- О каких бандитах речь?
- О наших, - пояснила сестренка. - Ночью пришли нас грабить, а мама не верит. И меня ругает. А я сама видела, как стекла в погребе били и заднюю дверь хотели открыть. И нас всех поубивать!
Брат поморщился:
- Совсем обалдела! Меньше смотри телевизор.
- Ну вот, и ты туда же! А я видела! Видела!
Собственными глазами! И собственными ушами! То есть слышала собственными ушами, как в дом лезли!
- Тогда почему меня не разбудила? - равнодушно отозвался брат и набросился на завтрак, прекратив дальнейшие расспросы.
Пани Богуслава сухо заметила:
- И ты ешь, а то все остынет. Никаких бандитов я не слышала, а она, видите ли, слышала! Перестань морочить мне голову!
Садясь за стол и беря в руки вилку, девочка ответила брату:
- Так я же испугалась! Знаешь, как испугалась, вся дрожмя дрожала. Надеялась, вы сами проснетесь.
А вы с мамулей спите и спите. А сейчас можешь пойти и поглядеть подвальные окна наверняка вдребезги. Я же слышала...
- Последний раз говорю - ешь и не морочь голову! - разгневалась мать. - И чтобы больше никаких телефильмов с бандитами...
- Вот видишь, идиотка, чего ты добилась? - с полным ртом упрекнул Стась сестру.
- От идиота слышу, - не осталась в долгу Агатка. - Сам увидишь!
- Ладно, увижу. Дай хоть поесть.
Позавтракав, Стась очень неохотно отправился осматривать место преступления. Бандиты, видите ли, в их дом ломились! Навыдумывала с три короба.
Слишком это замечательно, чтобы быть правдой. И, не веря своим глазам, убедился - точно! Вон, стекла разбиты, следы под окнами, замок задней двери покорябанный...
Под натиском теперь уже двоих своих отпрысков пани Богуслава вынуждена была преодолеть скепсис и выйти во двор. И тоже не поверила собственным глазам при виде учиненного злоумышленниками разгрома. Сын ее добил. В полном восторге Стась метался по двору, выискивая все новые следы пребывания здесь ночью преступников и тыча мать носом в эти следы.
- О, вот еще! Видите? Замок! А зачем им замок? Начали было ломать, убедились - изнутри засов, и бросили. А стекло в окошках! Глядите, все не разбилось, только кусочки отскочили. Помните, отец нам говорил: "Армированное стекло - это вещь, на сто лет хватит"? И точно, уж они тут разбойничали, глядите, все окна поразбивали, а толку чуть! Прикольно, пацаны обо.., то есть обзавидуются! А окно в гараже почему-то не тронули, времени небось не хватило... Где Агатка? Ты, слушай, во сколько ты проснулась?
- Не знаю, - с достоинством ответила девочка, очень довольная, что ее сообщение наконец оценили по заслугам. - Темно было.
Но Стась не дожидался ответа, он уже обежал вокруг гаража и теперь выдвинул новую версию:
- Вот, глядите, тут они все топтались. Должно быть, к соседу полезли, а пан Маевский встает с рассветом, вспугнул, они и драпанули. Но завтра непременно опять заявятся, уж я вам гарантирую!
Этого пани Богуслава уже не могла вынести.
Следы, оставленные преступниками, убедительно свидетельствовали о попытке проникнуть в ее дом, дочь видела воочию бандитов, не сон это, а страшная явь. И бандиты знали, что делали! А как же: денежки теперь в доме были, и крупная сумма, в шкафу на полке, под колготками, именно туда для безопасности Богуся спрятала всю страховку, полученную за мужа. Не стала класть деньги на книжку, мог прицепиться Тадеуш, у себя в колготках надежнее.
Успокоилась, глупая баба, оно и видно, насколько надежно! А Тадеуш при всех отказался от претензий на отцовское имущество, теперь можно и в банк денежки положить, да только не верила Богуся в эти банки липовые, в своем кармане вернее. А Тадеуш тоже хорош! Обязанностью старшего брата является заботиться о младших детях, что может сделать она, слабая женщина?
Стася же распирала жажда деятельности.
- Ну что, мамуля? Звоним в полицию? Я им тут все покажу!
- Угомонись! - одернула сына мать и, чтобы не осталось сомнений, добавила:
- Никакой полиции! Слышишь? И вообще молчите, незачем соседям знать! Никому ни слова, поняли?
Полиции пани Богуслава не доверяла, как, впрочем, и всем остальным. А уж полиции тем более!
Только и слышишь - никаких у нее возможностей, никакого путного вооружения. У бандитов и пистолеты, и взрывчатка, а у полиции - свистки да палки. А если случайно какому преступнику и достанется палкой, так потом бедного полицейского по судам затаскают - неприкосновенность нарушил, а как же!
И прокурор сразу освободит ударенного, а полицейского привлечет, чтобы другим неповадно было. Вот они и остерегаются. Нет, от полиции толку чуть, полиция им не защита, а тогда зачем к ней вообще обращаться?
Бандиты боятся сильных. Вот если бы нашелся какой сильный и храбрый мужчина... Вспомнила о покойном муже и пожалела, что его уже нет с ними.
Хлюп, несомненно, был сильным, ну и храбрым... может, по глупости, но все равно в храбрости ему не откажешь. Но что теперь его поминать? А вот его старший сын живехонек, с виду парень что надо, рослый и широкоплечий, такому ничего не стоит подраться и с дюжиной бандитов.
Мелькнула было в голове Богуси мысль о шурине, но она поспешила ее отогнать, как-то не хотелось подвергать этого приятного мужчину превратностям борьбы с уголовными элементами, гораздо разумнее подвигнуть на это Тадеуша, уж она сумеет организовать все наилучшим образом...
***
Первое сообщение о пережитых ночью кошмарах Эльжбета услыхала от Агаты, еще не войдя во двор, у калитки, при передаче девочке мороженого "Манхэттен". Мороженое такого сорта дети до сих пор не пробовали, и вообще оно только что появилось в продаже, так что следовало обязательно отведать, что за штука. Поскольку исправно действовала сумка-холодильник, можно было задержаться у входа и вдоволь наужасаться. Эльжбетке хотелось сразу же порадовать отца и Тадика, но ими уже завладела пани Богуслава, которую гости застали дома в соответствии с графиком ее служебных обязанностей. Эльжбета знала, что Богусе не удалось получить отпуск и сегодня она отправлялась на работу с обеда.
Выяснилось, что хозяйка уже успела известить мужчин о ночном нападении, причем сделала это с присущим ей тактом.
- Интересно, есть ли у Тадеуша совесть? - ехидным вопросом встретила она гостей.
Сердце парня ушло в пятки - ну, все. Мегера прекрасно разглядела его вчера ночью, когда он ковырялся в дверном замке и вообще руководил инсценировкой ограбления.
- А ведь у Тадеуша имеются в этом доме маленькие сестра и брат, сироты беззащитные, и, если им кто горло перережет, остальным, выходит, наплевать?
- Езус-Мария! - только и смог вымолвить бедный парень, не зная, как отреагировать на неожиданные нападки.
- Это любой дурак может сказать, а вот чтобы конкретное дело сделать, так нет! - напирала мегера. - А может, Тадеуш еще не знает, что тут ночью бандиты бесчинствовали, и кто поручится, вдруг сегодня тоже заявятся? И как мне одной, слабой женщине, защитить бедных сирот? Небось денег потребуют, а где я им денег возьму? И разве не долг Тадеуша позаботиться о сиротах теперь, когда отца не стало?
Присутствующий при этом Хенрик Карпинский был столь поражен полным успехом их ночной акции, что выкатил глаза и застыл в неудобной позиции, так и не сев на стул, а просто зависнув над ним.
Ухватившись за край стола для равновесия, он вытаращился на Богу ею, что последней совсем не понравилось.
- А Хенек что на меня уставился, словно на выходца с того света? Тоже хорош, вроде бы ближайший друг-приятель покойного, а пальцем о палец не ударит. Я уж не говорю, чтобы сам догадался, где ему, известно, головкой слабенький. Или я какую глупость сморозила, что на меня так таращатся? Нет, не дождаться мне, видно, ни от кого помощи, все я да я, а что может слабая женщина? Надеюсь, Хенек соизволит наконец хоть словечком отозваться, а то словно к колоде какой обращаюсь?
У бедного Карпинского онемели согнутые ноги, и он тяжело плюхнулся на сиденье.
- Ну конечно же! - горячо вскричала слабенькая на голову колода. Конечно же, Богуся целиком и полностью права! Какие еще словечки требуются!