- Нет, но я продолжаю работать в этом направлении. - Я взглянул в лицо Хиллану. - Вы ведь управляющий делами, правильно?
- Разумеется! - Он кивнул.
- Все приходо-расходные документы поступают сначала к вам, вы изымаете свой процент, а остальное выплачиваете мистеру Кендаллу?
- Верно.
- Один из моих друзей - первоклассный бухгалтер-ревизор, - как ни в чем не бывало продолжал я, - вы не против, если он проверит все ваши гроссбухи... - Я нарочито медленно посмотрел на часы, - допустим, через час.
- Не стану притворяться, будто я в восторге, - проворчал Хиллан, - но, учитывая обстоятельства, это разумно. Звоните своему приятелю, Холман, и попросите его приехать ко мне домой через час.
- Ну, коли подобная перспектива вас не пугает... - Я повернулся к Кендаллу. - Как зовут парня, которого вы нашли в постели Джеки Лоррейн?
Драматург на минуту задумался:
- Райнер, Пит Райнер. Это одно из наименее удачных знакомств Антонии. Но какое отношение имеет Райнер к...
- И на сей счет пока ничего не могу сказать, - покачал я головой. - Вы с ним виделись после той ночи?
- Вы, очевидно, шутите? - ощерился Кендалл. - Я выставил этого типа из дому вместе с Джеки. Даже у такой скотины, как он, не хватило бы наглости возвратиться. В особенности потому, что Антония была со мной, когда я застал их в постели.
- Это каким же образом? Я имею в виду, как вышло, что дочь явилась с вами?
- Ей позвонили, якобы из ресторана, где я ужинал, и сказали, будто я прошу немедленно туда приехать. Антония сразу отправилась в путь, оставив Райнера наедине с Джеки. Когда мы возвратились, она подумала, что парень устал ждать и уехал. Мы оба поднялись наверх, все еще обсуждая таинственный звонок, поскольку он оказался чистейшей липой. Потом я открыл дверь в комнату Джеки... - Кендалл вдруг побагровел. - Кажется, я издал звериный рев, когда увидел, что происходит, Антония тут же примчалась, заглянула в комнату... Остальное не важно... Почему вас это так интересует, Холман? Думаете, тут есть какая-то связь с нынешней историей?
- Я вовсе не уверен, что это так, - терпеливо ответил я. - Просто надо тщательно собрать все факты, какими бы пустяковыми они ни оказались.
- Если вы будете так долго копаться во всем этом мусоре, - насмешливо обронил Хиллан, - Рейф наверняка распрощается со своим миллионом.
- Не сомневайтесь, я об этом помню... Ну, как будто мне здесь больше нечего делать.
- Я провожу вас до двери, - торопливо предложил Кендалл.
Мы вышли из гостиной, где Хиллан как-то слишком нервно попыхивал своей сигарой. Выйдя в холл, драматург плотно прикрыл за собой дверь.
- Вы знаете, мне пришлось по душе ваше предложение вызвать ревизора для проверки гроссбуха Майлза, - отводя глаза в сторону, буркнул он.
- Вы подозреваете, что он вас обманывает?
- Не знаю, но это возможно. Если я ошибаюсь, то по понятным вам причинам удобнее, чтобы инициатором ревизии были вы.
- Признаться, у меня нет приятеля-бухгалтера, - усмехнулся я, - но, конечно, я кого-нибудь разыщу, и как можно скорее.
- Тем лучше. Найдя подходящего человека, позвоните мне. Я задержу Майлза, пока не получу от вас сигнала, тогда он не сможет намухлевать со счетами...
- Хорошо. - Я кивнул. - Но возможно, будет лучше, если бухгалтер сам вам позвонит, все равно ему надо заручиться вашей поддержкой. А пока предупредите Хиллана, что я передумал и, в конце концов, проверка никому не помешает.
- Прекрасно. - С минуту он задумчиво посасывал чубук трубки. - Есть ли что-нибудь такое, чего вы мне не сказали, Холман?
- Например?
- Не знаю. Меня насторожили все эти вопросы о Райнере, Джеки и Антонии...
- Сколько лет вашей дочери?
- Двадцать два года. Это важно?
- После Райнера у нее появлялись новые приятели?
- Нет. - Он медленно покачал головой. - Полагаю, опыт той ночи оказался таким ужасным потрясением, что девочка все еще не вполне оправилась. "Все мужчины - предатели!" Понимаете, что я имею в виду?
- Женщины - тоже, - напомнил я. - Джеки Лоррейн была равноправным партнером, не забывайте.
- Полагаю, не с точки зрения Антонии.
- А по-моему, вы приписываете дочке много такого, что ни в коей мере не соответствует истине. Сколько лет прошло со смерти вашей жены?
- Она не умерла, я с ней развелся... - Он вновь принялся посасывать пустую трубку. - Знаете, на свете нет большего глупца, чем муж, влюбленный в собственную жену. Так вот, я узнал, что она целых три года путалась с другим... - Он невесело засмеялся. - Три года! И, будь оно все проклято, это творилось буквально у меня под носом!
- Где она сейчас?
- Не имею понятия. Все это было очень давно, почти двадцать лет назад. Конечно, тогда дело обстояло совсем по-другому. У меня не было ни денег, ни перспектив. Говорят, будто первый роман всегда бывает автобиографическим, и моя первая пьеса не явилась исключением. Я взял за основу свою женитьбу и предательство супруги и описал ее в форме чуть иронической исповеди. И представьте, эта пьеса прославила меня как драматурга и сделала богатым. Возможно, мне следует благодарить бывшую жену?
- Кто знает? - глубокомысленно изрек я и поспешил туда, где оставил машину, предоставив Кендаллу и дальше философствовать в свое удовольствие.
***
У Фредди Хоффмана нашелся приятель-бухгалтер, как я и рассчитывал, но у меня ушел почти час на то, чтобы разыскать его и убедить, что Рейф Кендалл с лихвой заплатит за срочный вызов и проверку гроссбухов. Я стоял рядом, пока парень звонил Кендаллу и обо всем договаривался, а тот, тщетно пытаясь скрыть ликование, обещал, что мистер Хиллан будет ждать его.
В конечном счете я добрался домой уже около шести, то есть день практически подходил к концу.
Ровно в половине седьмого раздался звонок в дверь. Я пошел открывать не без некоторых опасений, но, увидев в глазок симпатичную блондинку, мигом излечился от всех своих страхов, настежь распахнул дверь и широко улыбнулся.
- Как раз вовремя, Сэнди Гиббс! - похвалил я. Сегодня она надела белое шифоновое платье с двумя гофрированными воланчиками от ворота до подола, не достигавшем трех дюймов до колен. Но волосы остались того же пшеничного цвета, а губы - столь же манящими. Она подарила мне вежливую улыбку, но, когда мы оказались в гостиной, мигом посерьезнела, уселась на кушетку и закинула ногу на ногу. Подол приподнялся еще на три дюйма, и я пожалел, что с нами нет поэта, а то он сочинил бы что-нибудь душещипательное о ее коленках. Но, поразмыслив, я все же решил, что, к счастью, и поэт, и его приятель-актер успели очухаться и благополучно отбыли домой. Эта пара отнюдь не способствовала бы установлению контакта между мною и потрясающим оперативником из детективного агентства Трушмана.
- Как насчет стаканчика? - спросил я не подумав, скорее по привычке.
- Вам же известны мои взгляды, мистер Холман? - укоризненно заметила она.
- Да, верно... - Я глубоко вздохнул. - Никакого панибратства... Ну что ж, начинайте рапорт.
Она вытащила из сумочки записную книжку и быстро перелистала странички:
- Боюсь, у меня мало информации для вас. Боулер вышел из квартиры сегодня в десять утра, явился в офис через двадцать минут и пробыл там до десяти минут второго. Потом он отправился в ближайший бар, один посидел там полчаса и вернулся обратно. Пару часов я потратила на то, чтобы расспросить в доме о его друзьях-приятелях. Ответ был всегда один и тот же: таковых не имеет. Соседи считают Боулера человеконенавистником, потому что он не желает перемолвиться ни с кем ни единым словечком. С четырех я опять дежурила у конторы. Боулер ушел с работы в пять и поехал прямиком домой. Конец донесения. - Закрыв записную книжечку, она вздохнула.
- Его офис? - поинтересовался я.