Тут счел нужным сказать свое слово и молчавший дотоле Карпинский. Поскольку он прямо-таки светился каким-то внутренним светом, и жена, и дочь вздрогнули, услышав его слова:
- Я ничего не говорю, потому что занят другим... делом...
Вот сейчас беззаботно объявит во всеуслышание о том, какое испытал просветление, - и прощай надежды! Однако опасались они напрасно, Карпинский тут же пояснил:
- А именно - едой! Ничего вкуснее никогда не ел и готов питаться этим всю жизнь. И вовсе не удивляюсь, что Севек так растолстел, я бы на его месте...
Возможно, последнее замечание было лишним и могло вызвать недовольство вдовы, но тут очень кстати вмешался шурин, воскликнув:
- Вот я и предлагаю тост! После этих котлеток уже не может быть никаких сомнений! Пани Богуслава справится с любым, самым трудным заданием. И я готов встать на колени, не поднимусь до тех пор, пока наша очаровательная хозяйка не согласится взять на себя организацию экспериментального банкета...
Даже Стась с Агаткой перестали жевать и выжидающе насторожились, а Клепа вдохновенно продолжал:
- Да что я! Вся фирма встанет на колени! Пьем за успех! За успех самой очаровательной женщины в мире! Виват!
От шампанского и комплиментов у очаровательной женщины голова пошла кругом. Причем до такой степени, что, отправляясь на работу, - а пришлось все-таки отправиться, ничего не поделаешь, - она начисто позабыла о Кристине. Вставая из-за стола, намекнула Карпинскому и Тадеушу о необходимости продолжить или (желательно) закончить работу, подмигнула детям, чтобы были начеку, поручила Эльжбете вымыть посуду, а вот о Кристине совершенно забыла. Вышла вместе с шурином, который галантно предложил отвезти ее на работу на своей машине. Вроде бы следом за ними вышла и Кристина, но головой она не поручится. И наверняка всю дорогу ломала бы эту самую голову, да шурин воспользовался случаем и завел речь о том экспериментальном приеме. И в самом деле, пусть это будет для очаровательной Богуси пробным шаром, небольшой банкетик на двадцать пять персон, гонорар мизерный, всего двести злотых, но не в этом суть.
Видите ли, он, Зигмунт, взял на себя смелость побиться об заклад, что при своих талантах прелестная Богуся сумеет уложиться в тридцать злотых с носа, учитывая, что спиртное приглашенные принесут с собой.
- Сколько с носа? - не поверила своим ушам Богуся.
- Тридцать, - дрожащим голосом повторил шурин. - Что-то не так? Я зарвался?
- А десять не хотите?! - торжествующе поинтересовалась Богуся.
От неожиданности жулик чуть не врезался в фонарный столб.
- Как?! Повторите. Я не ослышался?
- Не ослышались. И я уж знаю, что говорю.
Они что же, пожелали устрицы или русскую икру?
- Да ничего они не пожелали. То есть, может, они чего и желают, да кто же им даст? Все в вашей воле, все зависит от вас, только от вас, прелестная Богуся, и условия нашего спора таковы, что все останутся довольны, а если хотя бы одна персона будет недовольна...
- Значит, эта персона на редкость глупа и нечего на нее обращать внимание! - отрезала пани Богуслава. - А что предполагается, обед или ужин?
- Ни то ни другое, вернее, обыкновенный прием, дружеская встреча за столом. Две фирмы пообщаются, поговорят за бокалом вина и вкусной едой о делах, а главное, помирятся, потому как они разруганные и теперь обе стороны желают пойти на мировую. И достойно отметить это событие. А то, что помирятся, - это я точно знаю. Уже имеется договоренность. Там будут два иностранца...
- Какие именно? Это очень важно знать. Одно дело - русские, совсем другое - немцы или евреи, а вот если арабы или японцы... Или, того хуже, французы.
- Американцы.
- Ну, тогда никаких проблем! - презрительно уронила Богуся. - Эти все сожрут, можно спокойно взять корыто в хлеве и им подсунуть. Для американцев и стараться обидно, уж такую дрянь лопают - не поверите. Вот разве что эти американцы по происхождению поляки...
- Как вы угадали, точно, поляки! - подхватил слегка напуганный шурин.
- А, ну тогда и в самом деле придется немного попыхтеть.
- Вот именно! - обрадовался жулик и продолжал:
- Так я еще не все сказал. Во-первых, сколько пани сэкономит - если с персоны будет меньше тридцати злотых, - половину пани получит сверх гонорара. А во-вторых, пари я заключил на пять тысяч! И если выиграю делим выигрыш по-честному.
Пани Богу слава пожелала уточнить:
- А о чем, если конкретно, вы договорились?
- Ну, что будет меньше тридцати злотых с носа.
Пусть всего на один злотый меньше, все равно мы выиграли. И что всем без исключения понравится.
- А когда же это торжество предполагается?
- Довольно скоро, девятнадцатого июля.
- И где его устраивают?
- Глава фирмы выстроил себе новый дом с большим участком, на Блющанской улице, недалеко от вас.
- А в доме жена и дети?
- Детей он на каникулы отправил к морю...
- Интересно, к какому? В Польше ведь нет приличного моря.
- Не знаю, скорее всего, за границу. Жена имеется, не стану отрицать, но она у него художница, в основном пребывает у себя в мастерской, он ей оборудовал роскошную мастерскую. И я очень сомневаюсь, знает ли она, где в ее доме кухня.
- Так кто же у них хозяйство ведет?
- Экономка. Но она занимается лишь детьми.
Глава семейства никогда дома не обедает, питается в ресторанах, одновременно обделывая свои дела. А жена, похоже, и вовсе не питается. А еще у них есть приходящая домработница, если надо, она пани поможет. Закупить продукты, привезти...
- Закупить продукты - это мое дело, - отрезала пани Богуслава. - От того, какие продукты куплены, почитай, половина успеха зависит. А вот привезти придется, не стану сама таскать. И без того следует начать заранее, как минимум накануне...
В общем, согласие пани Хлюповой на подготовку ответственного приема было получено еще до того, как они подъехали к ее поликлинике.
***
К восьми вечера дом Хлюпа опустел. Тадеуш отправился за вещами, Карпинские уехали еще раньше, и дети поужинали самостоятельно, к этому они уже привыкли. В дни своих дежурств мать оставляла им заранее приготовленный ужин.
- Ну слава богу, наконец-то дома, - буркнула Эльжбета, припарковывая машину и стараясь тактично не глядеть в зеркальце на обнимающуюся на заднем сиденье парочку.
А Карпинского прямо-таки распирало от избытка чувств, Кристина даже подумала - не слишком ли, правда, он и до катастрофы ее любил, но тут страсть просто бьет ключом. Не так уж это плохо, но вряд ли надолго, наверняка эйфория вскоре спадет.
А Хенрик Карпинский строил самые грандиозные планы.