- Не надо, - твердо решил Казарян.
- Устал, Ромочка?
- Озверел, Галочка.
Вернулся из сортира Смирнов. Ларионова они не уговорили, он к семейству рвался. Да и не уговаривали особо, им вдвоем побыть надо было. Казарян в ожидании тоже положил руки на стол, брезгливо на них глянул, сказал с сожалением:
- Неохота, но следует помыть, - и удалился. Александр оглядел маленький фонарный зал. Уютно, доброжелательно, покойно. Он вытянул под столом ноги, закрыл глаза и тотчас открыл их: звякнул поднос. Быстроногая Галочка расставляла закусь. Возвратившийся Казарян благодарно поцеловал ее в затылок:
- Кио в юбке, волшебница, радость моя...
Мелкие маринованные патиссоны для аппетита, свежий печеночный паштет под зажаренным до бронзового благородного блеска лучком, крепенькие белые грибы, деленная острым кухоным ножом на куски загорелая тушка угря. И три бутылки "Боржоми". Галя красиво расставила на столе все это и пожелала:
- Кушайте, ребятки.
Роман разлил боржом по фужерам. Вода бурлила, исходя пузырьками. Одни пузырьки прилипали к стеклу и сплющивались, теряя идеальную форму шара, другие мчались вверх и, домчавшись, самоуничтожались, взрываясь мельчайшими брызгами. Попили бурливой водички, отдышались, пряча благодетельную отрыжку и посмотрели друг на друга.
- Третьего Алик отпустил, - сказал Смирнов.
- Зачем?
- Ты что, Алика не знаешь?
- Меня он на ринге не отпускал. Добивал, если была возможность.
- Так то на ринге.
- Давай поедим, а? - предложил Казарян, и они приступили к еде. Не торопясь, истово, поглощая все подряд. Но поглотить все не удалось: к их столу, волоча за собой стул, подходил Марик Юркин, характерный комик, восходящая звезда. Восходящая звезда была миниатюрным милым пареньком, которая, напиваясь, превращалась в большую скотину. Сейчас же - почти трезв. Поставил стул к их столику, ухватил за руку пробегавшую мимо Галочку и заказал репликой из анекдота:
- Галчонок, сто грамм и вилку! - и улыбнулся всем, и оглядел всех, ожидая ликующей реакции. Поймав вопросительный взгляд Гали, добавил серьезно: - Поторопись, родная.
- Мы разговариваем, Марик, - строго объяснил Роман.
- Вы не разговариваете, а едите, - резонно заметил Марик. - А разговаривать будем втроем.
Объявилась Галя, держа в одной руке графинчик и рюмку, в другой вилку. Демонстративно бросила все это перед Мариком, который тут же налил рюмку, вилкой пошарил в грибах, выбирая грибок посимпатичнее, нашел, выпил, закусил и выдохнул удовлетворенно.
- Все? - поинтересовался Роман.
- Минуточку, - одернул его Марик и налил из графинчика вторую. Последнюю. Он бусел на глазах. Выпил, грозно глянул на Романа. - Ты как со мной разговариваешь, сопляк?
- Готов, - понял Роман, встал, за шиворот поднял Юркина, взял его под мышку (под правую руку), левой рукой захватил стул и направился к выходу, к понимающему швейцару Тихону. Марик болтал ногами (аккуратно) и языком (непотребно), но никто на это внимания не обращал: привыкли, что каждый день Юркина в конце-концов выкидывают. Роман сдал его Тихону и вернулся.
- С чего это он так сломался? - поинтересовался Александр.
- Не умеет. А гулять хочет, как знаменитость из легенды.
- Что делать будем? - помолчав, задал главный вопрос Смирнов.
- Отпустил его Алик или он сам сбежал - не имеет значения, Саня.
- Имеет. Если Алик его отпустил, то опознавать не будет.
- Зачем тебе третий? Грабежом этим пусть район занимается. А Самсонова нам отдадут. Чует мое сердце - он.
- Самый глупый. Дурачок подставленный, - вспомнил Костины слова Александр.
- Вот мы и займемся дурачком.
- А кто его подставил?
Галочка принесла филе по-суворовски. Алик поцеловал ей локоток и попросил:
- Санкцию на обыск, Галочка.
- Сорок три шестьдесят, - ответила догадливая Галочка и, получив от Казаряна две бумажки по двадцать пять, ушла за кофеем. Заметав филе, они откинулись на стульях и закурили.
- Решили колодец до воды копать? - огорченно понял Роман.
- А куда деваться?
- Альку прижать надо.
- Прижмешь его, как же! Сначала отпустил, а потом милиции сдал? Мы же благородные, мы слово держим.
- Тогда свидетели.
- Свидетели от страха того паренька не видели, они на пистолет смотрели. Алька-то бил, прицеливался куда ударить и, ясное дело, рассмотрел его. Если даже паренька найдем, на честном, без подтасовки проведенно опознании свидетели его не отыщут.
- А мы с подтасовкой, Саня.
- Противно. У меня предчувствие, что паренек из твоих подопечных.
- У меня не предчувствие, а уверенность. Даже знаю кто: Стручок, Виталий Горохов. Так что давай с подтасовкой.
В окно бешено стучали. Роман отодвинул занавеску. С улицы Горького на них смотрело лицо, кошмарное от того, что прижалось носом, губами к немытому стеклу. Восходящая звезда помостков и экрана, обнаружив их, ликовала - кривлялась и грозила.
Вдруг оказалось, что завтра - Первомай. Праздники пришли и прошли. Льдина на Чистых прудах превратилась в серый пятачок. Алик отвлекся, глядя на этот пятачок.
- Ну? - поторопил его Александр.
Алик еще раз посмотрел на фотографию. Даже в черно-белом изображении угадывался выдающийся румянец Стручка.
- Молоденький какой, - сказал Алик.
- Ну?! - поторопил Александр.