- Сбавь ход, - приказал Мазур Паше. - Пусть поравняются... Викинг, Леший! Живо в трюм, трещотку наружу и покажите ему...
Паша послушно сбросил обороты, так что сторожевик принялся быстро настигать. Мазур отступил к рубке, оказался рядом с Зорким Соколом, который пытливо глянул на него в ожидании приказов, опустил взгляд к палубе, где на подстеленном замызганном брезенте лежало его изящное и смертоносное орудие производства.
- Подожди, - сказал Мазур яростным шепотом. - Подожди...
На настигающем сторожевике особенной суеты не наблюдалось - кто-то пялился на них с мостика невооруженным глазом, некто в фуражке с разлапистой золотой "капустой" и кучей золотых полосок на черных погонах. Двое у пушки замерли, ожидая приказов. Должно быть, то, что добыча сбавила ход, бдительность на какое-то время усыпило...
- Не нравятся мне эти два урода, - сказал Мазур.
- Понял, - спокойно отозвался Зоркий Сокол. Он присел на корточки, потом взмыл во весь рост, вскидывая импортную винтовочку, послышались два глухих щелчка, и оба артиллериста, нелепо мотнув руками, опрокинулись навзничь, рухнули на палубу.
И тут же застрочил пулемет на треноге, в два счета вышвырнутый на палубу Лешим, словно детская игрушечка. Нескончаемая очередь прошла по надстройке, слева направо и справа налево, вышибая стекла рубки, сбив, как кеглю, командира сторожевика, старательно омахнула надстройку, не давая никому приблизиться к двум пулеметам по ее сторонам...
- Самый полный! - рявкнул Мазур от всей души.
Суденышко рванулось вперед, как пришпоренный конь, взмывая на редан, что твой торпедный катер, взметая два белопенных буруна. Сторожевик с его еще не пришедшей в себя после молниеносной атаки командой вмиг остался позади, превратился в точку на голубой искрящейся глади...
Останься он в целости, все равно не был бы серьезной опасностью: одно орудие, два пулемета винтовочного калибра... Красивый кораблик, конечно, но ни за что не выжмет больше шестнадцати узлов - а посудина контрабандистов давала сейчас вдвое больше, и это для нее не предел...
Хорошо, что республичка маленькая и бедная, подумал Мазур. Прекрасно просто, что не по карману ей более современные и авантажные корабли. Гораздо труднее было бы оторваться и уцелеть при этом от какого-нибудь "Рамадана" с его сорока узлами, четырьмя установками противокорабельных ракет и солидной пушечкой в семьдесят шесть миллиметров. Окажись тут "Рамадан", "Джофар" или "Аль Сиддик"...
- Самый полный! - проорал он яростно.
Жизненно важным было улепетнуть в территориальные воды Эль-Бахлака как можно быстрее. То, что они сейчас учинили, автоматически превращало кораблик и его команду в пиратов, которых просто обязан отловить в самых что ни на есть нейтральных водах любой военный корабль независимо от национальной принадлежности. Если чертов сторожевик начнет орать в эфир панические призывы, излагая ситуацию даже без малейшего приукрашивания, придется хреново...
Справа шел белый корабль под французской бандерой, и с его палубы беззаботно махала руками пестрая туристическая шобла. Отвечать им той же любезностью не было ни времени, ни желания - и суденышко промчалось буквально метрах в сорока перед носом француза.
На корме приникли к пулемету Пеший-Леший и Викинг. Оставшийся пока что без работы Зоркий Сокол тоже был готов в любой момент обидеть каких-нибудь уродов. Вундеркинд стоял с видом первопроходца, уцепившись на первый подвернувшийся гак. Что до Паши, он наслаждался жизнью, держа должный курс, выжимая полный газ, время от времени азартно оглядываясь на Мазура с довольной ухмылкой, орал во всю ивановскую:
- Нас водила молодость в сабельный поход, нас бросала молодость на кронштадский лед! Боевые лошади уносили нас, на широкой площади убивали нас!
Мазур ему не мешал - в конце концов, у рулевого должны быть заняты только руки и глаза... Он и сам поддался этому пьянящему азарту - они мчались во весь опор со скоростью торпедного катера, они были молоды, сильны и яростны, они хорошо сделали свою работу, и вокруг сияло море, а вверху сверкало солнце, и хотелось, чтобы так было до скончания времен тугой соленый ветер в лицо, пенные брызги, игравшая на каждой жилочке скорость и молодая мила...
Слева обнаружилось нечто внушавшее подозрения - отчаянно дымивший трубой низкий силуэт с орудийной башенкой на баке, замышлявший пойти на перехват. Флага Мазур пока что не мог рассмотреть, и не определил тип корабля. Но это уже не имело значения - впереди, на горизонте, показалась темная полосочка желанного берега, а навстречу, левее, на полном ходу шел красавец "Ворошилов" с двумя бахлакскими кораблями по правому борту, и в небе показалось звено истребителей, так что хотелось по-мальчишески высунуть язык всем преследователям: "Что, съели?"
Он оглянулся. Незадачливый преследователь, столь неожиданно обнаружив перед собой и над собой серьезного противника, взяв лево руля, уходил по широкой дуге. Кажется, до эль-бахлакских территориальных вод оставалось еще не менее мили, но это уже не имело значения, действовало примитивное право силы - а дипломаты, ежели что, потом отпишутся, не впервой...
Глядя на приближавшегося "Ворошилова", Мазур забыл обо всем скверном, что с ним в последнее время приключилось - и был доволен жизнью, черт побери...
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ЖИЛИ-БЫЛИ ГЕНЕРАЛЫ...
Контр-адмирал Адашев внимательно, с нешуточной заботой наблюдал, как морячки с "Ворошилова" в рабочих робах грузят в кузов какие-то аккуратные ящики, и при каждом неловком движении нижних чинов лицо его высокопревосходительства страдальчески искажалось. Адмиральские мебеля (о, конечно, приобретенные здесь самым законным образом!) требовали неусыпного внимания...
- Куда он, ты не знаешь? - негромко спросил Мазур. - В Союз?
- Плохого ты мнения насчет оборотистости его превосходительства, - с усмешечкой ответил Лаврик. - Загранкомандировочки иначе оплачиваются, тем более цельным адмиралам... В Афганистан наш орел ухитрился перевестись, связи включив. Там, конечно, не в пример поспокойнее, чем в нашей дыре. Сонное царство просто.
- А откуда в Афганистане море? - искренне удивился Мазур.
- Моря там, конечно, нет, - серьезно сказал Лаврик. - Там и рек-то не сыщешь... Но под боком-то Пакистан, а уж там море имеется. Сам знаешь, как это бывает - моря нет, но даже в сугубо сухопутной стране должны присутствовать военно-морские координаторы, уполномоченные и представители. Все законно, не подкопаешься - дело там для него найдется... но хребет особо не натрудишь.
Он смотрел на адмирала с той же хищной брезгливостью. У Мазура были свои догадки касаемо кое-каких несообразностей - но он предусмотрительно держал их при себе...
Юсеф чуть ли не жалобно протянул:
- Товарищи, нам пора ехать...
- Адмирал грузит секретную документацию, - сказал Лаврик с непроницаемым лицом. - Сейчас поедем, последний ящик...
Юсеф нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Он был серьезен и хмур и в этом не было ничего необычного, майор всегда, сколько Мазур его знал, смотрелся олицетворением деловой суровости. Однако и младший братишка, Ганим, балагур и весельчак, легкомысленный вьюнош, был сегодня прямо-таки зеркальным отражением старшего.
Право слово, неспроста... Мазур покосился на Лаврика: тот чем-то напоминал революционного балтийского матроса - через плечо у него висел "Стечкин" в деревянной кобуре, немногим меньше маузеровской, а в кармане угадывались две гранаты, что характерно, со вставленными взрывателями.
Взяв Лаврика за локоть и отведя чуть в сторонку, Мазур тихо спросил:
- Случилось что-нибудь?
- Глупости, - ответил Лаврик рассеянно. - Преобразования и реформы идут на всех парах, единение народа и власти небывалое...
- А серьезно? Зачем-то нас всех с утра тащат к Касему? Вряд ли он собирается регалии навесить - вроде бы не за что на этот раз, по моему разумению...
- Ну, если серьезно... - сказал Лаврик. - Если серьезно, то в столице... Черт, даже не скажешь "неспокойно". Все вроде бы спокойно, но в воздухе что-то этакое носится... Как тогда в Африке. Помнишь?
- Помню, - поморщился Мазур. - Хотя - век бы не помнить... Переворот?
- Ну, не стоит так мрачно, - сказал Лаврик. - Вроде бы нет признаков, симптомов, оснований и вождя... Для переворота, как правило, нужен вожак, иначе получится не переворот, а позорище. Применительно к нашему случаю... Асади против Касема ни за что не пойдет. Хасан - мелочь пузатая. Барадж... Знаешь ли, с утра ходят темные слухи, что Барадж сбежал из страны. Взял да и смылся. Одни говорят, что перелетел на легком самолетике в Могадашо, другие - что по сухопутью дернул к саудовцам. Один умник заверял, будто ему достоверно известно, что Барадж рванул к Джарабу, но лично я в эту глупость никак не верю. Джараб его моментально вздернет...
- Понятно, - сказал Мазур.
Лаврик смотрел на него пытливо:
- Интересное у тебя лицо...
- В смысле?
- А ты ничуть не удивился, узнав, что Барадж сбежал, - пояснил Лаврик с улыбочкой, которую в зависимости от обстоятельств знавшие его именовали то "тонкой", то "гнусной". - Словно бы ожидал. Интересно, откуда у тебя такое мнение? Никто из нас на него тебе никогда не подкидывал компры. Асади или его сподвижники, - он мельком указал глазами на Юсефа, - никогда не стали бы с тобой делиться внутренней информацией: для них это означало бы опозориться. Эр-го... Эрго: полное впечатление, случилось что-то еще, о чем я не знаю, а ты умолчал.
- Вздор, - сказал Мазур. - Ничего я не знаю.
- Точно?
- Ну что ты привязался?
- Я? - театрально подал плечами Лаврик. - По-моему, это ты меня отвел в сторонку и начал разговор...