Андропов за преобразования страны взялся сразу и серьёзно. Советский народ сильно удивился, когда генеральный секретарь заявил, что надо укреплять дисциплину, стимулировать хорошую работу рублём и наоборот:
— Плохая работа, бездеятельность, безответственность должны самым непосредственным и неотвратимым образом сказываться и на материальном вознаграждении, и на служебном положении, и на авторитете работников, — заявил новый руководитель страны.
Чем это всё закончится, мы с Ильёй давно обсудили. Больше волновал вопрос, кто встанет «у руля» после смерти Черненко. В прошлой реальности это был Горбачёв. Тогда он имел должность секретаря ЦК КПСС. По логике, кто занимает эту должность сейчас, тот будет следующим претендентом. На самом деле всё гораздо сложнее и запутаннее.
Машеров не погиб два года назад в аварии, и Брежнев его приблизил. Симпатии и антипатии Брежнева к Петру Мироновичу напоминали качели. Леонид Ильич то проявлял лояльность, то, напротив, опасался усиления власти Машерова и отдалял его. К тому же Петра Мироновича не любил Суслов, курирующий идеологию. Но через месяц после смерти Суслова Машеров стал секретарём ЦК КПСС. Считалось, что выдвинул его на эту должность Леонид Ильич. Лично я сильно сомневался в том, что Брежнев в этот период самостоятельно принимал какие-либо решения.
Машеров за годы своей деятельности неплохо поднял народное хозяйство республики. Белоруссия по уровню благосостояния населения стояла на пятом месте среди союзных республик. На первом месте была Эстония, на последнем — Туркмения.
Отношение Андропова к Машерову было ровным. Тот не видел в нём ни конкурента, ни преемника. Сам Юрий Владимирович, судя по первым неделям работы, рассчитывал править страной долго и плодотворно. И конечно же, он собирался прижать и приструнить недругов. Давний конфликт структур КГБ и МВД нашёл своё воплощение в противоборстве руководителей. Позиция Щёлокова конкретно пошатнулась ещё в 1980 году.
Убийство «на Ждановской» всё же случилось. Пусть я и предоставил Владимиру Петровичу данные, но не указал конкретной даты. Написал, что это будет конец декабря. Поскольку это дело никак не было завязано со шпионажем, наше управление не могло выделить людей. Генерал так и не придумал, под каким предлогом задействовать личный состав. Последние две недели перед Новым годом кто-то дежурил, но, судя по результату, без особого рвения.
Последующий сценарий этого дела прошёл всё же по-другому. Комитетские службы мгновенно отреагировали на исчезновение майора КГБ. Из плюсов моего предсказания было то, что не пришлось гадать кто и чего и строить ложные версии. Милиционеров арестовали в тот же день и начали раскручивать дело. Ожидаемо было много препон со стороны руководства МВД и лично Щёлокова. Дальше стали вскрываться такие факты, что никакой авторитет главы МВД не смог их прикрыть. Не помогли и дружеские отношения с Брежневым.
И если этот случай Андропов мог «забыть», то за подготовку собственного ареста мстить собирался серьёзно. С этим несостоявшимся арестом история случилась мутная. Тут как раз стоило задуматься на тему того, кто от лица Брежнева мог отдавать распоряжения. Возможно, сам Брежнев под воздействием тех лекарств, которыми его пичкали, менял свои решения, проводя «игру», перетасовывая людей на руководящих постах, одобряя действия тех или иных лиц, и в частности Щёлокова.
После переселения Андропова на Старую площадь и заступления на новую должность произошли некие события, породившие много разговоров. Якобы Брежнев дал добро на арест, когда ему предоставили некие доказательства того, что к задержанным сотрудникам милиции (по делу на Ждановской) применяются изощрённые пытки.
Допустим, не совсем корректными методами допроса в нашей среде никого не удивить, да и Брежнев прекрасно знал, как работает КГБ. Но в данном случае МВД втиснуло данные о подготовке антиправительственного мятежа. Ошибка Щёлокова состояла в том, что он не учёл очевидного. Несмотря на нового главу КГБ, столичные комитетчики продолжали добросовестно доносить обо всём подозрительном не Федорчуку, а Андропову. В частности, сообщили о том, что коммунальщики обрезали ветки деревьев у дома Андропова на Кутузовском проспекте, создавая идеальные условия снайперам.
Когда десятого сентября к дому Юрия Владимировича выдвинулись три группы милицейского спецназа, их уже ждали. Только одной из групп удалось прорваться к нужному адресу, завязался бой, в ходе которого было убито два милиционера, но дело быстро замяли.
Изначально предложение Андропову от Брежнева перейти на Старую площадь вызвало много вопросов. Никто так и не понял, видит ли Леонид Ильич замену Суслова или ему нужен ещё один секретарь. Среди комитетчиков поползли слухи, что это только предлог, а реально Андропова просто хотят убрать из КГБ.
Владимир Петрович присутствовал на прощальном собрании, где генералы благодарили Андропова за совместную работу. Заместитель Цинёв сказал проникновенные слова о совместных годах, проведённых на Лубянке.
Вот что интересно, были у Андропова два зама: Цвигун и Цинёв. Оба ставленники Брежнева. Доверенные люди, хорошо разбирающиеся в своём деле. Цвигун покончил жизнь самоубийством, а Цинёв якобы тяжело заболел. В результате оставить свой пост кому-то из Москвы у Андропова не получилось, пришлось передавать дела тому, кого прислал Брежнев.
В ответной речи перед комитетскими генералами Юрий Владимирович ни слова не сказал о борьбе со шпионажем, контрразведке и других не менее важных областях деятельности. Основное внимание он уделил диссидентам.
— Как будто у нашей страны это единственный враг, — проворчал дядя Вова, пересказывая своими словами прощальную речь бывшего председателя КГБ.
Личная охрана у Брежнева поменялась. Вплоть до самой смерти его охраняли сотрудники КГБ. А после у Андропова появилась возможность припомнить всё Щёлокову и завести на него дело. Не так-то и сложно это было проделать. На министра МВД имелось столько компромата, что комитетчикам особо и трудиться не пришлось.
К примеру, накануне московской Олимпиады немецкая компания «Мерседес-Бенц» презентовала МВД три новеньких автомобиля — «для обеспечения безопасности движения в связи с проведением летних Олимпийских игр 1980 года». Немцы надеялись, что, убедившись в высоком качестве их продукции, министр Щелоков сделает им большой заказ и оснастит зарубежными автомобилями всю советскую милицию.
Щелоков поступил иначе. Получив разрешение в правительстве, один мерседес оформил на себя, а второй на дочь. Третья машина досталась его сыну Игорю. Жене Щелоков подарил БМВ, который тоже был бесплатным.
Почти одновременно с Щелоковским завели дело на первого секретаря Краснодарского крайкома Сергея Медунова. Он был хозяином края с 1973 года. Когда Брежнев стал вспоминать военные годы и свои подвиги, то больше всех от этого выиграл Медунов. Знаменитая «Малая земля», где воевал полковник Брежнев, находилась на территории Медунова. Первый секретарь крайкома позаботился о том, чтобы подвиг Брежнева был достойно увековечен. Брежнев приехал в Новороссийск, растрогался и обнял Медунова, пообещав всевозможные блага. В ответ Медунов тоже прогнулся.
Об успехах Кубани писали постоянно. На партийном съезде Медунов обещал собрать миллион тонн риса. Под это дело строили искусственное водохранилище, затопили дома, людей переселили в другие места. Весь край работал на этот миллион — в жару по колено в воде, чтобы Медунов мог доложить о своём успехе. Тот и получил «Золотую Звезду» Героя Социалистического Труда. Правда, потом выяснилось, что обещанный миллион — это липа. Поля загубили, экологию нарушили.
Ладно бы только поля. В прошлой жизни у моей матери была соседка, работающая в одном из институтов, занимающихся селекцией, рассказывала, как изымали посевной фонд. Получить новый сорт того же риса не так-то просто. Не знаю, как выводятся сорта в двадцать первом веке, но в середине семидесятых использовали даже радиацию для того, чтобы рис немного мутировал. После отбирались образцы, проявившие наиболее интересные качества.
Опытные делянки новых сортов расширялись, собирался урожай для будущего посева и увеличения объёма. А потом все эти выстраданные образцы, результат работы нескольких лет по распоряжению Медунова выгребли и тупо сдали в заготконторы.
Последний год пятилетки не радовал Кубань погодой. Лето выдалось прохладным и дождливым. Миллион тонн риса никак не набирался даже с изъятием всех резервов. Возможно, недостающие тонны приписали, как это делали в Узбекистане с хлопком, но и «по сусекам» собрали всё, что мог дать край. Мне же запомнилась скупая фраза диктора программы «Время» о том, что на Кубани сдан урожай риса в миллион тонн. И всё. Не было какого-то масштабного ликования и празднования, поскольку не было и рекорда.
Афера с рисом была малой частью того, что творил Медунов в крае. Он отличался невиданным самодурством. К примеру, приказал бульдозерами снести все парники, в которых люди выращивали для себя овощи. О ситуации в крае написала газета «Советская Россия». И тут же на защиту Медунова бросилось партийное руководство и секретарь ЦК по идеологии Зимянин.
Но отреагировать на письма и общественное мнение людей всё равно пришлось. Медунова назначили заместителем министра, он стал заниматься заготовкой плодоовощной продукции. Все понимали, что это пересадочная станция. Многие были уверены, что Медунова ждёт тюрьма. Как бы не так! Он лишился партбилета и работы, но не свободы. Спокойно ушёл на пенсию и даже сохранил «Золотую Звезду» Героя Социалистического Труда.
Перечень претензий к Медунову был не меньшим, чем к Щёлокову. Но бывший краснодарский секретарь никого в политбюро не интересовал — не та фигура. Зато к Щёлокову у Андропова были личные счёты и возможность поквитаться с тем, кто при Брежневе обладал серьёзной властью.
Став генеральным секретарём, но помня о старых обидах, Андропов первым делом отправил на пенсию маразматика Кириленко. «По состоянию здоровья и по собственной просьбе», как написали в прессе. На том же пленуме решили создать экономический отдел ЦК. Поставили руководить им Николая Ивановича Рыжкова.
Уже после похорон Брежнева генерал поделился со мной и Ильёй секретной информацией. Если бы не внезапная смерть Брежнева, то буквально через неделю на пленуме ЦК он назвал бы имя своего преемника — Владимира Васильевича Щербицкого. Хорошо, что моя попаданческая деятельность не сказалась на этом событии и дата смерти не изменилась.
Меньше чем через месяц после похорон Брежнева Виталий Васильевич Федорчук был переведён Андроповым из КГБ в МВД. На этой должности он сменил Щёлокова, получив попутно звание генерала армии. После устранения давнего недруга Андропов наконец провёл через политбюро решение «о контрразведывательном обеспечении МВД СССР, его органов и внутренних войск». В третьем главном управлении КГБ (военная контрразведка) сформировали управление «А», которое теперь присматривало за милицией. Появилось также управление особых отделов КГБ по внутренним войскам МВД СССР.
Помним, что Андропов внедрил чекистов во все звенья государственной машины? Заместители руководителей из «органов» сидели в самых разных организациях: на радио, телевидении, в Министерстве культуры. По сути это были бездельники на тёплых местах, преданные главному комитетчику за то, что при нем они так высоко поднялись.
В каждом министерстве, ведомстве, научном и учебном заведении имелись официальные сотрудники комитета или чаще офицеры действующего резерва. Так называли сотрудников КГБ, которых командировали для работы за пределами комитета. В отличие от вооружённых сил, они не отправлялись в запас, а оставались на службе, но действовали под прикрытием. Очень удобно для того, кто хочет иметь теневую власть в стране. Щёлокову подобное сделать не позволили бы. А комитет прикрывался идеологией и тем, что стоит на страже социализма в стране.
Шпионы попадались очень редко (тем более далеко от Москвы), терроризма практически не существовало. Гигантский механизм прокручивался впустую, но создавал у Андропова ощущение полного контроля над страной. Получаемой информацией глава КГБ делился с Брежневым и частично с другими членами политбюро.
Формально чекисты должны были выявлять иностранных шпионов, проникших в органы внутренних дел и сражаться с коррупцией. В реальности они старались взять под полный контроль своих недавних соперников. Ни одного шпиона в органах внутренних дел не нашли. Рассказывали, что Федорчук, который всю жизнь провёл в контрразведке, установил слежку даже за своими заместителями в Министерстве внутренних дел. При Щёлокове такого не было. Федорчук же быстро освоился в милиции и обзавёлся собственной агентурой. Каждый день к нему приходили люди из аппарата и докладывали, кто из замов чем занимается.
В целом Федорчук новой должностью был вполне доволен и пользовался всеми благами. Летом он отправился на отдых в Крым. Туда же в санаторий приехал Черненко. Федорчук увлекался рыбалкой, лично ловил и коптил ставриду. Он же и потчевал Черненко ставридой собственного копчения.
Вообще-то вся еда, предназначенная для членов политбюро, проходила контроль в 9-м управлении КГБ. Ну не верю я, что личная охрана Черненко позабыла свои обязанности и инструкции!
— Отравление? — недоумевал Илья.
— Притом, что угощалось ставридой много народа, а увезли с отравлением только одного Черненко… — сделал я картинную паузу и пересказал то, что мне было известно из будущего.
Константин Устинович не умрёт, но это отравление серьёзно подорвёт его здоровье. В наши планы пока это вписывалось. Осталось, конечно, некое недоумение по поводу того, что Федорчуку всё сошло с рук. Примерно были предположения, чья это могла быть закулисная игра. Андропову не нужен был Черненко, он собирал свою команду и довольно разномастную.
Андропов перевёл в Москву ленинградского секретаря Григория Романова, затем Алиева из Баку. Думаю, что, не подсуетись мы с Ильёй, и Лигачёв был бы в этой команде. Но тут не срослось. Горбачёва и Лигачёва мы деликатно устранили.
Компромат на Лигачёва запускали в народ в течение полугода. Сами лично ездили на электричках (не забыв замаскироваться), рассказывая душещипательную историю про Томского первого секретаря обкома. В мае 1979 года в районе села Колпашево на берегу Оби весенним паводком подмыло берег, часть которого обрушилась. Вместе с грунтом в реку посыпались человеческие кости.
В сталинские годы томские чекисты вывозили туда трупы «врагов народа» и в конце семидесятых нелицеприятная правда вдруг вскрылась. К месту происшествия местные комитетчики прибыли быстро и также оперативно стали скрывать следы былых преступлений. Для этого подогнали несколько речных теплоходов и, развернув их кормой к берегу, стали винтами размывать грунт. Берег снова обрушился, похоронив кости. То, что всплыло, топили в реке, привязав груз. Естественно, со всех участников операции была взята подписка о неразглашении.
А теперь представьте, что историю про то, как первое лицо области распорядился уничтожить останки невинно убиенных людей, мы с Ильёй начали полушёпотом рассказывать друг другу, находясь в электричке или метро. Нет-нет, а кто-то подслушивал и уносил рассказ с собой. Я даже Мишке поведал. Предупредил его, правда, что может пересказать тёте Розе, но не у себя на кафедре.
Не знаю уж какими путями, но через полгода этот вопиющий факт дошёл до «Голоса Америки». И я вскоре написал обзорную справку по Юрию Кузьмичу Лигачёву (отчего-то в Сибири его именовали Юрием, а не Егором).
С аналитикой я не поскупился. Припомнил всё, что знал, особенно антиалкогольную кампанию времён перестройки. Это ведь с подачи Лигачёва началась вся та катавасия. У Горбачёва своих идей на этот счёт не было, он вообще был скуден на собственные мысли. Лигачёв же, будучи первым секретарём Томского обкома, уже в конце семидесятых активно боролся с пьянством у себя в регионе, путая причину и следствие, сокращая розничную торговлю спиртным.
Мне понадобилось всего две недели, чтобы собрать весь материал воедино. Запросы в Томск я посылал раньше и статистику самогоноварения имел на руках. К ней добавил тот документ, что мне прислали по запросу с Краснодарского края. Совсем чуть-чуть подтасовал данные, но вывод получался убойный. А если добавить к этому опыт американцев с гангстерами двадцатых годов, цифры по бюджету страны от продажи спиртного, «Голос Америки» с их криками о жертвах сталинизма, то перевод Лигачёва в Москву стал очень сомнительным.
У себя в области он продолжал крутиться. Не скажу, что он был плохим руководителем. По сравнению с тем же Медуновым, очень даже ничего, но пускать на самотёк его идеи с антиалкогольной компанией не стоило.
Илье я поведал, сколько было погублено виноградников на Тамани и в других местах юга страны, про то как были закрыты и заброшены винодельческие предприятия. В первой своей жизни, будучи студентом, пришлось поработать в совхозах, производящих вино. В средней полосе студентов отправляли «на картошку», в средней Азии на уборку хлопка, а юг Кубани радовал студентов разнообразием. Один год мы курсом попали на табак. Табак ломают до того, как солнце начинает пригревать, чтобы от испарений не стало плохо. Получалось, что рабочий день до обеда, а дальше развлекайся по своему усмотрению.
На другой год мы собирали виноград в винодельческом совхозе. Можете себе представить, сколько выпили того продукта при условии, что всё местное население делает домашнее вино. Покупали его вёдрами (другой тары не было) и очень дёшево. Правда, по времени длился этот «колхоз» полтора-два месяца. Те же студенты Подмосковья успевали собрать картошку за половину этого срока и возвращались к учёбе. Зато мы очень неплохо подковались в сортах вин, научившись определять из какого сорта сделано вино не хуже французских сомелье. Потому я и не мог простить вырубленные с подачи Лигачёва виноградные плантации.
Предположу, что Андропов в этой реальности не особо задумывался о включении Лигачёва в свою команду. Зато Романова он поставил секретарём ЦК по военно-промышленному комплексу. Можно только догадываться, как это не понравилось Устинову, но ничего поделать министр обороны не мог. Опытный комитетчик опасался концентрации власти в одних руках и поручил Романову руководить оборонной промышленностью и машиностроением. Старый принцип — разделяй и властвуй во всей красе.
К слову, самого Григория Васильевича Романова в Ленинграде не сильно-то любили. Особенно интеллигенция. Аркадий Райкин, не выдержав давления со стороны ленинградского начальства, был вынужден вместе со своим театром перебраться в Москву. Да и другие театральные деятели старались держаться от Романова подальше.
В столице Григория Васильевича встретили настороженно. Прибыл он без своей команды, влиятельных друзей не имел. Пошли слухи (у комитета везде свои уши), что он стал злоупотреблять алкоголем. Блестящую карьеру Романова загубил Брежнев ещё в 1975 году. Когда американский журнал Newsweek назвал будущим преемником Брежнева Григория Васильевича Романова, генеральный секретарь отреагировал должным образом, перестав привечать возможного конкурента. В борьбе за власть Леонид Ильич был очень бдительным. Андропов же вспомнил и перевёл обратно в Москву Романова. О других членах команды Андропова информации было ещё меньше или они не пытались выпячивать свои достижения.
Простой народ мнение о новом руководителе страны имел двоякое. С одной стороны, напрягало то, что стали следить за трудовой дисциплиной, устраивали проверки на дневных сеансах в кинотеатрах, банях и просто в городском транспорте. С другой стороны, советских людей воодушевили расследования по хлопковому делу, директору Елисеевского гастронома, Щёлокову и прочим коррупционерам.
Люди верили в то, что вот она, справедливость, восторжествовала и уж теперь-то жизнь станет лучше!