- Капитан-лейтенант Мазур, товарищ Хоменко. По секретно-спецназовской линии. На переднем крае борьбы...
Товарищ Хоменко взмыл со стула дрессированным медведем, расплескивая вокруг, в том числе и на окружающих, спиртное из вместительного стакана. Окружающие вежливо улыбались. Заключив Мазура в тесные объятия, разливая остатки своей винной порции, товарищ Хоменко возопил:
- Сыночка! Спасибо тебе, родной, что ты тут Родину охраняешь! Люблю я моряков, сам когда-то был замполитом на крейсере... Ты уж извини, я тебе ордена не захватил, знал бы раньше, обязательно бы привез... Отличник боевой и политической, а?
- Так точно, - сказал Мазур.
- Знай наших, моряков! Ничего, я попрошу, тебе живенько представление нарисуют... Филатыч! - он ловко ухватил Бульдога за лацкан белого кителя с вшитыми адмиральскими лаврами, притянул к себе, так что они трое едва не стукнулись лбами, наставительно возгласил: - Чтоб завтра же нарисовал капитану... ну ты понял? Чего-нибудь такое, соответствующее, Знамя там или Звездочку... Орел ведь! А ну-ка, живо, давайте нам выпить за рабоче-крестьянский флот! Пей, сыночка, заслужил!
Кто-то проворно сунул Мазуру в руку полный стакан, окружающие таращились нетерпеливо, понукающе - и он, чокнувшись с товарищем Хоменко, преспокойно выпил до дна, коли уж принуждали к тому обстоятельства.
- Вот это по-нашему, по-флотски! - рыкнул товарищ Хоменко. Оттащил Мазура в уголок и раскатистым шепотом, слышным по всему кабинету, поинтересовался: - Капитан, а баб тут организовать можно? Чтоб ябливые были, как швейная машинка...
- Осмелюсь доложить, дело нелегкое, - сказал Мазур.
- Эх ты, а еще моряк! У моряка в каждом порту должны быть сорок семь с половиной баб...
- А половина зачем, Николаич? - громко поинтересовался седой партийный журналист.
- А когда под конец стоит только наполовину! Тут-то она, половинка бабы, и сгодится! - рявкнул товарищ Хоменко.
Присутствующие почтительно похохатывали. Товарищ Хоменко висел на Мазуре, не выпуская из тесных объятий и громогласно вспоминал, как был он в свое время замполитом, и была там Ниночка, пробы негде ставить...
Мазуру было неловко и противно - еще и оттого, что все присутствующие, люди тоже не маленькие, олицетворявшие тут кто державу, кто армию, кто флот, вдруг превратились в примитивных подхихикивающих холуев, на цырликах суетились вокруг, опрометью бросаясь за бутылкой по мановению пальца высокого гостя, заглядывая тому в глаза с барбосьим умилением... Слышал он кое-что краем уха о высоких товарищах, но сам впервые оказался на подобном мероприятии.
- Ты, сыночка, пей, не стесняйся! - грохотал товарищ Хоменко, щелкая пальцами в сторону посла. - Петрович, чего стоишь? У капитана стакан пустой! Моряк всухую не может! Как тебя? Кирюша! Пей, Кирюша, не сомневайся, Знамя тебе спроворим, вон ты какой орел! Ты только старика не подводи, давай девок поищем...
Посол приблизился:
- Федор Николаевич, вам пора выезжать... Дорога неблизкая...
- А что, и выедем! - с воодушевлением воскликнул товарищ Хоменко. Политически правильное мероприятие грех откладывать... Кирюша с нами поедет?
С величайшим терпением, почтительно посол пояснил:
- Конечно. Кирилл Степанович будет командовать поездкой...
- Тогда я спокоен! - взмахнул рукой высокий гость. - Значит, вмажем по дороге как следует! И похрену нам басмачи, нас мало, но мы в тельняшках! Ага! - у него был вид человека, осененного гениальной идеей. - Только я в этой шкуре не поеду, как-никак прибыл на передний край... Живо мне вот такую форму! - он подергал рукав Мазурова кителя. - И тельняшку под низ! Выполняй на полусогнутых!
* * *
...Вопреки опасениям Мазура колонна вышла в путь уже через полчаса. Эль-бахлакскую военную форму и тельняшку для товарища Хоменко разыскали с поразительной быстротой - в каковой наряд он тут же облачился прямо в кабинете посла, ухая, выкрикивая бодрые лозунги и расшвыривая вокруг цивильную одежду (ее почтительно подбирали присутствующие). Потом потребовал автомат, каковой ему и принесли после короткого замешательства правда, с пустым рожком. И правильно сделали - едва заполучив оружие, товарищ Хоменко передернул затвор, наставил дуло в потолок и принялся энергично давить на спуск. Не произведя выстрелов, он крайне огорчился, начал требовать боезапаса. Спасать положение пришлось Мазуру, браво разъяснившему, что в посольстве никаких патронов нет, зато в машине их навалом. Услышав это, товарищ Хоменко повелел выехать в путь немедленно, повесил автомат на плечо и парадным шагом двинулся к выходу, отбивая на всю ступню с превеликим грохотом.
Двинулись - товарищ Хоменко со свитой в черном "Зиле" посла, Мазур со своими ребятами, Лейла с двумя подчиненными и майор Ганим с полудюжиной "львов революции" - в трех бронетранспортерах старинного образца, открытых "сто пятьдесят вторых", давно снятых с вооружения в Союзе, но все еще работавших по таким вот окраинам.
При проезде по городу товарищ Хоменко особых неудобств не причинял разве что время от времени высовывался в открытое окно, выкрикивая политически грамотные лозунги, отдавая честь постовым на перекрестках, окликая женщин. То еще позорище, если честно - но Мазур, усевшись так, чтобы его не было видно из-за борта, стоически терпел, стараясь не встречаться взглядом со своими ребятами. Пару раз длинный черный лимузин резко тормозил, явно по команде высокого гостя, и тот, высунувшись наружу, принимался во всю глотку кликать "Кирюшу" - и всякий раз тем, в посольской машине, удавалось утихомирить персону и втянуть ее назад. Потом окно подняли - должно быть, винцо все же побороло добра молодца, и он улегся почивать.
Следующие часа полтора прошли спокойно во всех смыслах: колонна катила то по асфальтированным дорогам, то по пыльным колеям, и никто ее ни разу не потревожил огнем, чего, впрочем, и следовало ожидать - места относительно спокойные, вплотную примыкающие к территориям Джараба, а у Джараба, как уже говорилось, было одно ценное качество: он не дружил с властью, но и не пакостил, так что приходившие из-за кордона диверсанты обходили его земли десятой дорогой.
Мазур временами сверялся с картой - но в маршрут не вмешивался, полностью положившись на сидевшего в головной "коробке" Ганима, который эти места прекрасно знал.
Лимузин вдруг затормозил, качнувшись на рессорах. Стряхнув оцепенение, Мазур быстренько выпрыгнул, махнул своим, и они посыпались из кузова, оцепляя остановившуюся колонну.
Причина выяснилась тут же: товарищ Хоменко, пошатываясь, выбрался из машины, оперся на заднее крыло и непринужденно принялся справлять на колесо малую нужду. Посол стоял рядом, на случай, если вдруг зачем-то понадобится. Из переднего бронетранспортера смотрели черноберетники - с каменными физиономиями восточных людей, привыкших, что гостю позволяется все. Мазур уставился себе под ноги, ежась от стыда. Хорошо еще, Лейла не покидала своего броника - но не слепая же она, и не глухая, в самом-то деле...
В городок, где планировали остановиться на ночлег, въехали на закате, когда зной спал и повсюду протянулись длинные тени. Кривые улочки были совершенно безлюдны, Мазур представления не имел, в порядке вещей это, или наоборот - и по-прежнему равнялся на Ганима, майор стоял, держась за борт, возле спаренного пулемета, не проявляя пока что никаких признаков тревоги.
Улочки стали пошире, дома - побольше и побогаче, впереди показалась площадь, завершавшаяся зданием официального вида, трехэтажным кирпичным зданием определенно британской постройки, и над входом лениво повис в безветрии флаг республики...
А на балконе второго этажа, совсем рядом с флагштоком, смирнехонько висел человек со связанными за спиной руками и головой набок.
Мазур плавным движением взял с металлического сиденья автомат. Он ничего еще не понимал толком, но знал одно: это чересчур даже для революционного захолустья, где борьба с контрреволюцией иногда предстает в вовсе уж неприкрытой прямоте. Как-никак присутственное место, по советским меркам - то ли горсовет, то ли горком...
Потом он услышал резкую команду Ганима - и черноберетники высыпали из кузова, укрылись за броней, направив стволы в сторону площади. И, уже не колеблясь, отдал приказ своим ребятам. Они в секунду соскочили с брони, прикрыли лимузин.
Мазур задрал голову. Висельник был в форме, с шевроном "львов революции" на рукаве. Физиономия у него... Ну да что тут говорить, одно слово - висельник...
Только теперь он обратил внимание, что флаг над входом - вовсе не эль-бахлакский. Зелено-красный штандарт с золотым, раздвоенным на конце клинком и арабской надписью. "Зульфикар, меч пророка, - пронеслось у него в голове. - Знамя Джараб-паши... Что такое? Война началась, пока мы ехали? Хреново..."
Рядом оказалась Лейла с браунингом наголо. Вид у нее был до ужаса воинственный.
- Что-то неладно, - тихонько сказала она.
- Ценное наблюдение, - поморщился Мазур. - Паша, Бульдозер! Посмотрите там, осторожненько!
Он кивнул в сторону входа, и оба поименованных, пригибаясь, прикрывая друг друга, кинулись внутрь.
- Ух ты! - рявкнул товарищ Хоменко, выбираясь из лимузина с автоматом наперевес. - Определенно, Кирюша, контрреволюция! Счас мы ее разъясним... Р-рота, стройся!
Он благоухал свежайшим алкоголем - очевидно, дреманув чуток в машине, принялся, проснувшись, в темпе наверстывать. У Мазура даже не было времени сердиться. Он просто сделал шаг вперед и сказал бледному послу:
- Убери этого мудака на хер! Кому сказал, мать твою?
Посол, на котором лица не было, с помощью державшегося уже не так буйно партийного журналиста принялся запихивать высокого гостя в машину, а тот старательно выдирался, выкрикивая команды, грозно потрясая автоматом и явно намереваясь поразить в одиночку всю местную контрреволюцию. Уже не обращая на него внимания, Мазур подбежал к Ганиму.
Майор, опустив автомат, напряженно смотрел в сторону площади. Проследив за его взглядом, Мазур увидел, что на всех трех ведущих к площади улочках появились вооруженные люди, и их было, пожалуй что, многовато. Всадники и пешие. Двигаясь ничуть не суетливо, спокойно, с видом хозяев положения, они достигли площади и остановились, не делая попыток на нее выйти. Стояли, держа наизготовку автоматы и длинные британские винтовки. Для автомата пока что далековато, а вот чертовы "ли-энфилды", хотя и старомодные, прицельно бьют на пару километров.
- Командир! - сказал сзади Бульдозер. - Внутри полный бардак. Все разбросано, как после махновцев... Но жмуриков нет. Похоже, оттуда попросту драпанули. Пулевых отметин нигде нет, там, внутри, не хлестались...
Пришла пора командовать - не такая уж почетная функция, как может показаться... Мазур набрал побольше воздуха в грудь и рявкнул:
- Внимание! Отступить в здание в полном порядке! Пулемет прикрывает!
Мимо него протащили внутрь вырывавшегося товарища Хоменко.
- Майор! - крикнул Мазур непререкаемым тоном. - В здание!