- Сынок! Подозрительные вещи?!
Тут Тадик решился первый раз соврать, не мог же он выдать чужую тайну.
- Мама, так и быть, ради тебя поясню. Кореш привез мне мои книжки. Правда, сделал это ночью, раньше не мог. Как мы договорились, оставил сумку в гараже - туда можно запросто войти, - чтобы мачеху не будить, она же такая язва, не хуже вот этой...
А раз Боженка уперлась донести на книжки - ее дело.
- Какой кореш? - хотела знать пани Халина.
- Бартек. У него давным-давно были мои учебники и еще кое-какая литература по специальности.
Ты помнишь, мы у него часто занимались, так мои книжки до сих пор там оставались. А тут они переезжать задумали, вот он и привез их мне все сразу, когда выдалась свободная минутка. А при чем тут бандиты, так ты спроси Боженку, ей виднее. И на кой ей понадобилось совершенно незнакомым людям устраивать скандалы, тоже можешь поинтересоваться. Того, что я слышал своими ушами, рыночная торговка постыдилась бы. Да и сегодня наверняка выступила не хуже. Дядя Бронек, может, вы дочери растолкуете, что не положено так себя вести?
- А почему они меня в свой дом не пустили? - заорала Вожена.
- Ас чего они должны тебя впускать? Приходит без приглашения, да еще с ходу начинает ругаться. Я сам слышал, собственными ушами, так что можешь не заявлять, что ты ни при чем, что начала моя мачеха, хотя она тоже особым умом не отличается и характер у нее не мед. И вообще, запрещаю тебе появляться там и позорить меня. Поняла? А если осмелишься - сам тогда полицию вызову.
- Это как же понимать? - обратился к дочери сантехник. - Тебя не пустили в дом, а ты силой хотела прорваться?
- Выгнали в дверь, так она в окно полезла, - не преминула по-своему откомментировать бабушка.
Перед отцом Вожена струсила. Она знала, к каким педагогическим аргументам прибегает отец - ремнем по заднице (впрочем, другие аргументы до нее не доходили), и ей вовсе не хотелось опять испытать тяжесть отцовской руки. И она сразу сбавила тон:
- Ну что ты, папуля, никуда я не лезла. Просто спросила. Неужели уже и спросить нельзя?
- Весь вопрос в том, как спросить, - заметил Тадик.
- И нечего бабушке придумывать, какое окно?..
- А зачем вообще ты туда пошла? - не унималась старушка.
- Посмотреть, как Тадик живет.
Тут уже не выдержала пани Халина:
- Да какое твое дело? Я мать, и то не проверяю, парень взрослый, совершеннолетний, живет, как находит нужным, а ты проверку устраиваешь. И потом, десять лет тебя воспитываю, и все впустую, никак вежливости не научишься, держать с людьми себя не умеешь. Да что же это такое?
- До чего я дожил, такие вещи о родной дочери приходится слышать! вдруг разбушевался сантехник. - Чтобы больше мне такого не было! Нечего к посторонним людям силой врываться, нечего им скандалы устраивать. Я ведь не посмотрю, что тоже совершеннолетняя, выпорю так, что сесть не сможешь!
Вспомнил пан Бронислав, как много лет назад, возвращаясь с работы, застал у собственного дома скандал, зачинщицей которого была его покойная жена. Тогда он, втянув голову в плечи, чтоб никто не узнал, сбежал переулками подальше от дома, сгорая со стыда за беснующуюся в самом центре циклона фурию. Думал, с этим давно покончено, и вот вновь приходится переживать нечто подобное.
- Если узнаю, что позоришь мое честное имя, - пеняй на себя! внушительно закончил он.
Не уточняя, чем именно она опозорила честное имя отца - то ли своим упорным желанием выйти за Тадика, то ли визитами к Хлюпам, - Боженка с ревом выскочила из-за стола и укрылась в своей комнате. Ее отец гневно стукнул вилкой по столу, посопел и успокоился. Обвел взглядом домочадцев и подмигнул Тадику. Пани Халина, вся испереживавшаяся из-за сегодняшнего бракованного обеда, молча встала и вернулась с бутылкой смородиновой. Бабушка забрала младших детей к себе, и вскоре мужчины остались в кухне одни.
Инстинкт не подвел Тадика. Мужской разговор закончился к девяти часам вечера полнейшим взаимопониманием собеседников. Теперь Тадик мог быть уверен, что со стороны Боженки ему уже ничто не грозит, а в семье никто не имеет к нему претензий.
Тепло распрощавшись с матерью, бабушкой и паном Брониславом, Тадик отправился к новому месту жительства, причем ехал так осторожно, с омерзительной дотошностью соблюдая все правила уличного движения, как еще никогда в жизни.
***
- Ох, боюсь, из-за этих проклятых денег мы все заделаемся алкоголиками, - печально предположила Кристина, впихнув в руки мужу очередную бутылку вина. - Такая нервотрепная стала жизнь - сил нет!
Хотела бы я знать, где этот мерзавец до сих пор шляется?
Последнее относилось к жулику, который еще не вернулся, хотя время уже было позднее. Что-то на него не похоже...
- У Хлюпихи наверняка не сидит, - отозвалась Эльжбета. - Она сегодня до полуночи дежурит. Должно быть, делишки свои обделывает.
- Так ведь все учреждения уже закрыты! - удивился простодушный Хенрик Карпинский.
- При чем тут учреждения? Кто его туда пустит? По забегаловкам да ресторанам околачивается...
- Тогда и до утра может просидеть.
- До утра вряд ли, закрываются раньше, разве что ночные. А ночные в основном самые дорогие, нашему Клепе не по карману, да и делать ему там нечего. И насчет дискотеки я тоже сомневаюсь. А спать ужас как хочется! зевнула Эльжбета.
- Надо бы нам тоже дежурства завести, - вздохнул Хенрик, откупоривая бутылку. - Нет, спасибо, я вина не хочу, лучше пива. И тогда по крайней мере хоть один будет страдать, а остальные смогут выспаться.
- Неплохая идея, - похвалила Кристина, отпивая из своего бокала.
Бумажную часть сокровищ Карпинского удалось без проблем разместить в трех банках. Выяснилось, что суммы такого порядка не производят на банки никакого впечатления, во всяком случае ни в одном из трех не удивились вкладу в двести тысяч долларов. Но ведь остался еще благородный металл, а также драгоценные камни, и тут Клепа представлял реальную угрозу. Конечно, можно было устроить тайник под тахтой в спальне, но все отдавали себе отчет в ненадежности такого укрытия. Выход один - ни на минуту не спускать глаз с жулика, пока он пребывает в их доме.
Вынужденное ночное дежурство в ожидании шурина Карпинские скрашивали вином, из-за чего и сокрушалась Кристина. Через полчаса напрасного ожидания ей припомнилась еще одна связанная с ним неприятность.
- А шубка моя до сих пор у Витковской. Лежит у нее.., а может, и висит уже бог знает сколько времени. Небось все глаза ей намозолила.
- И наши украшения, - подхватила Эльжбета. - Жалко только, что не все. Приходится оставшиеся носить на себе, хожу разукрашенная, как новогодняя елка. И бренчу. А вот сейчас подумала - неплохо бы ей и наши брильянты отдать.
Карпинский возмутился:
- Надо же и совесть иметь! И без того взвалили на бедную женщину ответственность за чужие вещи, так еще и брильянты. Она, наверное, и так трясется над нашим имуществом. А вдруг обворуют или пожар в доме?
- Ее муж непьющий, - успокоила отца Эльжбета.
- При чем здесь муж? - удивился Хенрик.
- Ну как же, ведь по большей части пожары устраивают пьянчуги.
- И еще дети, - напомнила Кристина. - А дети у Витковской имеются.
- Вот я и говорю! Лучше спрятать у себя. Я сколько читал - тайник чаще всего устраивают в полу; сорвать парочку паркетин...
- А под ними бетон, - возразила Кристина.
- Ну, тогда в стене. Или в шкафу.