Два вьетнамца в кабине грузового фургона.
Водитель Томми До паркуется.
— Вот уж в глухомань забрались, — замечает его приятель Винс Тран.
Томми на это наплевать, лишь бы избавиться от опасного груза.
Томми объезжает стоящий «кадиллак».
— Любят они эти свои «кадиллаки», — по-вьетнамски говорит Тран.
— Ну и пусть, — говорит Томми.
Сам он копит на «миату». «Миата» — это класс. Томми видит себя за рулем черной «миаты», в темных, обтекаемой формы очках, с черноволосой куколкой рядом.
Картина так и стоит у него перед глазами.
Из «кадиллака» вылезают двое.
Один из них высокий, длинноногий, прямо как афганская борзая, думает Томми, вот только костюм на нем — темно-синий, жарко, должно быть, в таком костюме на солнцепеке. Второй ростом поменьше, но широкоплечий, коренастый. Одет в гавайскую рубаху всю в цветах, и Томми решает, что одет он по-дурацки. Должно быть, тот еще громила — получить бы поскорее денежки, разгрузиться и смотаться назад в Гарден-Гроув.
Как правило, Томми дел с невьетнамцами не ведет, тем более с такими.
Но уж больно деньги посулили хорошие. Две тысячи за доставку.
Широкоплечий в цветастой рубахе отворяет ворота, и Томми въезжает во двор. Парень закрывает за ними ворота.
Томми и Тран спрыгивают на землю.
— Разгружайте машину, — велит тот, что в синем костюме.
Томми качает головой.
— Сперва деньги, — говорит он.
— Ах, ну конечно, — говорит тот, что в синем.
— Дело есть дело, — говорит Томми, словно оправдываясь за то, что напомнил о деньгах. Он старается быть вежливым.
— Дело есть дело, — соглашается Синий.
Томми глядит, как Синий сует руку в карман за бумажником, но достает оттуда девятимиллиметровый ствол с глушителем и всаживает одну за другой три пули прямо в лицо Томми.
Тран глядит на это с выражением полного изумления и недоверия. Он не бежит, не делает ни малейшей попытки скрыться. Остается на месте, словно застыв, что дает Синему возможность без всякого труда всадить следующие три пули уже в Трана.
Парень в цветастой рубахе отволакивает сперва Томми, а затем Трана к мусорной свалке. Он обливает их бензином и бросает зажженную спичку.
— Вьетнамцы — буддисты? — спрашивает он у Синего.
— Наверно.
Говорят они по-русски.
— Так, похоже, мертвяков своих они сжигают, да?
Синий лишь пожимает плечами.
Час спустя фургон разгружен, а груз помещен в ангар. Через двенадцать минут Цветастый выводит фургон на пустошь и там взрывает его.
Жизнь и пожар в Калифорнии.