— Понял.— Егерь переменился в лице.— Не будем об этом. Но и ты не все знаешь.— Он показал на Цуканова.— Твой новый зам записывает фамилии и адреса потерпевших, которых сбрасывают младшие инспектора!
Цуканов стоял толстый и красный:
— Картузов меня взял, чтобы поймать на укрытых... У них уговор с начальником окружного отдела! А у меня еще два года до выслуги... Должен же и я о себе позаботиться...
«Господи! Мы как члены одной шайки...» — У Игумнова пропало желание вести разбор.
— Качан вернулся? — спросил он у Цуканова.
— У себя он.
— Зайдешь ко мне с ним минут через десять. Я схожу за сигаретами.— Ему необходимо было хотя бы ненадолго выйти из Здания.
Внизу, у входа, стояло несколько человек, Игумнов узнал в них земляков директора ресторана.
Еще несколько человек кучковались поодаль, у тротуара. Заметив Игумнова, один из них поспешно отвернулся, двинулся в сторону Дубининской улицы.
Игумнову показалось, что он узнал его.
«Рыжий? Майор Козлов? А Комитету государственной безопасности-то что тут светит?!»
Игумнов дошел до табачного киоска, купил пачку «Явы», киоскерша сунула ему прямо из-под прилавка, и он не испытал угрызения совести.
«Не будь слишком грешным...— писалось в Ветхом или в Новом завете.— Но и не будь слишком праведным». Он руководствовался именно этим принципом.
Сразу за киоском Игумнов смешался с толпой.
«Кого Козлов высматривал у отдела? А может, ждал? — У входа стояли кавказцы. Заканчивался срок содержания Гийо под стражей. А может, у КГБ интерес к делу директора ресторана?»
В кабинете все было на своих местах — в раз и навсегда установленном порядке. Игумнов еще раз внимательно осмотрел его. Шеренга стульев. Полка с несекретной литературой. Шкаф. Что-то отвлекало, мешало сосредоточиться.
Игумнов прошел к шкафу. Шинель, форма. Все висело на вешалках, ожидая поверки, строевого смотра.
«Картонная коробка с заявлениями!»
Он подскочил к окну.
«Она как-то странно повернута!»
Игумнов запер дверь, перенес коробку на стол.
«Сургуч, нитки, пакеты... Кому они могли понадобиться? — Он поднял второе дно.— Точно!»
Доставшийся ему от предшественника тайник был пуст.
Игумнов сбежал по лестнице вниз, к вахтеру:
— Кто-нибудь поднимался наверх из чужих? Работники управления, прокуратура?
— Нет.
— Никто?
— Только свои. Правда, я отходил.
— Надолго?
— Минут на сорок. Омельчук послал за сигаретами. Здесь стоял молодой.
— Найди. Спроси, кто здесь был?
— Хоп.— Милиционер смотрел сочувствующе.— Правда, он новый. Никого еще не знает.
«Ловко проделано... Что там было?»
Он сунул руки в карманы, покачался с носка на пятку.
«Все там было. Незарегистрированные заявления. В том числе по Старковой и Зубрун... Раскрываемость отдела, а может, и всего управления. Кражи из камер хранения, грабежи...» Все, над чем он продолжал работать, не предавая официальной огласке.
С минуту он постоял.
«Это не Исчурков с его глупыми спаренными телефонами...— Тонкость проведения операции выдавала организатора.— Государственная безопасность. Комитет! Майор Козлов... Рыжий, которого я видел рядом с отделом...»
Как он сказал ему на прощанье, после задержания автоматчика?
«Небось под 100 процентов гонишь? И все за счет укрытых? Настанет день — и мы снова встретимся». Игумнов прошел в дежурку.
— Дай-ка мне книгу доставленных...
Егерь спросил на всякий случай:
— Кого тебе?
Стараниями своего создателя, трагически оборвавшего собственную жизнь генерала Крылова, организованные на манер армейских штабы, они же дежурные части, на деле превратились в коллекторы нужной и ненужной цифири. Дежурные перестали выезжать на места происшествий, охраняя все эти схемы, карты.
— Потом скажу. Где она у тебя?
— Сейчас сделаем.
Лосев быстро перерыл документацию.
Книга регистрации. Книга сообщений из больниц. Комплексные планы. Даже поверхностного взгляда на них — аккуратных, расчерченных разноцветной тушью, в папках с пряжками — было достаточно, чтобы признать в них липу.