— Обоим, товарищ генерал. Я и так днюю тут и ночую.
— Картузов не говорил, куда отъедет?
— Нет. Ничего. Он со мной не очень-то делится, говоря между нами.
— А про то, что Ильин звонил?
— Тоже не знаю.
— Меня вот что беспокоит. Все держится сейчас на показаниях мэтра и другой официантки...
— Это есть, Василий Логвинович.— Омельчук подпустил тревоги.
— Не переменят они показания? Тогда все полетит...
— Могут, могут, товарищ генерал.
— Вот видишь! И никто мне не говорит!
— Я думал об этом. У Шишкинской, у мэтра, две девочки-школьницы. Она боится. Ночью в квартиру ее стучали какие-то типы. По виду приезжие. То же с официанткой. Я докладывал начальнику отдела.
— А что Картузов?
— Молчит! А сегодня решил вдруг: «Посоветуй им взять отпуск. Пусть уедут...»
— Вот что, Омельчук, продиктуй мне их адреса. Или нет! С адресами подъезжай сейчас ко мне... Да, дежурному не говори, что я вызвал...
Заместитель Картузова вскрыл темную коробку двойных дверей, двинулся в обход, вокруг длинного, с зеленым сукном приставного стола для совещаний.
— Вот, товарищ генерал! — Он положил бумагу перед Скубилиным.
— Присаживайся, подполковник.
Омельчук сел, далеко назад убрал ноги под стул. При богатырской фигуре его отличала маленькая стопа, 39-й или 40-й размер обуви.
— Картузова разыскал?
— Если разрешите, Василий Логвинович, я сейчас узнаю. Прямо от дежурного вызову шофера, чтоб позвонил.
— А он скажет тебе?
Омельчук нюхом почувствовал, откуда ветер. Судьба его тоже решалась. Здесь. Сегодня.
Он решился на признание, которое могло стоить ему карьеры.
— У Картузова на машине шофер — родственник моей жены.
— А ты, оказывается, не прост, Омельчук,— сказал Скубилин.— Ну, валяй!
Минуты через три зам Картузова доложил:
— Машина стоит недалеко от посольства ФРГ на улице Воровского. Картузов в ресторане. Не один, с ним еще несколько человек.
«Что ж там за ресторан?..— недоумевал Скубилин.— А-а! Дома литераторов...— Мгновенно все прояснилось.— Авгуров! Это его епархия... Конечно! Это их команда... Ильин, Авгуров... Значит, и бывшие коллеги Ильина по транспортному отделу ЦК...— Скубилин быстро смоделировал инфраструктуру противоборствующей коалиции.— Ну, ты попомнишь меня, Картузов!»
Он лицемерно вздохнул.
—Такая обстановка, а у людей на уме другое...
—Будто нельзя подождать,— поддакнул Омельчук. Маленькие туфли появились впереди стула под широкими, струящимися с широкого зада штанинами.
Скубилин отметил эту странную для строевика посадку. «Что они там так быстро пухнут на вокзалах? — невольно подумал он.— Со стульев не слазят или едят что-то особенное?»
—Еще вопрос— Омельчук хотел подняться, но Скубилин жестом приказал сидеть.— Жена Гийо просит свидания... Как быть?
—Не давать. Только с разрешения прокуратуры...
В эту минуту, словно почувствовав что-то, позвонил Картузов.
—Искали меня, Василий Логвинович? — Голос был чистый, преданный, каким в течение многих лет звонил по утрам на квартиру: «Машину подавать?»
—Как дела? — ласково спросил Скубилин.
—Василий Логвинович! Разрешите доложить — загулял. Принял килограмм коньяку в одной компании и слегка шампани.
—Домой доберешься?
—Я на машине. Доставят.
—Смотри, а то велю послать за тобой. Ты где?
—В самом центре. У концертного зала...
«На Воровского сделали правый поворот,— подумал Скубилин, знавший Москву, как пять пальцев.— И дальше по кольцу...»
—Головка не будет болеть? — спросил нежно.
—Не будет! — веселей прежнего прокричал Картузов.— Завтра буду как штык, Василий Логвинович! Все путем! Как учили!..
Скубилин вывел разговор на усилитель, под потолок, спросил:
—Как с нашим делом? — Он показал Омельчуку на место, из которого появится звук.— Может, заму твоему все поручить?
—Чтобы все загубить, что ли? — Картузов прямо-таки всколыхнулся там от праведного гнева.— У него же в голове только выпивка да бабы... Вы жену его видели? От нее запьешь да загуляешь...— Омельчук только головой покачал.