, и хватит”, - сказала себе Ирина.
Но на душе было грустно.
Напротив следователя Молчанова сидел Константин Михайлович Даничев, один из деловых партнеров Заграйского. Он мало что поведал, сразу заявив, что сплетнями не интересуется, и на большинство вопросов отвечал: “Я не в курсе” или “Данный аспект меня не интересует”. Покружив вокруг да около, следователь решил, что свидетель может быть полезен по одному из важных вопросов.
- Вы обратили внимание на яркую блондинку, которая пришла с опозданием, часов в восемь?
- Обратил.
- Вы ее знаете?
- Знаю.
- Кто она?