Теплый субботний день. Разморенные жарой люди не принимают всерьез свирепое серое море в бурунах белой пены. Волны набрасываются на каменистую кромку берега, отдавая солеными брызгами тех, кто расположился у самого парапета набережной в арендованных шезлонгах или, с целью экономии - просто повалившись животами на металлические поручни.
Разрезая фланирующую толпу проносятся на роликах подростки, в инвалидной коляске гримасничает и дергается великовозрастный идиот, молодые мамаши с толстыми ляжками и разомлевшими от пива мужьями под боком, облизывают мороженое, толкая перед собой коляску, глазеют на сидящих за столиками кафе праздных девиц, подтягивают штанишки тех, кто уже ковыляет самостоятельно среди чужих ног, озабоченных собак, велосипедных колес.
Четырехлетний малыш плетется за мамой, зажав в руке аппетитную булочку. Рядом с ней - принюхивающийся собачий нос. Поджарый лоснящийся доберман на звенящей цепочке, чинно шагает рядом с хозяином, поглощенным беседой с отвратительно пахнущей парфюмерией девицей. Вместо того, чтобы поехать за город и швырять в пруд палки ожидавшей всю неделю этого дня собаке, он притащился на набережную, пристегнув к ошейнику самый ??????? поводок. Доберман обижен, но горд. Он отказался бы сейчас от чудесной косточки, предложенной хозяином. Но булочка у носа так соблазнительно доступна. А почему бы и нет? Словно невзначай, пес повернул к ней равнодушную морду и - клятц! - Точно отмеренным щелчком челюстей большая часть булочки ликвидирована, оставив в руке малыша крошечный ломтик. Никто ничего не заметил. Люди даже не повернули головы, собака одним махом заглотив добычу, изобразила рассеянную скуку.
- Обратила внимание на ловкий ????? добермана? - Эн повернула голову к катящей её кресло Ди. Сестры совершали субботнюю прогулку.
- Хитрый, шельма. Люди зачастую действуют менее умело, урвав под носом бдительных стражей свою добычу. И он по-настоящему красив.
- Хватит разглядывать пса. Посмотри быстро направо. Видишь? Запомни, а потом задашь мне вопрос.
- Какой? - Ди внимательно оглядела двигающуюся навстречу весьма впечатляющую пару. - Я же прошу - потом! Боже, ну и жара. Особенно в этой блузке.
Ди заставила сестру одеть белоснежную блузку с вывязанными её руками кружевными вставками. А потом - дополнить наряд нитью жемчуга и сережками в виде грушевидных жемчужин. Накануне обе они придали седине блестящий платиновый оттенок, но причесались по-разному: Ди предпочла аккуратные крупные букли, Эн заколола на затылке хвостик. Она считала, что дама в притенциозных очках должна выглядеть скромно.
На Ди был шелковыый брючный костюм в бело-серо-черную полосу и лаковые туфельки, возле которых послушно семенил Джон - меховой черный тюрячок с торчащими ушками и обкуском хвоста. Всем своим видом скочч давал понять, что он знает здесь каждую тумбу, каждую бетонную плиту пешеходной дорожки и уж, конечно, не нуждается в поводке, хотя и принимает эту необходимую условность. Зайда всегда давала Джони сестрам на воскресную прогулку.
- Почему ты все время катишь меня по солнцу? Рахит мне уже явно не угрожает.
- Ты же любишь смотреть на море. А тень возле домов. И то - с другой стороны. - Ди скользнула взглядом по группе седоголовых туристок, сплошь одетых в легкомысленные бермуды. - Мы, кажется, действительно несколько... Ну, вырядились, как на сельской вечеринке.
- Ничуть. Сегодня суббота, законный праздник после трудовых дней. Кроме того - мы с собакой. Собака ведет себя непринужденно - значит, мы местные. А у себя дома можно и повыпендриваться.
- Ты кого-то высматриваешь, Ди?
- Агнес с Питером. Неужели они больше не появятся здесь? Почему все приходит слишком поздно? Ведь для них только-только забрезжило запаздалое счастье. Как жаль, что Пит обречен.
- Ну, врачи ведь всегда ошибаются, Ди. Рудольф все же таскал тебя на руках, поровергнув приговоры медиков.
- А ты так и не стала бегать. Вопреки оптимистическим прогнозам профессора Эшли.
- Я чудом осталась жива. И об этом не надо забывать как бы ни обидными казались мои увелья. Зарули-ка в наш скверик. Приятно смотреть на фонтан из-за кустов голубых гортензий.
- Цветы не кажутся тебе сиреневыми? - засомневалась Ди, когда они расположились в тени большого каштана рядом с клумбой высоких бурно цветущих гортензий.
- Все никак не поверишь, что я различают не меньше оттенков, чем тренированный японец? Кажется, у них уже школьнику положено знать 240 тонов.
- Не сомневаюсь, а удивляюсь.
- Розовые миросозерцания - не оптический трюк, а философский принцип. Действительность невероятно разнообразна в своих проявлениях. Каждый волен выбирать то, что ему по вкусу... Я, например, ни за что не стану смотреть на урода или раздавленную кошку. Не хочу начинять себя кошмарами.
- Не заводись. Я все давно знаю. Анна с пеленок любила дурачить людей своими необычными штучками... Эти очки и это кресло... - Ди окинула сестру критическим взглядом. - Их бы здесь не было, если бы ты не была уверена, что эти вещицы тебе идут.
- Ну надо же мне как-то отличаться от Дианы.
- Принести тебе мороженое?
- Пожалуй. Ванильное с апельсиновым. Нет - с шоколадным.
Вернувшись, Ди протянула сестре рожок с закругленной острой шапкой разноцветной массой.
- Я видела их опять!
- Питера с Агнес?
- Нет, тех, что ты просто запомнить на променаде.? Их трудно не заметить - оба высоченные - на голову возвышаются над толпой и словно плывут - два белых лайнера в людском море.
- Они держались за руки?
- Кончиками пальцев, но смотрели в разные стороны.
- Зато о одинаковым выражением - нескрываемой тоски и снисхождения к происходящему. Ко всем вокруг и друг к другу.
- Элегантнейшая пара. Кажется, высокая ??????? единственная кроме нас, кто хорошенько задумался перед тем, как выйти на люди: а могу ли я доставить эстетическое удовольствие своему ближнему? - выпрямившись на скамейке, Ди мимолетным движением поправила букли и свой полосатый пиджачок. Она смахивала на английскую королеву, ожидающую посла.
- Задумывались многие, но у них другие представления о внешнем виде солидной пары, прогуливающейся праздничным вечером в курортном местечке. Франсуаза Фейт - стилист косметической фирмы "Герлен". Жан преуспевающий дантист. У них за спиной бурный роман, экстравагантная свадьба на пляжном курорте и пятнадцать лет брака. Очаровательный дом в престижном предместье Парижа, собственный кабинет Жака на улице Оноре... В общем, они не зря возвышаются над толпой и сияют белизной. Им есть чем похвастаться. Дело в том, что Жак Фейт - потомственный дантист. Его отец был очень известен в Голливуде до второй мировой войны. Ты помнишь "акулий бум"?
- Как Вивьен Ли покрыла зубы перламутром морских раковин? Ее жемчужные зубы блистали на обложках всех журналов.
- Нет, дорогая! При чем здесь акулы? Хельмут Миль в тридцатые годы попробовал вставлять своим пациентам вместо испорченных зубов акульи, искусно обточенные и подогнанные. Одна из первых воспользовалась новинкой легендарная Грета Гарбо, заменив себе передние зубы на акульи. А никогда не отстававшая от неё соперница и подруга Марлен Дитрих вставила все верхнюю челюсть. Заодно она удалила четыре коренных зуба, чтобы подчеркнуть рисунок высоких скул.
- Ты шутишь. Но зачем сочинять такие ужасы про незабвенных звезд экрана? Скажи лучше какую-нибудь гадость про политиков. У кого из них акулья челюсть?
- Акульи зубы - не гардость. Они стали принципиально новым шагом в протезировании. В те годы, естественно, когда эксперименты с плябмассами только начинались. Примеры со знаменитостями вовсе не вымысел, а общеизвестный факт. - Эн с хрустом доела вафельный рожок и вытерла пальцы кружевным платочком работы Ди. - Речь идет вовсе не о них, а об отце того высокого шатена, которого мы видели на променаде. Перебравшись в Париж, американец заложил прекрасный фундамент для будущности своего единственного сына! Лучше бы старик остался в Голливуде и пристроил паренька на киностудию. Ты заметила, как он походил на Мейсона из "Санто Барбары"? Только немного постарше.
- Действительно, похожи. Если я верно уловила суть по виденным трем сериям, этот красавчик в сериале не прочь приволокнуться за дамами и приложиться к бутылке.
- Но он умница, профессионал и романтик. Все время цитирует Шекспира, кажется, пишет сам...
- Вот-вот. Наш дантист тоже романтик. Особенно в присутствии хорошенькой дамы и с бокалом в руке. Так он и познакомился на банкете фирмы "Герлен" с молоденькой сталисткой Франсуаз Бордери. Жак что-то консультировал по поводу новой зубной пасты или лосьона для десен. Ему уже перевалило за тридцать, Франсуаз исполнилось двадцать пять. Ужин проходил в ресторане "Парижское небо", который считается самым высоким рестораном в Европе. На 56-ом этаже башни Монпарнас вдоль стеклянных стен красовались живописные столы с закусками, посудой и питьем.
- Это был всего лишь фуршет. Вазы с цветами стояли прямо на полу, чтобы не заслонять сверкающую огнями панораму ночного Парижа. Двести метров - прилично высоко. Надо сказать, что Франсуаза всегда была яркой женщиной "Тициановская блондинка" с бело-розовой нежной кожей, классическими, скандальными для суптильных француженок, формами и золотыми пышными волосами. В её жилах течет коктейль кровей, что зачастую дает превосходный эффект. - Бабка по материнской линии - венецианка, дед - еврей, а с другой стороны - французы и венгры. Все - без особых дарований и основательного положения в обществе - средненькие провинциалы. Франсуаз - лучший росток на семейном древе: прекрасный специалист известной фирмы, красавица, добрая душа. В тот вечер она вся светилась - молодостью, жизнелюбием, ореолом золотых волос, костюмом джерси с мерцающим люриксом. Нечто сюрпризно праздничное, призовое было во всем её облике.
Жан со студенческих лет привык получать спортивные кубки, его сразу потянуло к яркому объекту.
Недолго размышляя, дантист кивнул в сторону окна, за которым светящейся иглой, словно отлитая из расплавленного золота, вонзалась в ночное небо Эйфелевая башня.
- Вы - символ Парижа, мадмуазешь. Младшая сестра это1 огненной стрелы.
Франсуаз рассмеялась - легко, мелодично. - Скорее, башня сейчас похожа на алмазный зуб Лити Грейт. - Она прищурилась, давая понять, что знает кое-что об импозантном стоматологе.
- Угадали. Жан Фейт, - представился он. - С меня фант. А как зовут красивейшую женщину Парижа?
- Франсуаз Бордери. Я изобретаю запахи. Мне пришлось поработать с вашими материалами, изобилующими медицинскими терминами. Боже, сколько же напастей изобрела природа для наших зубов!
- Кариес, дорогая моя. Это болезнь века. Но лично для вас я сделаю то, что сделал бы для Лиси Годар Чарли Чаплин... - Жан остановился, предоставляя Франсуаз возможность закончить фразу.