Как профессионал, Игумнов всюду замечал неупрятанные концы чужой штопки.
«Майор Козлов был рядом с отделом незадолго до освобождения директора ресторана. Не пришел же он так просто, чтобы полюбоваться! Значит, что-то готовил. Итак, Комитет госбезопасности... А, кроме того, некто из Гастрономторга, связанный с рестораном...»
Это были их дела. Игумнова они не касались.
«Комитет заинтересовался проворовавшимися руководителями торговли...»
Он достал с полки телефонный справочник, нашел номер.
«Надо встретиться с Козловым. Черт возьми! Пусть он отвалит от меня. Я еще не коррумпирован. Качан тоже... Но какие у меня доказательства? Остроконь? Что я знаю о нем?»
— Игумнов,— позвонил дежурный.— У нас труп! В Нижних Котлах. Молодая женщина. Голая. Удавлена бюстгальтером. Управление уже выехало. Город тоже. Сейчас Картузов выезжает...
7
Врач-невропатолог, гулявший с собакой и первым обнаруживший труп, начинал объяснения одним и тем же:
— Я его зову: Тяпа, Тяпа!.. Он не подходит. Такая манера, на улице он весьма самостоятелен... Стоит и стоит у самых рельсов.
У невропатолога были большие, в тяжелой оправе очки, которые все сползали с плоского, украшенного горбинкой носа.
— Никого не видели рядом с трупом?
Он объяснил:
— Я не смотрю обычно. А сегодня мне еще в ночь на дежурство...
— «Не смотрю обычно...» — передразнил Омельчук.
Мысленно он находился в деле Гийо. Вокруг плелись интриги — Омельчук это чувствовал; но, поставив на высокое начальство, он до некоторой степени себя обезопасил.
«Дальше фронта не пошлют, меньше взвода не дадут...»
— Вчера вы тоже тут гуляли?
— Тоже. Но Тяпа вчера вел себя хорошо, все время крутился вокруг меня. Когда большие собаки выходят, он обычно не убегает...
Интеллигентный старик не мог понять раздражения, которое его объяснения вызывают у всех этих оперативных уполномоченных и следователей. Доктор полагал, что он и Тяпа сильно облегчили им жизнь, разыскав страшную находку там, где ее не скоро бы заметили.
Толпа по обе стороны откоса росла. Было уже поздно, но люди все подходили. Оперативно-следственные группы были словно на сцене. На газеты, расстеленные следователем прокуратуры у кювета, внизу, сносили обнаруженные окурки, битое бутылочное стекло.
Труп перенесли в машину. Вокруг нее тоже толпились люди.
Игумнов видел убитую на месте обнаружения — спутанная шелковым бюстгальтером шея, вывалившийся язык. Кровоподтеки на маленькой полной груди.
Одежды не оказалось ни под трупом, ни в кювете. Только ношеная легкая туфля со стершимся фабричным знаком. Один из оперативников принес зацепившуюся за куст ярко-фиолетовую ленту.
— Бант. Наверное, ее?
Было ясно: труп привезен. Потерпевшая убита в другом месте. Дело отойдет к территориальной милиции.
Ждали высокое начальство района и транспортников, чтоб разрешить все полюбовно.
«Неужели и трупы остальных женщин — и Зубрун, и Старковой, и Мылиной — тоже где-то в кювете?» — подумал Игумнов.
Было что-то странное в том, что труп привезли в город.
«По дороге из аэропорта столько безлюдных лесных массивов... Видно, преступникам зачем-то было нужно в эту сторону. По-видимому, кто-то из них живет поблизости. Или живет кто-то, к кому он должен был ехать...»
Телетайп уже передал в главки Москвы и области его ориентировки о подозреваемых и их приметах, Раменский райотдел получил данные на Неудобнова. Но Игумнов знал по собственному опыту: «Пока не обнаружены трупы Старковой, Зубрун, Мылиной — нет убийств...»
Он поднялся к домам.
«Если бы найти свидетелей...»
Игумнов прошел к телефону-автомату, набрал номер. У Качана было долго занято.
Наконец номер освободился.
— Там у тебя список раменских таксистов, с которыми мог ездить Неудобнов...
— Да. Но после того, как кольцо у Неудобнова оказалось латунным...
— Оставь это латунное кольцо. Я в него не верю. Будем работать по этой версии.
Качан вздохнул.
— Понял.
— Посмотри список таксистов, работавших вечером, когда прилетали Старкова и остальные...
— Вот он.
— Как у них с возвращениями в гараж в эти дни? Особенно среди связей Неудобнова. Узнай, как у них ставят отметки. В путевых листах время должно проставляться на штамм-часах...
— Так...
— Проверь еще раз: лежала ли жена Неудобнова на сохранении в роддоме, когда исчезла Старкова. В конце мая.
— Лежала. Это точно.— По его голосу Игумнов понял, что он наконец переключился на эти убийства.
— Нам нужны коллеги Неудобнова — все, кто работал в те дни и вчера. Кто-то может жить в районе места происшествия. Может, родственники здесь живут — не зря же он привез сюда труп!