— Ха!.. Не много хочешь?.. Катитесь-ка вы отсюда…
— Стой, Даулет. Не лезь в бутылку, — вмешался другой мужчина, сутулый, с глазами, выкаченными, словно от натуги. — Я так понимаю, что это мы теперь клиенты товарища капитана. А от такой чести и хотел бы, да не откажешься. Как заметил зарубежный классик, когда шеф полиции приглашает присаживаться — неудобно стоять.
— Приятно в столь неопрятной дыре встретить знатока литературы. Как бишь, простите, ваша фамилия?
— Луков… Михаил Петрович, — выпятив мощный кадык, с готовностью представился тот. — Для вас — просто Миша. Не обижаюсь на вашу забывчивость, что ни говори, а уже десять лет прошло с момента нашего знакомства. Вы тогда приходили с проверкой в бюро выездных фотографов. Я там тоже работал, но для вас интереса не представлял. Взятки брало начальство… И сейчас совесть моя спокойна. Дальше рабочего в своей карьере я так и не продвинулся.
— Да-да… припоминаю. Вы и в то время произвели на меня впечатление своей исключительной осторожностью… И все-таки, Михаил Петрович, откройте секрет — вы что, следите за моим продвижением по служебной лестнице?.. Или мои капитанские звездочки и на рубашке в клетку проступают?
— Все растут, и вы растете. А земля слухом полнится, — уклончиво отвечал Луков.
— Мне и прежде говорили, что вы классный мастер. Грех талант в землю зарывать… особенно в наше время, когда мастеровые люди на вес золота.
— А я здесь как раз по специальности. Вон, — он махнул рукой в сторону полуоткрытой двери, — там и станок стоит. Клепаю матрицы помаленьку… Жизнью и зарплатой доволен. Рисунки на сумки-салфетки наношу… Мы, работяги, без куска хлеба не останемся, чтобы там ни было.
— Намек понял… А вот я бы с радостью в безработные. И майор, думаю, тоже. Как, Игорь Николаевич, а?
— Да разве ж они дадут? — хмуро ответил тот.
— Кстати, знакомьтесь, — Куфлиев шагнул в сторону, — майор Корнеев. Ведет следствие об убийстве гражданина Юлеева. Знавали такого?
От взгляда майора не укрылось, что в какое-то мгновение сидящие за столом напряглись, словно между ними пронеслась какая-то тень, но уже через мгновение женщины, как по команде, недоуменно-отрицательно пожали плечами. Луков потупил глаза, и только Даулет попытался было что-то сказать, но, спохватившись, только помотал кудлатой головой.
Корнеев немного сдвинулся вправо и стал вполоборота к кухонной двери. С этого места .хорошо просматривалась следующая комната с двумя стационарными швейными машинками. Там же громоздились кипы заготовок для сумок с откатанным рисунком, коробки с фурнитурой, мотки нейлонового шнура.
— Прямо скажем, не впечатляет меня ваше производство, — сложив на груди руки, начал майор. — Это ж как надо трудиться, чтобы с такой допотопной технологией заработать сносные деньги! И тем не менее! Да же я про ваши зарплаты наслышан. Одно время думал было проситься в ваш «Сатурн», да у вас с вакансиями туго. Да и найти вас трудно — сплошная конспирация, — майор ухмыльнулся.
— Мы не артисты, зачем нам реклама, — пьяно, покачиваясь на табуретке, лез на рожон Даулет. — Работы под завязку… А если появится местечко… так нам ломовики нужны, а начальством мы и своим можем поделиться.
Луков кашлянул, привлекая внимание капитана, и пренебрежительно отмахнул в сторону Даулета, мол, что с пьяного взять. Тот, однако, немедленно отреагировал: черные глазки-щелки вспыхнули злыми огоньками, булыжные кулаки сжались так, что проступили могучие лиловые вены.
Корнеев, предотвращая скандал, перехватил ситуацию.
— Но-но, уважаемый! — неожиданно весело воскликнул он. — Не надо так грозно сверкать очами, а то нам с капитаном не по себе… Вы вот шумите, что начальства вам и здесь хватает, так, может, все-таки есть кто из администрации?
Даулет, еще кипя, медленно распрямился во весь рост и, гордо выпятив и без того объемистую грудь, отрекомендовался:
— Конечно, есть… Я… Сербаев… ревизор.
— Очень приятно, это просто удача… Садитесь, товарищ Сербаев. Как же это вы допустили пьянку на рабочем месте? Будь на нашем месте участковый, могли бы и неприятности последовать. Трудовая дисциплина — это, знаете, не шутка, — наседал майор, не давая Сербаеву опомниться. — Но мы, вообще-то, по другому поводу. Капитан вот спрашивал у ваших работников — не знает ли кто Юлеева. Удивительно — никто не знает. А между тем, не такое уж у вас крупное производство, чтобы не быть всем знакомыми. Да и что скрывать, если вы только что, при нас, его поминали? Кстати, кто вам сообщил о его гибели?.. Будете отвечать сейчас или когда протрезвитесь?
Даулет, грудой оседая на табуретку, непонимающе хлопал глазами.
— Какой гибели?.. О чем вы? — его агрессивность сменилась нелепой растерянностью. — Ну, ясно, пить на работе не положено… Но у нас бухгалтер в понедельник утоп… вы же должны знать. Вот и решили помянуть бухгалтерскую душу. Если она у таких есть. Обмыть, так сказать… Чтобы не только Каспием, но и, хе-хе… друзьями и соратниками.
— Замечательно! Черный юмор расцвел в среде раскрепощенных кооператоров! Но ближе к делу. Что вы скажете относительно Юлеева? Может, вы все-таки знакомы с ним?
— Да чего скрывать, товарищ майор, знаю я его. И все знают. — Даулет потер широкой ладонью бугристый лоб. — Вы что, бабы, очумели? — обратился он к женщинам. — Это же Ефим с завода. Скажите следователю, что знаете, а то он, чего доброго, подумает, что у нас «подснежники» завелись.
Русоволосая, подстегиваемая нетерпеливым взглядом Даулета, поднялась зачем-то с табуретки, смущенно запахивая халат.
— Если это про Ефима, то мы его все знаем. Лысый такой, морщинистый. Больно самостоятельный. Не дальше как на той неделе флизелин привозил. Я его не то чтоб близко, но хорошо знаю. Он даже мне любовь предлагал…
— Ой, кому он ее не предлагал! — перебила ее одна из казашек. — Он и мне домой названивал, — она жеманно повела плечами, тяжелые груди всплеснулись в глубоком вырезе халата. — Работал у нас, верно… Только фамилией его никто не интересовался… Он вроде бы ткань доставал…
— Тебя за язык не тянут, кто кому что доставал, — резко оборвал ее Даулет, преисполняясь ревизорского величия. — Юлеев работал на заводе, с которым у нас официальный договор. В документах все проведено… А здесь швейный и накатный участки. Пожалуйста, смотрите, проверяйте. Все товары приобретены как положено. Чеки и вся документация у бухгалтера… Тьфу ты, все забываю, что он утоп… Подождите, вы что-то еще про Ефима говорили?.. Он что, тоже, что ли? — на минуту взявший себя в руки Даулет стал на глазах хмелеть, язык у него развязался.
— Не тоже, — холодно сказал майор. — Юлеев убит. Зверски. Жестоко…
Женщины охнули в один голос. Русая застыла с полуоткрытым ртом.
— …И в связи с этим много чего придется выяснять. Начнем с вас. Я понимаю, что известие не из радостных. Но вы должны понять, что в этот момент убийцы все еще на свободе, и никому не известно, кто окажется следующей жертвой.
— Зачем уговаривать, — кивнул Сербаев. — Я готов.
— Прямо здесь? — насмешливо спросил майор. — Может, по крайней мере, стоит убрать со стола? Я думаю, что после этого сообщения никому кусок в горло не полезет. А если бы вы видели, во что убийцы превратили Юлеева, то наверняка потеряли бы аппетит не на один день.
Женщины засуетились было, но Сербаев, поднявшись, отрывисто бросил.
— Хорошо. Идемте в кабинет.
По дороге прошли через комнату, как густым киселем, наполненную запахом краски. Все пространство, кроме узкого прохода и прямоугольного стола со свисающей до полу клеенкой, занимали натянутые веревки, на которых, прихваченные деревянными прищепками, сушились квадраты флизелина с недавно откатанными сочными рисунками. Знакомые надписи — «Наполеон», «Пума» — майор постоянно встречал их на улицах города и в районах области.
Кабинет, куда привел его Сербаев, напоминал убогую спальню. Треть его занимала широкая низкая кровать с пружинным матрацем. Обстановку завершали небольшой сервант, висящий на нем календарь с голой девицей и хромой письменный стол со стулом.
Майор развернул стул спинкой к столу и указал Сер-баеву на кровать.
— Садитесь.
— На магнитофон будете записывать? — поинтересовался тот. Жалобно застонали разболтанные пружины, принимая его тяжесть.
— Нет. Просто побеседуем. Итак, когда и где вы в последний раз видели Юлеева?
— Вчера вечером на ужине у Светы… Коробовой. Она работает в нашем кооперативе.
— С какой целью вы собрались и кто там еще был?
— Сбежались, — Сербаев с хрустом зевнул и откашлялся, — обсудить пропажу Ачкасова. Четвертым был Борька Фришман.
— Пожалуйста, поподробнее.
— Как прикажете. Только помню всего ничего… Я так там надрызгался, что белый свет потемнел. Фришман отвез меня домой… Все равно по пути… А эта мымра, Светка, даже ночевать не оставила. Побрезговала.
— И все?
— А что еще?.. Вру… — Сербаев пьяно качнулся на кровати, — утром я похмелился слегка… и подумал… А вдруг Ачкасов не утоп, а спрятался? Но где?.. Не у Светки — это точно. Спорить могу.